В Бзыбской Абхазии еще не исчезли патриархальные обычаи гостеприимства. Пастухи, зарезав барана, часть вареного мяса развешивают на ветвях у тропы, чтобы путник мог утолить голод. На проезжих дорогах встречаются крытые беседки, в которых абхазы также ставят еду в деревянных чашках и питье для путников.

Девственные леса поражают красотой и изобилием пород: самшит (кавказская пальма), рододендрум, лавровишня, каштан, граб, дуб, разные клены, орехи, черешни; стволы обвиты лианами и плющом, все пронизывают лучезарные, золотые нити.

Не думайте, что медовые реки существуют только в сказке. Учителя, возвратившиеся из экспедиции, рассказали мне, что натолкнулись в лесу на ручей из меда. Мед стекал в ручей из пещеры, где роились дикие пчелы. Из этой медовой реки, припав, пил чернобурый медведь…

В горах, в зелени, повсюду разбросаны памятники древности, напоминающие о войнах Митридата и египетских полчищах Рамзеса, о греческих и генуэзских купцах.

В селении Лыхны — бывш. резиденция владетельных кавказских князей — я осматривала развалины княжеского дворца, гробницы, церковь, выстроенную в XI веке, с интересной фресковой росписью, часовенку, не старше V века, всю в зелени по случаю праздника, с почерневшими иконами без риз, написанными без малейшего представления о перспективе и светотени, с кистями рук больше головы. К несчастью, стены недавно побелили, и только местами осталась роспись: чья-то голова, плечо… А кто знает, может быть, под известкой, в этой древней часовенке, как в Ай-Софийском соборе, скрывается изумительная древняя живопись…

Потом поехали верхами в горы к таинственному замку на неприступной скале, о котором решительно нигде не упоминается и ничего не известно. Оставив лошадей в селении Ахтара, долго шли пешком и спускались по головоломкой тропе, цепляясь за лианы. Изодравшись в кровь о колючки, все-таки добрались до такого места, откуда могли рассмотреть эту археологическую загадку.

В живописной дикой местности, на большой высоте, над пропастью, прилепленный к скале, как осиное гнездо, висит замок. Из-под скалы выходит ледяной поток, который через несколько саженей становится глубокой и довольно, широкой рекой Мчишь (Черная река).

Замок не выдолблен в скале, а сложен из цементированных плит с наклоном, который спасает дубовые рамы от дождя. Устройство окон и дверей свидетельствует о том, что его владетели заботились о безопасности и боялись чьих-то пуль. Замок в три этажа, которые сообщаются внутренней лестницей. Кому и зачем понадобилось построить этот неприступный замок? И как в него попадали?

Бывший с нами пастух рассказал, что старики помнят его таким, каков он сейчас. Никаких легенд о нем нет. Одному абхазцу — древнему старику, когда он был подростком, — удалось по веревке спуститься в замок. Он ничего не нашел там, кроме деревянной чаши, на дне которой был пепел и серебряная ложка.

Памятники не охраняются. Постепенно разрушаются остатки Великой Абхазской стены, которая некогда защищала границы этого края. У самого Сухума, на дне бухты, погребен землетрясением древний греческий город Диоскурия. Рыбаки уверяют, что в тихую погоду при ясном море можно различить стены Диоскурии. Диоскурия еще не исследована, и неизвестно, что таит эта подводная Помпея.

В наиболее нетронутом виде патриархальный абхазский быт сохранился в селении Лыхны окруженном лесами и снеговыми вершинами. Посреди большого и благоустроенного села — площадь с вековой липой, которую расколола молния.

Под этой липой абхазцы исстари собираются для решения всевозможных вопросов. Эти решения обязательны для всего населения. Советская власть с ними считается.

В 1866 г. на этой площади возмущенные насилиями русского правительства абхазцы уничтожили всех представителей русской власти. В Лыхнах — собрание по поводу земельного передела.

Не зная языка, мне приходится довольствоваться слабым переводом и чисто внешними впечатлениями. Абхазское красноречие, своеобразность оборотов, конечно, много теряют при переводе. Но никогда мне не приходилось присутствовать на таком сдержанном, — я бы сказала, культурном, — собрании.

