— Набия! — позвал Белидинам сына.

Мальчик вошел опустив голову.

— Учитель говорит, ты не учишь уроков, плохо пишешь, не можешь рассказать на память, что написано на табличке, — строго сказал отец.

Наби-Син молчал. Губы у него дрожали, он не мог проговорить ни слова. Но тут учитель вмешался в разговор:

— Вчера он не знал урока, я побил его плетью. А сегодня Наби-Син совсем не явился в школу. Я пришел к тебе, Белидинам, с жалобой на него. Накажи сына. Пусть он слушает учителя и учит уроки, тогда он будет ученым человеком.

Белидинам нахмурился и сурово посмотрел и на учителя и на сына. Отец рассердился на Наби-Сина за то, что он плохо учился. Белидинам был недоволен учителем, который посмел ударить его сына, наследника богатого купца. Надо поставить на место бедного учителя и показать ему, с кем он имеет дело, кого обучает.

Белидинам пригласил учителя пообедать с ними. Он позвал жену и распорядился, чтобы приготовили угощение. Через некоторое время их позвали, и Белидинам с сыном и учителем вошли в комнату, где был накрыт стол. В высоком кувшине налито холодное пиво; в корзинке лежали фрукты — яблоки, груши; в глиняной миске было редкое угощение — кусок жирной баранины. Даже в таком богатом доме, как у Белидинама, мясо подавали лишь несколько раз в год, потому что его трудно было сохранять. Но отец ничего не пожалел, чтобы показать учителю, с каким богатым человеком тот имеет дело.

Все сели за стол. Отец и учитель — на складные стулья с сиденьем из толстой ткани, мать и Наби-Син — на скамейки. В комнату вошел Залилум. Он принес кувшин с водой и глубокую чашу, чтобы хозяева вымыли руки перед обедом. Прежде всего мальчик подошел к Белидинаму, но тот указал на учителя.

— На прошлой неделе я был у родителей Кулалума, — сказал учитель, подставляя руки под холодную струю и вытирая их полотенцем. — Там мне прислуживал сам Кулалум. Он и на руки мне поливал воду и кушанья подносил.

Наби-Син хотел встать и заменить Залилума, но отец взглядом остановил его.

— В доме у Кулалума немного слуг. Ведь отец его — простой писец, поэтому учителю прислуживал ученик. Ну, а у нас дома, слава Мардуку, достаточно и слуг и рабов, и мой сын никому не должен прислуживать!

Учитель, опустив глаза, принялся за еду. После мяса подали горох с чесноком, бобовую кашу, посыпанную зеленой пахучей травкой, и, наконец, мучные лепешки, сваренные в финиковой патоке. Учитель с удовольствием ел жирные и остро приправленные блюда, запивал их холодным пивом.

А Белидинам в это время расспрашивал о занятиях, об успехах Наби-Сина, советовался, как исправить почерк сына.

— Правда, Наби-Син не будет писцом, как Кулалум,— прибавил Белидинам, — но, когда мальчик вырастет, ему придется вместе со мной вести большую торговлю и тогда ему понадобится и уменье писать и хороший почерк.

— Для этого надо прилежно готовить уроки и не опаздывать в школу, — заметил учитель.

— Это верно, — согласился Белидинам. — Только не всех учеников нужно одинаково учить. Одним помогает плетка, другим вовремя сказанное слово.

Учитель понял намек. С сыном богатого купца надо обращаться осторожно; даже если он виноват, его нельзя наказывать, как других ребят.

Обед был окончен. На прощанье Белидинам подарил учителю кольцо и новый плащ из узорной ткани с бахромой.

Учитель надел кольцо на палец, бережно сложил плащ, низко поклонился купцу и поблагодарил за подарки.

Прощаясь с учителем, Белидинам сказал, что он уезжает на днях в Мари и Наби-Син поедет с ним, так что мальчик пропустит занятия. Учитель обещал заниматься с Наби-Сином отдельно.

— Смотри только, слушайся меня и прилежно учись, — сказал он на прощанье Наби-Сину. — Тогда ты будешь лучшим учеником в школе и вырастешь хорошим помощником своему отцу.

Теперь Наби-Син поверил в то, что он действительно поедет с отцом, что разговор, услышанный ночью, не приснился ему и что отец простил ему плохое поведение в школе и не оставит его дома.

