— Отца сейчас нет дома, — ответила мисс Амелия, — но если вы окажете нам удовольствие отобедать с нами, то увидите его.

Жак извинился за себя и за своего спутника. Он не хотел злоупотреблять гостеприимством, даже будучи в Шотландии.

— Это не злоупотребление, — возразила любезная мисс, — обед будет без всяких церемоний. Но мистер Савурнон композитор, а я настоящая меломанка. Можно провести вечер органной и фортепьянной музыки.

— Ну что ж, если вам угодно, мадемуазель, завтра — воскресенье, и, если это устраивает мистера и миссис Б…

— Это совершенно исключено! — воскликнула девушка. — Завтра вы непременно обедаете у нас, но мы не сможем музицировать, чтобы не нарушить традиций. Это непреложное правило и для католиков, и для протестантов.

Молодые французы сдались перед столь убедительными аргументами.

— Сейчас, — продолжала девушка, — я возьму шляпку и шаль и до обеда покажу вам местные достопримечательности.

В сопровождении матери она вышла из салона.

— До чего очаровательная шотландка! — сошлись во мнении приятели.

Салон представлял собой большую светлую комнату, интерьером отвечающую всем требованиям английского комфорта. Широкие окна, как и везде в Англии, открывались сверху вниз при помощи пружины и противовеса, напоминая старинные окна с фрамугой, но были гораздо более легкими. Это устройство без створок позволяет устанавливать жалюзи изнутри. Стекла с тонким железным переплетом не препятствуют свету свободно проникать в комнату. Высокий камин из черного мрамора, широкий, но почти не выступавший из стены, с очагом, приспособленным для каменного угля, служил для отопления в холодный сезон. На каминной полке между двумя бронзовыми канделябрами с тройными рожками стояли простые небольшие часы. По скрытому проводу к канделябрам подавался газ, которым освещались все углы салона, он поступал и к люстре под потолком. Это было удобно и давало много света. Кресла различных форм и обивок приглашали уставших гостей расслабиться в самых удобных позах. Здесь не было и намека на французские моды и привычки: минимум роскоши при максимуме удобств. Рояль фирмы Бродвуд и маленький орган дополняли ансамбль и придавали салону особый колорит и гармонию.

Как это часто бывает в Шотландии, католичество и протестантство поделили мировоззрения и религиозные убеждения членов гостеприимной семьи: мистер Б. был ревностным протестантом, тогда как его жена и дочь исповедовали католическую веру. Своей терпимостью, общительностью и поэтичностью эта последняя смягчала пуританскую суровость. Кальвинисты Шотландии, последователи Джона Нокса[157], зашли очень далеко в строгости религиозной практики и даже отделились от англиканской церкви, которая, принимая догмы Кальвина[158], все же сохранила епископов и некоторую церковную иерархию, в то время как пресвитерианцы Шотландии провозгласили полное равенство духовенства. Служители этой церкви освобождены от литургий, служб и отправления церковных обрядов, их единственная миссия — толковать Библию верующим. Жак решил внимательно понаблюдать за отношениями двух объединившихся в одной семье религий.

Мисс Амелия вернулась через несколько минут одна и с непринужденностью, свойственной молодым англичанкам, пригласила гостей на новую экскурсию.

— Господа, — обратилась она к ним, — я поведу вас в ботанический сад. Это совсем недалеко, на Инверлайт-роу. Сегодня суббота, оранжереи еще открыты, и вы увидите там прелюбопытные растения.

Жак предложил руку мисс Б., и они вскоре подошли ко входу в ботанический сад — маленькой дверце без всяких украшений. Сад производил впечатление аккуратно содержащейся частной собственности, посетители одинаково свободно гуляли по великолепным, как и повсюду в Англии, газонам и по посыпанным песком аллеям. Мисс Амелия направилась к оранжереям — большой стеклянной ротонде с экзотическими представителями флоры всех климатических поясов. Вершина ротонды увенчана железной галереей, откуда открывалась великолепная панорама города.