Абхазы выслушивают оратора, не перебивая его ни шумом, ни возгласами, в классической бессознательно-величественной позе, опираясь на высокий посох или винтовку. Противнику дают высказаться до конца, а возражают с изысканной корректностью, которой мог бы позавидовать любой лорд. Они очень солидарны и дисциплинированы и все вопросы разрешают необычайно быстро.

В соседнем селении мы присутствуем на молении о дожде. Надо сказать, что абхазы почти не религиозны, обрядовой стороны они почти не признают, в церковь не ходят, не венчаются, исстари живут гражданским браком, с чем в свое время тщетно боролось царское правительство, к попам относятся с пренебрежением.

— Это слишком важная молитва, чтобы звать попа, — говорят они.

Приглашают самого честного или самого старого человека, который не заученными молитвами, а своими собственными словами разговаривает с богом. Если дело идет об урожае, он красноречиво и убедительно описывает полевую работу, доказывает богу необходимость дождя, иногда даже пытается припугнуть его.

— Ты видишь этот народ, мужчин и женщин, все они много потрудились, чтобы взрыхлить свою землю, удобрить ее, обсеменить. Солнце жгло их, жажда томила… Теперь все дело в дожде. Пошли дождь! Земля жаждет, сохнет. Не будет дождя — не будет урожая, люди перестанут трудиться и земля твоя станет бесплодной.

Абхазы — народ общительный, любят навещать друг друга, интересуются политикой; при встрече со знакомым человеком прежде всего спрашивают:

— Ну, что нового?

Интересуются, кто с кем воюет и кто собирается воевать, какие перемены в правительствах держав. Советской властью довольны. Они говорят: «Другой власти не желаем. Есть и у этой недочеты, ну, да всего сразу нельзя».

Способы обработки земли в Абхазии самые примитивные, но земля богатая, труда требует немного, а кормит. В горах, в зелени и виноградниках разбросаны на значительном расстоянии друг от друга хутора абхазов.

Безукоризненно-чистый двор с традиционной липой (или каштаном) посредине, к которой гость привязывает верховую лошадь. Домик под дранью, с балконом на сваях. Над входом оленьи и турьи рога, нередко шкура медведя, сохнущая на солнце. Внутри ковры, пуховики, подушки, — чистота, которой могут позавидовать немецкие хозяйки.

В Бзыбской Абхазии, в горах, моими спутниками были двое учителей-абхазов, хорошо знающих местность и обычаи.

У одного из них, молодого учителя-абхазца, оказалось много родственников в этом районе. Нам волей-неволей приходилось заезжать ко всем, а раз попав к абхазу в дом, не скоро выберетесь. Сначала, пока не надоело, это меня забавляло, давало возможность ближе познакомиться с абхазскими обычаями.

Встретив родственника, абхаз бросается к нему, обнимает и целует в плечо. Старые женщины обводят рукой вокруг его головы, заклиная от злых духов.

Когда подходит женщина, мужчины почтительно встают и не садятся, пока она несколько раз не попросит их сесть. Для мужчины считается большим позором, если женщина первая будет его приветствовать. Одна крестьянка так проучила гордого абхазского князя: этот князь, проезжая на коне мимо крестьянских женщин, отворачивался и, чтобы не поклониться, делал вид, что не замечает их. Однажды одна крестьянка, желая его устыдить, встала и поклонилась ему, когда он проезжал мимо. Князь побагровел, нахлобучил от стыда на глаза башлык и, пришпорив лошадь, ускакал. С того времени, проникая мимо женщин, он всегда кланялся первый.

Мы располагаемся под липой и любуемся закатом в горах. Патриарх семейства, почтенный седой абхаз, предлагает нам табаку из телячьего пузыря-кисета и задает обычный вопрос:

— Ну, что нового?

Молодые остаются все время на ногах. Этот обычай, по которому при гостях и при старших молодые не садятся, очень строго соблюдается. После политических вопросов разговор переходит к домашним делам.