Да, правильно!
Отсутствие завтрака не сделало ничего, кроме пустоты в желудке. Из-за того, что, несмотря на то, что на улице чудесный день, а у нее есть свободное время, чтобы ничего не делать, а только сидеть снаружи и читать, она просто не могла перестать думать о Дэвиде. Она и раньше знала, что ему больно, конечно она знала, но видеть его таким…
Даже сейчас она едва может поверить, что такое произошло. С момента аварии Дэвид был таким собранным, сдержанным, что видеть его в таком состоянии, разбитым и сломленным, это кажется ну просто нереальным.
В животе у нее что-то перевернулось, когда он вспомнила, как пыталась подбодрить его за ужином какими-то выдуманными комплиментами. Как она могла быть такой наивной, такой глупой? Как могла подумать, что то, что она может предложить, может дать, поможет ему после всего того ужаса, которому она подвергла его?
Она ненавидела себя за то, что сделала с ним.
Нет, даже более того, она ненавидит себя за свой эгоизм. Потому что после того, как она видела его срыв, она знает, что должна заботиться о нем в первую очередь. Но вместо этого, все, о чем она может думать, это – сможет ли он забыть об этом…
Ну, почему он всегда так холоден и отстранен от меня?
Уиллоу поднимает глаза, мгновенно отвлекшись на группу школьников, входящих в сад. Некоторые из них ей знакомы по одному из ее уроков.
— Эй, Уиллоу, как дела? — окликнула ее одна из девочек.
— Пойдет. — Уиллоу слабо улыбнулась другой девочке. Ее зовут Клаудия. Уиллоу больше ничего о ней не знает, но она знает, что эта девочка вела себя дружелюбно с ней раз или два, и она благодарна ей за доброту.
— Хочешь к нам присоединиться? – спрашивает Клаудия, садясь на траву. Она наклоняет голову в одну сторону и приятно улыбается Уиллоу.
Нет. Уилоу не хочет присоединяться к ним. Она хочет остаться под липой и попытаться почитать. Но ей ведь это все равно не удается, да и как она может сказать нет? Клаудия дружески настроена, отклонение ее инициативы будет выглядеть странно, а у нее есть чувство, что она и так уже достаточно странно выглядит.
Уиллоу поднимается на ноги и медленно идет к группе. Она немного не уверена, что делать и что сказать этим девочкам. Если бы это было год назад, она бы даже не ждала, когда ее попросят. Это было бы самой естественной вещью на свете: подойти прямо к Клаудии и представиться остальным. Но сейчас… Не то чтобы она стеснялась, скорее она не знает, как вести себя с людьми.
И есть еще кое-что, думает она, в то время как Клаудия пододвигается, чтобы освободить ей немного места. Она гадает: так ли невинно это предложение, как кажется. Все знают, что она отличается от других. Ну, помимо всего прочего, она новенькая, и уже этого одного достаточно, чтобы возникли вопросы, даже самые невинные. Но Уиллоу уверена, что вызванный ею интерес более низменный, чем этот. Должно быть, повсюду ходят миллионы слухов.
Должны быть люди, которые знают, что произошло. Должны быть люди, которые знают, что она потеряла родителей. Должны быть люди, которые знают, что она убила своих родителей. А пока никто прямо у нее ничего не спрашивал, но она могла сказать, все они хотели узнать ее историю.
Уиллоу было трудно, сидя там, не чувствовать тревогу. Присоединившись к ним, она приоткрывает дверь. В любой момент могли начаться вопросы, которых она боялась. Поэтому вместо того, чтобы расслабиться, наслаждаться солнышком и невинной болтовней других девчонок, она в напряжении ждала, что произойдет.
— Если я пройду первоначальный отбор, то перекрашу волосы в рыжий цвет, — говорит брюнетка, сидящая рядом с ней.
— Извини, но я не улавливаю связи, — отвечает другая девочка. Уиллоу узнала ее. Девочка эта рыжая, та самая, которую так пристально разглядывала Уиллоу на днях, как раз перед своей оплошностью. Та самая, у которой царапина на руке. Та самая, о которой Уиллоу подумала, что она может быть ее единомышленницей. — Но в любом случае… — продолжила рыжеволосая. — Почему ты хочешь поменять цвет волос?