Очаровательная прогулка продолжалась около часа при несмолкаемых взаимных расспросах Жака о Шотландии и мисс Амелии — о Франции. Наконец они вновь очутились на Инверлайт-роу, и мисс Б. совершенно естественно, как в обычный парк, повела своих новых знакомых на другую сторону улицы на эдинбургское кладбище.

Впрочем, кладбище представляло собой восхитительный сад с зелеными лужайками и живой изгородью вдоль аллей. Могилы под тенистым сводом деревьев навевали мысли о покое и вызывали желание уснуть когда-нибудь вечным сном в этом райском уголке. Картина смерти не обличена здесь в форму мрачных мавзолеев, усеченных колонн, как во Франции. Усыпальницы имеют вид небольших коттеджей, где, казалось, протекает спокойная, размеренная жизнь. Необычное зрелище поразило Жака, и он понял, почему так просто и естественно мисс Амелия повела их в этот чарующий парк.

По возвращении гости застали в салоне мистера Б. и преподобного мистера С. Хозяин принял парижан с любезной степенностью и заговорил с ними на их родном языке, произнося слова размеренно и неспешно. Он производил впечатление обаятельнейшего в целом мире человека. Жак понапрасну искал на нем шотландские плед[159] и килт[160]. Почтенный господин был одет в обычный черный костюм.

Преподобный мистер С., католический священник, был, видимо, завсегдатаем дома. Его спокойное, доброе лицо, глубокий выразительный взгляд, сдержанные и скромные манеры выдавали типичного представителя английских пасторов. Какой разительный контраст с пресвитерианскими священниками, полукупцами-полудуховными лицами, занимающимися одновременно коммерческими делами и спасением душ, самым возмутительным примером которых является деятельность английских миссионеров в колониях!

Мистер С. много путешествовал по Европе, бывал проездом в Риме, Вене, Париже, имел широкий круг знакомств, прекрасно, абсолютно без акцента, говорил по-французски. Сейчас он возглавлял небольшой приход в графстве Файф.

Подали обед, и все спустились в столовую на первом этаже. Здесь Жак был поражен суровостью и импозантностью помещения. Ему показалось, что он попал в один из огромных средневековых залов, где домочадцы, возглавляемые патриархом, собирались для общей трапезы. Царила почти церковная тишина; темные тона обивки стен и мебели усиливали впечатление.

Жонатана поместили между господином Б. и преподобным мистером С., Жака — справа от хозяина, рядом с мисс Амелией. Перед едой каждый стоя прочитал про себя молитву.

На первое был подан крепкий бульон с большим количеством мелконарезанного мяса, и мисс Амелия пояснила гостям, что это шотландский хочпоч. Молодые люди отдали должное этому вполне достойному внимания блюду.

— Мы, господа, привыкли придерживаться шотландских обычаев, — сказал мистер Б.

— Мы очень вам за это признательны, — ответил Жонатан. — Мой друг тате часто мысленно представлял себя среди героев Вальтера Скотта, что сейчас чувствует себя сотрапезником Фергюса Мак-Ивора Вих Иан Вора.

— Господин Жак сожалеет только об одном, — добавила мисс Амелия, — что мы не в костюмах хайландцев.

— Господа увидят все, что хотят, если проедут со мной в глубь страны, на север, — заметил преподобный мистер С. — В сельской местности вокруг озер, в долинах и горах жизнь еще носит многие черты прошлого, там можно встретить и шотландские костюмы, и шотландскую гордость.

— Вы, конечно, собираетесь взглянуть также и на Хайланд, горную страну? — спросил мистер Б.

— Нам нужен ваш совет. Не хотелось бы покидать Шотландию, не изучив ее как следует, — ответил Жак.

— А как вы находите нашу страну? — поинтересовалась мисс Амелия. — Отвечайте откровенно, как у нас принято.