— Ужасные кавказские войны последних лет, — он чуть ли не шепчет, — открыли братьям Орловым глаза на недостатки российской системы здравоохранения. В Советском Союзе, увы, нет национальной службы переливания крови, нет программы сбора и распределения крови по большим городам, не налажено ее хранение. Сама идея продажи крови чужда прекрасной советской душе. Советские граждане привыкли сдавать кровь бесплатно и по первому зову, тем самым проявляя сочувствие и демонстрируя патриотизм, но никак, и не дай бог, не на коммерческой основе, — говорит Хобэн, и голос его так анемичен, что Оливер задается вопросом: а не пора ли перелить пинту-другую крови ему самому?

— Например, если Красная армия сражается на каком-то фронте, с призывом сдать кровь к донорам обращаются по радио. В случае национальной трагедии люди выстраиваются в очередь целыми деревнями.

Русские не понимают, как можно продавать кровь. Если кризис велик, русские сдают больше крови. В новой России кризисов будет много. Это аксиома.

«Что за чушь он несет?» — думает Оливер, но, оглядев присутствующих, понимает, что никто из них не разделяет его скептицизма. Тайгер угрожающе улыбается, как бы спрашивая сына, рискнет ли он подать голос. Евгений и Михаил, похоже, молятся, сцепив руки на коленях, наклонив головы. Шалва мечтательно слушает, словно что-то вспоминает. Массингхэм закрыл глаза и вытянул ноги в элегантных брюках к воображаемому камину.

— На высочайшем уровне власти принято решение о создании банков крови во всех крупнейших городах Советского Союза, — докладывает Хобэн, голосом уже не пастора, но диктора «Радио Москвы».

И все равно Оливер не понимает, о чем, собственно, речь, хотя остальные точно знают, куда клонит Хобэн.

— Великолепно, — бормочет он, словно оправдываясь, что выбился из ряда. Но, не успев еще произнести этого слова, сталкивается взглядом с Евгением, который, подняв голову и склонив ее набок, вновь оценивает его сквозь зазор между густыми ресницами.

— Для реализации этой общенациональной программы все республики Советского Союза получат указание создать соответствующую базу в каждом из упомянутых в программе и расположенных на территории конкретной республики городов. На каждой такой базе должно храниться… — Мысли у Оливера путаются, и число запомнить не удается. — …галлонов крови каждой группы. Реализация этого проекта будет финансироваться в том числе и государством с учетом определенных условий. Государство также объявит о кризисе. Для повышения надежности создаваемой системы… — Хобэн поднимает палец, требуя особого внимания, — …каждая республика получит приказ посылать определенное количество крови в центральный резервный банк в Москве. Это аксиома. Любая республика, которая откажется присылать предписанный объем крови, лишится государственного финансирования. — Хобэн выдерживает короткую паузу. — Этот центральный резерв будет использоваться для быстрого реагирования в случае масштабного кризиса, возникшего на территории Советского Союза. Мы его так и назовем. «Резервный банк крови быстрого реагирования». Там будет царить образцовый порядок. Мы будем водить туда зарубежные делегации. Подберем для него хорошее здание. Может быть, с вертолетной площадкой на крыше. В этом здании будут постоянно дежурить бригады врачей, всегда готовые помочь с кровью местным структурам в любой точке Советского Союза. Например, в случае землетрясения. Например, при крупной промышленной аварии. При столкновении поездов. При локальной войне. При вылазке террористов. Об этом здании расскажет телевизионная программа. Напишут газеты. Здание станет гордостью Советского Союза, его визитной карточкой. Никто не откажется прислать туда кровь даже в случае маленького кризиса. Ход моих мыслей вам понятен, Оливер?

— Разумеется, понятен. Ребенок и тот все бы понял, — бормочет Оливер. Его замешательство заметно только ему одному. Даже Евгений, положивший голову на гранитный кулак, не слышит крика его души.

— Однако, — продолжает Хобэн, — всем уже ясно, что операционные расходы «Резервного банка крови быстрого реагирования» непосильны для государства. У Советского государства денег нет. Советское государство должно принять законы рыночной экономики. Поэтому вопрос к вам, Оливер. Как обеспечить финансовую самоокупаемость «Резервного банка крови быстрого реагирования»? Как этого добиться? Что бы вы предложили высочайшему уровню власти, пожалуйста?