Отъезд был назначен на другой день. Весь вечер прошел в сборах в дальний путь. Во дворе, около накалившейся печки, сидела старая рабыня. Она доставала из большого глиняного горшка кусочек теста, делала плоскую лепешку и ловким движением кидала ее в печь так, чтобы тесто прилипло к стенке. Готовые румяные хлебцы уже горой лежали на блюде около печки. На кухне тоже пекли и варили, готовили провизию на дорогу; слуги бегали из комнат во двор, на кухню и обратно в дом, укладывали вещи, увязывали тюки. Больше всех суетились Наби-Син и Залилум. Наби-Сину казалось, что он помогает собираться в дорогу. Залилум надеялся, что, когда уедет хозяин, легче будет убежать. Наконец сборы были окончены, все легли спать.

Еще не взошло солнце, а рабы погрузили тюки и мешки с товарами на баржи, и Белидинам с сыном отправились вверх по реке, в Мари.

Вечером хозяйка с младшими детьми уехала к сестре в Борсиппу, город, расположенный к югу от Бабили. Управлять хозяйством Белидинам оставил Варадсина. Он должен был наблюдать за всеми работами дома, в лавке и в поле. Подошло время жатвы. Погода стояла жаркая, солнце палило уже с раннего утра.

Если не убрать вовремя хлеб, то все зерно упадет на землю, останутся пустые колосья. Поэтому не только домашних слуг, но и плотников, кузнецов Варадсин отправил в поле. Даже закрыли ткацкую мастерскую и всех ткачих послали на уборку.

Двор опустел. Дома остались только две старухи рабыни, сторож и Залилум. Варадсин приходил домой поздно, после захода солнца.

У Залилума было много свободного времени, он слонялся по двору без дела и с тоской смотрел на запертые ворота.

Прошло два дня. Под вечер, раньше обычного, вернулся Варадсин. За ужином ему прислуживал Залилум.

— Сбегай в лавку, позови Иккатума. Пусть захватит с собой все таблички. Сделаем записи для хозяина. -Приедет, будет спрашивать.

Залилум направился к выходу.

— Да смотри не бегай по улицам, возвращайся немедленно,— крикнул ему вдогонку Варадсин.

— Ты куда идешь? — спросил сторож, когда Залилум попросил открыть ворота.

— В лавку. Варадсин велел. — И Залилум выбежал на улицу.

Базар был недалеко, поэтому Залилум быстро добежал до лавки хозяина.

— Иккатум! Иди домой, Варадсин зовет тебя. Да не забудь захватить с собой все таблички.

— Зачем?

— Не знаю. Варадсин говорил, что надо.

Иккатум начал собираться.

— Я бегу домой, — сказал Залилум. — Варадсин не велел задерживаться. — С этими словами мальчик вышел на улицу.

В этот поздний час базарная площадь уже опустела. Залилум пересек ее и пошел по улице, которая вела к дому. Вдруг он остановился: «Зачем я иду туда? Отсюда так просто убежать».

Он оглянулся. Пусто, никого не видно. Тогда Залилум повернул в сторону и пошел по улице медников. Солнце зашло, наступили сумерки. Залилум прошел по переулку и попал в тупик. Пришлось идти обратно. Наконец, пройдя несколько

кривых, узких улиц, он вышел на широкую дорогу, которая вела к городским воротам. Когда он до них добрался, сделалось уже совсем темно. Ворота оказались запертыми. Теперь до самого рассвета никто не войдет в город, никто не выйдет. И не только эти северные ворота были на запоре, а вообще все городские ворота были закрыты — нигде не было ни входа, ни выхода. Город как крепость. Залилум стоял, растерянно глядя на закрытые ворота. Как быть, куда идти? Сидеть тут до утра — поймают...

— Ты что тут околачиваешься? — послышался сердитый окрик сторожа. — Уходи, пока цел!

Залилум вздрогнул. Идти обратно? Ни за что! Но куда? Улица темная, глухая, все дома на запоре. За высокими белеными стенами ничего не слышно. Тишина. Вдруг в одном домике приоткрылась дверь, узкая полоска света прорезала тьму и легла на дорогу. Из домика доносился глухой шум. Да ведь это трактир. Залилум помнил, что он недалеко от ворот.