Еще более милым животным, чем носорог, является бегемот — самое толстокожее и неуклюжее животное из всех толстокожих, все же одному из моих агентов удалось однажды перевезти его в дорожном сундуке. Вся эта история может показаться басней и напоминает одного американского коммивояжера, который путешествовал по стране с чемоданом, наполненным образцами телеграфных столбов. Каким-то странным образом много лет назад в одном немецком юмористическом журнале появилась карикатура, представлявшая агента фирмы Гагенбек со множеством животных в комической и странной упаковке, как будто художник действительно хотел намекнуть на небольшой эпизод, о котором я хочу рассказать.

Однажды я послал в Бордо сторожа, чтобы принять доставленного в мой адрес маленького бегемота; сторож просто запаковал его в сундук с дырками и привез в Гамбург как багаж. Животное — небольшая самка — весило всего лишь восемьдесят унтов и еще много лет жило затем в Ганноверском зоологическом саду. Бегемоты прекрасно акклиматизируются в неволе и хорошо плодятся. Уже на пятом году они могут давать потомство.

Случка происходит в воде. Любопытное зрелище представляет игра самки с детенышем. Когда беби устает, он просто влезает на спину матери и там отдыхает. В американском цирке я даже видел двух взрослых бегемотов, которые были совершенно смирными. Во время больших переездов эти животные бежали по улицам рядом со своим сторожем, и никогда не было несчастных случаев.

Подобное животное однажды сделало из меня скорохода! У владельца зверинца Кауфмана я как-то приобрел толстую «мадам» и хотел ее отправить в ящике вместе с кормом в Гамбург, Безуспешно! Когда все было хорошо подготовлено и небольшое расстояние от вагона до клетки загородили, я отдал своим людям приказание нанести животному сильный удар сзади большом доской, чтобы, испугавшись, оно бросилось вперед. Загородка на одной стороне состояла из натянутых деревянных рам на подпорках, позади которых стояло два сторожа. Я сам стоял внизу у помоста и манил бегемота руками, полными корма. Животное сделало два шага вперед, рвануло корм и хотело снова отступить назад, но сторож сильно угостил его сзади, пониже спины, И, о ужас! Оно превратно поняло это нежное напоминание и, раскрыв широко пасть, так сильно рванулось вперед, что помост провалился под его тяжестью. Тогда зверь метнулся на проволочное ограждение и опрокинул его на обоих сторожей. В дикой ярости бросился теперь бегемот на безоружных служителей, и плохо пришлось бы им, если бы меня не осенила спасительная мысль. Не задумываясь, я со всей силы толкнул бегемота ногой в зад, с целью отвлечь его внимание от упавших людей. Хитрость удалась. С быстротой молнии громадное животное повернулось и с разинутой пастью бросилось на меня. Я, ловко прыгая, словно ласка, помчался по загону. Разъяренный бегемот следовал за мной не отставая. Я перескочил через загородку, окружавшую бассейн, и уже на другой стороне перелез через железную решетку, прутья которой едва отстояли один от другого на тридцать сантиметров. Затем со скоростью ветра кинулся к загородке назад и захлопнул дверь за преследовавшим меня бегемотом. Теперь он был пойман.

Редкое зрелище кенгуру угощает непрерывными пощечинами бегемотиху

Директор Лондонского зоологического сада, доктор Слатер и директор Британского музея, профессор Гюнтер, были случайными свидетелями этого происшествия, которое они наблюдали во всех перипетиях из безопасного места. Оба очень сожалели, что у них не было под руками фотоаппарата или, еще лучше, киноаппарата. Мое бегство от бегемота, преследовавшего меня по пятам, и его удивительное пленение могли быть сенсационным номером.

