Иногда Уиллоу пытается убедить себя, что все придет в нормальное русло. В конце концов, было время, когда они не ладили. Он на десять лет старше ее, и эта разница в возрасте не всегда способствовала легким взаимоотношениям.

 Уиллоу вспомнила время, когда ей было пять, а ему пятнадцать. Тогда Дэвиду не нравилось, что у него есть сестренка. Он не хотел сидеть дома и нянчиться, и Уиллоу он также не слишком нравился. Но все изменилось, когда они стали взрослее. Некоторое время назад, когда ей исполнилось десять или одиннадцать, все каким-то образом наладилось, и он стал ее доверенным лицом, ее другом, ее защитником. Неожиданно обернулось так, что брат, который был намного старше ее, это источник веселья.

 Если Уиллоу постарается, то может притвориться, на некоторое время, что она не живет с Дэвидом, а просто навещает его, как это было в прошлом году, когда, к примеру, забота родителей становилась удушающей, когда их вмешательство в ее жизнь было скорее в тягость, а не в радость.

В такие моменты она оставалась у Дэвида и Кэти на выходные, к всеобщей зависти ее друзей. Уиллоу проводит много времени, думая от тех уикендах, о том, как все было раньше. Дэвид тогда заканчивал аспирантуру. Они с Кэти собирались стать родителями. Все казалось идеальным.

 Но Уиллоу вдребезги разбила идеальную картину жизни брата, также как она разбила машину своих родителей. Кэти не хотела возвращаться на работу. Но ей пришлось это сделать, вместо того, чтобы сидеть дома с Изабель, как она планировала. Вместо подготовки к занятиям, Дэвиду приходится постоянно беспокоиться о деньгах. Ему приходится заботиться о том, как свести концы с концами. Ему приходится заботиться о Уиллоу.

 Во многих отношениях это ноша, которую он, как оказалось, воспринял легко. Он такой сильный, такой внимательный, такой умелый, его отношение к ней такое неизменно правильное, что стороннему наблюдателю должно показаться будто все в порядке. Он до смешного вежлив с ней, как будто она незнакомка, за чье благоденствие он ответственен, и он относится к выполнению этого обязательства с предельной серьёзностью. Но между ними глухая стена.

Дэвид никогда, никогда не говорит о случившемся. Его разговоры с ней ограничиваются обсуждением таких мелочей, как ее повседневная жизнь. Даже когда они вынуждены обсуждать такие домашние вопросы, как например, сколько из ее заработка в библиотеке пойдет на расходы по дому, или когда им следует выставить дом родителей на продажу, он ухитряется избегать каких-либо намеков на то, как так получилось, что они оказались в такой необычной ситуации.

 Сначала Уиллоу была уверена, что это только вопрос времени. Что Дэвид, в конечном счете, не выдержит. Она ждала, что он накричит на нее, встряхнет, сделает что угодно, но только не будет относиться к ней с этой отчуждённой учтивостью. Но проходили месяцы, и для нее становилось предельно ясно, что он не намерен когда-либо заговорить о том, что произошло.

А она не хотела поднимать тему сама. Если Дэвид не хочет говорить об этом, то только потому, что тема слишком болезненна, и Уиллоу отказывается, категорически отказывается, делать ему больнее.

 И все же, его холодность жутко ее расстраивает; это худшее наказание, которое она может вынести. И, тем не менее, она полностью согласно с его мнением о ней: Она уже не его младшая сестра, она — убийца их родителей. С какой стати ей ожидать другое обращение? С какой стати ему вообще быть таким добрым к ней?

 — Как в школе сегодня? — спросил Дэвид, садясь за стол. Кэти передает ей картонную коробку холодной лапши с кунжутом. Очевидно, сегодня — день китайской кухни.

 — Нормально, — говорит Уиллоу.

 Вздыхая, она накладывает лапши себе в тарелку.

 Она знает, что этот ответ недостаточно хорош, что Дэвид ждет полный и детальный отчет обо всем, что она делала, но она слишком устала, чтобы врать ему, больше у нее не осталось никаких сил. Она уставилась на тарелку. Лапша выглядит как черви.

 — Ага. Ну, а я не знаю, что значит нормально. Почему бы тебе не рассказать мне, что происходит у тебя на занятиях? Разве у тебя не было контрольной по французскому? Как она прошла?