Все взгляды буравят его, а сильнее остальных — взгляд Тайгера. Требует его одобрения, его благословения, его соучастия. Хочет, чтобы он прыгнул в их лодку со всеми своими этическими принципами и идеалами. Оливер пожимает плечами, пытается нахмуриться, но не получается.

— Я полагаю, продать избытки крови на Запад.

— Оливер, громче, пожалуйста! — кричит Тайгер.

— Я сказал, продать лишнюю кровь на Запад, — злясь на себя. — Почему нет? Это такой же товар, как любой другой. Кровь, нефть, металлолом, какая разница?

Ему-то кажется, что он порет чушь. Но Хобэн уже согласно кивает, Массингхэм лыбится, как идиот, а Тайгер сияет, что медный таз.

— Дельное предложение, — озвучивает общее мнение Хобэн, довольный и тем, что подобрал удачное, на его взгляд, определение. — Мы будем продавать эту кровь. Официально, но секретно. Продажа крови станет государственной тайной, санкционированной секретным указом, который подпишут на самом верху. Избыток крови ежедневно будет перевозиться специально модернизированным, оснащенным холодильной установкой «Боингом-747» с подмосковного аэродрома Шереметьево на Восточное побережье Соединенных Штатов. Все транспортные расходы станет оплачивать компания, которая получит этот контракт. — Он сверяется с записями. — Перевозка будет осуществляться в режиме строгой секретности, исключающем негативную реакцию общественности. В России мы не должны слышать: «Они продают нашу русскую кровь зажравшимся империалистам». В Штатах не должны раздаваться крики о том, что американские капиталисты буквально высасывают кровь из других народов. Это было бы контрпродуктивно.

— Он облизывает белый палец, переворачивает страницу. — При соблюдении взаимной конфиденциальности обеими сторонами этот контракт тоже будет подписан на высочайшем уровне власти. С учетом следующих условий. Условие первое: мистер Евгений Иванович сам выберет компанию, которой достанется контракт, это его прерогатива. Компания может быть иностранной, европейской, американской, кому какая разница? Компания не будет зарегистрирована в Москве. Это будет зарубежная компания. Хотелось бы, чтобы ее зарегистрировали в Швейцарии. Сразу после подписания контракта с компанией, названной мистером Евгением Орловым, облигации на предъявителя на общую сумму в тридцать миллионов долларов должны быть сданы на хранение в зарубежный банк, детали мы еще уточним. Вы можете предложить подходящий банк?

— Безусловно, — доносится из-за кулис голос Тайгера.

— Эти тридцать миллионов долларов будут рассматриваться как авансовый платеж, который потом будет учитываться в комиссионных, равных пятнадцати процентам от общей прибыли, получаемой компанией, названной мистером Евгением Орловым. Вам это нравится, Оливер? Я уверен. Вы думаете, что это очень неплохой бизнес.

Оливеру не нравится, он ненавидит Хобэна, думает, что это не очень хороший бизнес, отвратительный бизнес, совсем не бизнес, а воровство. Но у него нет времени, чтобы облечь свое отвращение в слова. Ему недостает прожитых лет, уверенности в себе, слушателя, места.

— Как ты правильно указал, Оливер, это такой же товар, как любой другой, — говорит Тайгер.

— Полагаю, что да.

— Тебя что-то тревожит. Не стесняйся. Ты среди друзей, член команды. Говори.

— Я думаю насчет проверки качества, — бубнит Оливер.

— Логично. И по делу. Чего нам не надо, так это журналистов, которые будут расписывать на все лады, что мы продаем зараженную кровь. Поэтому я с радостью могу заверить тебя, что проверка качества, анализ состава, отбор крови в наш век уже не составляют проблемы. Лишь на несколько часов увеличивают время транспортировки. Разумеется, растут и расходы, но в разумных пределах. Как мне представляется, все эти исследования целесообразно проводить прямо на борту самолета. Как минимум экономится время. Мы этим еще займемся. Тебя тревожит что-то еще?