Той же упрямой нильской даме в скором времени был нанесен визит. Если бы Киплинг мог присутствовать при этом визите, он, наверное, написал бы прекрасную новеллу. Около стойла бегемота находился гигантский кенгуру, которым в один прекрасный вечер овладело желание навестить импозантную соседку с фигурой Юноны. Так как дверь в стойло была закрыта, то кенгуру совершил поистине акробатический фортель и перескочил одним прыжком через стену высотой в шесть с половиной футов. Когда сторож позвал меня, моим глазам представилось редкое зрелище. Кенгуру стоял перед бегемотихой и угощал ее непрерывно пощечинами по толстой морде. Дама не трогалась с места и не защищалась. Она могла раздавить нахала одним ударом ноги или даже просто поворотом своей массивной головы, но она, видимо, совсем ошалела и была поражена невероятной дерзостью так неожиданно вторгшегося к ней австралийского ухаживателя. Подобный столбняк нападает даже на порядочного человека, когда ему приходится вдруг иметь дело с нахальством какого-нибудь босяка. Для меня эта сцена явилась просто веселым эпизодом из жизни животных. Но все же нужно было как можно скорее удалить непрошенного посетителя, пока он окончательно не рассердил бегемотиху, ибо это было бы для него равносильно верной смерти. Я приказал поскорее принести мне сеть, которой вылавливал из бассейна тюленей и через стену успел быстро набросить ее на кенгуру, прежде чем изумленный бегемот захлопнул свою огромную пасть.

Ни одно животное не вызывало такого интереса в цивилизованных странах, как жираф. Теперь любой мальчишка в большом городе видит его чаще, чем корову или свинью, и едва можно себе представить, какое невероятное изумление вызывали у публики первые доставленные в Европу жирафы. Летом 1826 года первые жирафы были подарены правительствам Франции и Англии правительством Египта. Почти год продолжалась доставка в Европу этого транспорта. Можно себе представить, какие несметные толпы народа собирались на пути следования этих огромных, невиданных ранее животных, которые со своими черными проводниками шли из Марселя через Лион в Париж — в Jardindes Plantes. Жираф, предназначенный для Лондонского зоологического сада, перевозился по Африке на больших отрезках пути в связанном виде на спинах дромадеров, что, возможно, и явилось причиной заболевания у него суставов, отчего он и околел в Лондоне в 1829 году. В последующие годы жирафы попадали в Европу единичными экземплярами. Только королевский зверинец в Шёнбрунне и зоологический сад в Амстердаме могли гордиться тем, что они имеют этих редких и дорогостоящих животных. В 1867–1877 годах в Европу было завезено уже довольно большое количество жирафов. Они доставлялись фирмой Рейхе в Альфельде и главным образом мною.

Жираф

Это оригинальное животное, не отличающееся особым умом, довольно добродушно. Когда оно глядит на вас своими черными глазами с высоты пожарной каланчи или когда с широко расставленными передними ногами поднимает травинку с земли или срывает своими непомерно длинными «клещами» листок с вершин дерева, оно всегда интересно и забавно. Все, однако, изменяется для тех, кому приходится вести одного или несколько жирафов по улицам города. Животные легко пугаются, и тогда их длинные ноги становятся опаснейшим оружием. Я бы мог рассказать много серьезного и веселого, а часто и веселого с горьким привкусом, о пережитых мною приключениях с транспортами жирафов.

В 1876 году я продал двух больших жирафов Венскому зоологическому саду и сам повел их с вокзала к новому месту жительства. Как и всегда в таких случаях, меня сопровождала огромная толпа любопытных, из которой вдруг отделился молодой вылощенный господин в блестящем цилиндре на голове и, несмотря на мое предупреждение, подошел совсем близко к животным, начавшим уже волноваться. Когда животные к неописуемому удовольствию публики стали прыгать и скакать, франт стал прыгать вместе с ними. Предвидя опасность, я громко крикнул ему, чтобы он отошел подальше. Напрасно! Вдруг один из жирафов лягнул задней ногой преследователя, но так удачно, что страшным ударом у того был сорван с головы только цилиндр. Бледный, как полотно, лишенный остатков своего и без того скудного умишка, смотрел этот хлыщ ошалелыми глазами на валявшийся в пыли цилиндр, а затем… незаметно исчез. Если бы этот господин был на два сантиметра ближе жирафам, то вместо цилиндра взлетела бы в воздух его черепная коробка.