 Контрольная? Единственное, что помнила Уиллоу об уроке французского то, что на нем она увидела девочку с царапинами на руке – это, и еще то, что она убежала с урока, чтобы предаться своему факультативному занятию. Но вряд ли она может сказать об этом Дэвиду.

Контрольная… У них была одна на днях, вспомнила Уиллоу. Наверное, она упоминала об этом Дэвиду во время одного из ночных допросов.

— Мы… Мне ее еще не вернули. По крайней мере, я на все ответила. — Это было правдой, но это было чистой случайностью, что ей удалось закончить контрольную, учитывая, что она едва ли открывала учебник.

 — Хорошо. — Он задумчиво кивает. — Как на счет других твоих занятий? Может мне следует знать о чем-то?

 Вздох.

 Уиллоу мечтает, чтобы Кэти прервала его, как-нибудь переменила тему, но она занята кормлением ребенка какой-то отвратительной на вид стряпней, поэтому Уиллоу ничего не остается, как ответить.

 — Нет… ну, мне надо сделать доклад для урока по книге Булфинча… Знаешь, про мифы и героев…

 — Ну, для тебя это будет легко, — сказал Дэвид. — Ты уже выбрала тему? Когда доклад должен быть готов?

 — Мм... нет. Тему не выбрала, еще нет… — Уиллоу избегает встречаться с ним взглядом. Да, у нее есть тема, но это не ее выбор. Как она может сказать своему брату, что учитель попросил ее написать доклад на тему потери и освобождения, отраженную в отношениях Деметры и Персефоны? Она не может, она просто не может смотреть ему в глаза и говорить о другом ребенке, лишенном матери. — В любом случае, его нужно подготовить в течение трех недель, поэтому у меня есть немного времени, чтобы определиться с темой.

 — Как насчет библиотеки? Как сегодня прошел день? Лучше? Мисс Гамильтон лучше к тебе относится? Ты хочешь, чтобы я с ней поговорил?

 — Нет! Я имею в виду, спасибо, но, не надо. Она неплохая, правда.

 Уиллоу в голову пришла идея. Дэвид хочет знать, как прошел день в библиотеке? В самом деле, может ей стоит рассказать ему о парне, которого она там встретила, о Гае Ей интересно, возможно, просто возможно, его реакция на эти новости будет не такой, как на ее ежедневные отчеты о школе и домашних заданиях. Вероятно, ответственность за ее образование новое для него обязательство, ну, а такого рода вещи...

 Уиллоу вспомнила, как в прошлом году она наведалась на одно из занятий Дэвида. И один парень, аспирант, не подозревая, что она только второй год училась в высшей школе, пригласил ее на свидание. Их отец совсем не обрадовался, но Дэвид нашел, что это прикольно.

 — Я... Я встретила кое-кого в библиотеке, он посещал твои занятия в прошлом году, — осторожно сказала Уиллоу. — Она намекнула ему, как бы запустив пробный шар. Она хочет увидеть, как он это воспримет. Она хочет верить, что как-то, где-то его отношение к ней не изменилось, и разговор о том, что было его любимой темой для шуток над ней, могло стать ключом к этому.

 — Правда? — говорит Кэти. Ее голос звучит заинтересованно, и она смотрит на Уиллоу, как та безуспешно пытается заставить Изабель есть. — Как его звали?

 — Парень или девушка? — говорит Дэвид вместе с ней. Он смотрит на нее поверх стакана. В его голосе слышится беззаботность.

Ох, мальчик...

 — Это парень. Ну, вообще-то его зовут Гай. Я подумала, что это смешно.

И красиво. Красивое имя.

 — Гай? — Дэвид задумался. — Думаю, я помню Гая — он все еще учится в школе, да? Думаю, да…

О, ради Бога!

— Он брал у меня уроки, чтобы сдать какие-то зачеты, — продолжает Дэвид. — Очень умный и гораздо более старательный, чем большинство моих постоянных учеников. Поверь, мне хотелось бы побольше таких. А что он сам тебе сказал?

 Теперь уже немного похоже на ее брата. В конце концов, возможно, это была и хорошая мысль, даже не считая того, что она так думает. Уиллоу поняла, что сама она больше не способна вести беззаботный разговор. Как она может ответить даже на такой безобидный вопрос? Что она может сказать?