Слушать отповедь мне не хотелось, поэтому я сделала вид, что ужасно хочу спать. Александр расправил мне одеяло и тихо вышел в коридор, в то время как я рассматривала из-под ресниц как он тихо идет к двери.

  Съеденный гамбургер камнем лежал в моем желудке.

  В больнице я пробыла почти месяц. Штольц за это не взял с меня ни копейки. А когда я начала ныть насчет выписки, он говорил 'на следующей неделе будет видно'. По мне так я была уже здорова как бык. Я даже совершала ежедневные пешие прогулки, так как 'моцион шел мне на пользу'. В один из таких дней я пришла в дальний угол больничного городка. Там находилось трехэтажное третье здание больницы. Что мне сразу бросилось в глаза, так это то, что отдаленный дом стоящий на отшибе был огорожен высоким забором, на котором сверху находилась колючая проволока. Здание было выкрашено в жизнерадостный желтый цвет, но от одного его вида мне становилось не по себе. Я подошла к калитке и заглянула в нее. Вокруг дома находилась просторная лужайка с множеством скамеек. Сейчас было время прогулки и на скамейках сидело несколько человек. Все было бы ничего, если бы один больной подняв руки вверх не бегал вокруг одиноко стоящего дерева. Все остальные молча созерцали его.

  - Я вижу, вы решили обследовать нашу территорию.

  От этих слов я почти подпрыгнула. Сзади меня стоял охранник в фирменной форме больницы. В руках у него был стаканчик с кофе и коробка с пончиками. Подойдя он начал открывать замок на калитке.

  - А что это за здание? - спросила я.

  - Это здание терапевтического корпуса для людей с психическими заболеваниями, - охранник смотрел на мою реакцию.

  - Как же я сразу не догадалась!? А здесь лежит много народу?

  - Простите, мисс, мне нельзя разговаривать с посторонними. Если кто-то увидит, будут проблемы.

  И он пошел в будку, которая была на входе. Я же пошла бродить дальше.

  Вечером ко мне приехал Чаки. Я была ему очень рада. Тем более, что он привез мне коробку моих любимых французских трюфелей. Зайдя ко мне он с порога крикнул:

  - Собирайся! Мы едем домой!

  Упрашивать дважды меня было не нужно. Едва он это договорил, как я уже стояла одетая с сумкой в руке возле порога. Выходя из комнаты мы столкнулись с Штольцем. Видя, что я оделась и стою с вещами он часто заморгал:

  - Куда? Куда вы?

  - Спасибо вам большое, но я чувствую себя превосходно и меня забирают домой!

  Я блестела от счастья как начищенный башмак.

  Штольц взял себя в руки:

  - Хорошо! Только вам нужно будет подписать бумаги!

  Чаки обняв меня чмокнул в щеку:

  - Я подожду тебя в машине!

  Мы со Штольцам пошли в его кабинет. Всю дорогу он молчал, наконец я не выдержала:

  - Спасибо тебе большое!

  - За что? - рассеянно спросил он открывая дверь своего кабинета и подходя к столу.

  - За все!? - выпалила я. - Если бы ни ты, я бы не дожила до этого счастливого дня!

  Он в это время копался в бумагах:

  - Хорошо! - наконец, он достал какую-то бумагу из папки. - Подпиши вот это?

  Я не глядя подписала.

  - Ты даже не посмотришь, - спросил он.

  Покачав головой я ответила:

  - Нет! Ты самый лучший врач и я тебе верю!

  Он стоял за столом и как-то странно смотрел на меня. От его взгляда мне почему-то было не ловко. Я протянула ему руку:

  - Спасибо еще раз!

  Он пожал мне руку через стол, хотя это было и не очень удобно:

  - Спасибо тебе, Мария! Если будет что-то нужно, - он замялся, - например, покидать в кого-нибудь шахматами, обращайся.

  Я улыбнулась и уже хотела уходить. Возле двери я обернулась и быстро подойдя к нему поцеловала его в щеку. Уже уходя я заметила, что он стоит за своим столом очень бледный и взволнованный. Но мне осточертела эта больница и я как птица рвалась на свободу, почти побежав к машине.

  Когда дверь за мной захлопнулась, Штольц тяжело опустился в свое кресло и закрыл лицо руками. Но этого я уже не видела.