— Ну... — Брюнетка откинулась на траву и прикрыла глаза бейсболкой. — Если я пройду первоначальный отбор, мои родители будут так счастливы, что не обратят внимание на мой цвет волос, и, кроме того, мне нравятся рыжие волосы. Ты должна быть польщена.
— Да, Кристен, это так привлекает. — Это сказала Клаудия.
— У тебя есть что-нибудь поесть? — спросила из-под бейсболки брюнетка. Уиллоу могла видеть ее имя, написанное на одной из книг, лежащих рядом: Лори.
— У меня где-то был вчерашний шоколадный батончик "Луна", — сказала Кристен, роясь в сумке.
— Спасибо, но я пас. — Лори смеется.
— Что на счет тебя. Уиллоу, правильно? — Лори спустила бейсболку на один глаз и посмотрела на нее. — Не думаю, что у тебя есть что-то более аппетитное, ведь так?
— Нет, я… Ничего… — Уиллоу затихла.
— Не хотите прерваться и сходить за круассанами? — Клаудия посмотрела на часы.
— У меня нет времени. — Кристен качает головой. Она смотрит на Уиллоу, чтоб узнать есть ли у нее, что сказать по этому вопросу.
Уиллоу пытается улыбнуться, но улыбка выходит немного забавной. Похожей больше на гримасу.
Она избегает взгляда Кристен и вместо этого пристально смотрит на свои туфли.
— Итак, Уиллоу, — сказала Клаудия, обмахиваясь тетрадкой. — Какие у тебя еще занятия, я имею в виду, помимо истории. — Она и Уиллоу учились в классе по истории нового времени.
— Ой, да какая разница? — жалуется Лори из-под бейсбольной кепки. — Я хочу сказать, без обид, Уиллоу, но эта школа уже вот здесь у меня. — Режущим движением она провела ладонью по горлу. — Вы не старшекласники, да? Все о чем я могу думать в эти дни — это школа. Куда я пойду в следующем году? Какой факультатив мне посещать в последнем семестре, чтобы мой табель успеваемости улучшился? С меня довольно. Мы можем просто посплетничать ли что-нибудь в этом роде?
— Просто поговорим, — мягко произносит Клаудия. — Она ботинком толкает Лори. — Знаешь, Лори, я старалась быть вежливой, узнать о Уиллоу.
— Ох, конечно, — кивает Лори. — Не подумай, что ты мне неинтересна, Уиллоу. Мне страшно хочется узнать, считаете ли вы, что я буду выглядеть лучше с рыжими волосами.
Но Уиллоу избавила от опасности отвечать натуральная рыжая. Кристен.
— Да, брось, Лори, ты вечно норовишь поболтать о таких вещах. Ты не хочешь говорить серьезно, потому что первый отбор на поступление в колледж уже у тебя в кармане. У тебя самые лучшие результаты за школьный оценочный тест из всех, кого я знаю. — Найдя батончик "Луна", Кристен откусила его. — Тебе не о чем беспокоиться.
— Дело не в этом, — запротестовала Лори. — Я не ручаюсь, что пройду самый высший отбор. Дело в том, что в эти дни это гораздо больше, чем просто оценки и баллы.
— Лори, Кристен права, — говорит Клаудия. — Твои баллы настолько хороши, что все остальное неважно. Кроме того, ты так много всего сделала, будто Папа Римский окропил святой водой твою зачетку. Вот кто действительно влип, так это я. — Она на мгновение нахмурилась, собирая волосы в хвост. — Я хочу сказать, что дело не только в том, что у меня не такие хорошие оценки, но что еще я сделала?
— Может, тебе нужно пересдать оценочный тест, — предложила Лори. — А как насчет тебя, Уиллоу? Ты будешь проходить какие-нибудь подготовительные курсы в этом году?
— Они того стоят. — Кристен кивает.
Уиллоу знает, что ей следует ответить что-нибудь. Что угодно. Сидя там и не участвуя в разговоре, она чувствовала себя неуютно, но что она могла поделать? Подготовительные курсы к оценочному тесту? Ничто не казалось настолько неважным.
Конечно, если бы все не изменилось для нее так сильно, то, возможно, она думала бы о подготовительных курсах. Но все изменилось.
Колледж? Может сразу на луну? Если она и задумывалась когда-либо о жизни после окончания средней школы, то только чтобы задаться вопросом — выставит ли Дэвид дом на продажу к моменту ее выпуска — иначе они будут не в состоянии оплачивать обучение в колледже.