  Первые несколько недель дома я только и делала, что отъедалась. Чаки шутил, что я ем больше чем все его охранники, но я отмахивалась и намазывала себе маслом очередной бутерброд с сыром и ветчиной. В итоге, все моя худоба осталась в прошлом и я вновь пришла к собственному весу. Я плавала, загорала, ходила по магазинам, общалась с Эльвирой и Хасаном и даже начала брать у него уроки по садоводству. Короче делала все, но только не ездила на кладбище. Когда Чаки или Оливия пытались со мной заговорить на эту тему, я молча отворачивалась и уходила. Я не могла объяснить им, что в глубине души я поселила мысль, что родители уехали и скоро обязательно приедут. Это был полнейший идиотизм, но я даже сама начала в это верить. И когда со мной заговаривали про их смерть, я жутко злилась. В итоге, все привыкли к моим бзикам и поменяли темы. Я же, продолжала делать вид, что все прекрасно.

  В один прекрасный день, Чаки предложил выйти за него замуж и я внезапно для себя согласилась. Это была как игра. Мне казалось, что все понарошку и я наблюдаю со стороны. Услышав эту новость Роза ругала меня на чем свет стоит. Но я лишь улыбалась и думала о своем, а вернее ни о чем не думала. Наконец, она выдохлась и спросила когда свадьба. Я ответила, что через неделю. Роза сказала, что я безбожница и что мои родители в гробу переворачиваются видя, как я не держу траур. Я жевала яблоко и качала ногой.

  Свадьба была очень пышной, но я почему-то помнnbsp;ю ее очень смутно. Церемония проходила на лужайке перед нашим домом. Одеваясь и слушая трескотню Розы и Оливии, я смотрела в окно. Народу было так много, что мне казалось, что сегодня день выборов.

  Когда я шла между рядами с людьми, меня слегка подташнивало. Единственное, что меня поддерживало, это взгляд Чаки. Я видела в его глазах, как он любуется мной и что он страшно горд и счастлив. Если бы не этот взгляд, я бы подняла свои многочисленные юбки и дала бы деру.

  Священник говорил нам что надо любить и уважать друг друга и в горе и в радости, а я почему-то думала о родителях. О том как они любили друг друга. Способна ли я была на такую любовь? Я смотрела на профиль Чаки. Правильно ли я сделала свой выбор? И буду ли я в конце жизни любить его также сильно? Ответов я не знала.

  Наконец, церемония подошла к концу. К нам подходило бесчисленное множество людей, которых я не знала. Среди толпы незнакомцев я искала глазами своих знакомых. Я пригласила Оливию с Пабло, Корнелию и Рамироса с Лючией, так как они теперь были официально вместе. Оливия с мужем поздравили одни из первых, но потом то ли они уехали, то ли просто растворились в толпе, а Корнелии с остальными все не было. И когда уже почти все гости поздравили к нам подошли Рамирос с Лючией. Я подумала, что она и в правду выглядит исполином. Она была очень высокой и крепкой. Мне даже подумалось, что случись что, она способна легко взять Рамироса на руки и отнести как ребенка. Но у нее было очень доброе лицо и немного наивный взгляд. Они поздравили нас и ушли, а Корнелии все не было. В итоге ни одного поздравляющего не осталось. К Чаки подошел какой-то мужчина и они ушли, я же пошла за очередной порцией шампанского. По пути меня кто-то окрикнул. Это была Роза. Она была в лиловом платье, черной шляпке и с маленькой вечерней сумочкой, которую она не переставала тискать в своих больших руках.

  Я не удержалась:

  - Ну и?

  Она мялась:

  - Прекрасная свадьба, Мария! Я тебя поздравляю!.. Только вот понимаешь, не для меня все это: Это все люди из другого мира, - она обвела яркую толпу рукой Я чувствую себя здесь жабой, которая попала к белкам.

  Я попыталась возразить:

  - О чем ты говоришь? Ты просто потрясно выглядишь! И если бы я не знала тебя, то подумала бы, что ты бизнес-леди на приеме.

  Она покачала головой:

  - Не в этом дело. И ты сама все понимаешь! Как бы я ни вырядилась, я буду не такой как они, - помолчав она добавила. - Теперь у тебя начнется другая жизнь, и скорее всего наши дороги разойдутся. Чаки не позволит тебе общаться с такими как я.