Женщина не глядя на меня начала протирать пыль на подоконнике:

  - Дак померла она!

  Мне казалось, что мой ночной кошмар продолжается:

  - Как это умерла?? - почти закричала я.

  Женщина продолжала убираться:

  - Тут с ней сиделка была. Видно она газету и принесла, в которой было написано, что мужчина умер на скамейке на территории этой больницы. А как оказалось, это муж пациентки и был! Так-то! Та вышла ночью в коридор, медсестра по этажу отлучилась. Пациентка забрала почти все таблетки у той со стола, которые та раздавала пациентам на этаже. И все их выпила. Когда был обход, все подумали, что она спит. А она уже того:

  Женщина откинула прядь волос с лица:

  - А вы кем ей приходитесь? Знакомая что ли?

  Я кивнула. В этот момент у меня жутко закружилась голова, а потом у меня в мозгу что-то взорвалось и я упала без памяти на каменный пол.

  Потом мне казалось, что я умерла. Я была между сном и реальностью. Временами я видела склоненное надо мной лицо какого-то существа с яркими золотыми волосами и белой кожей. Оно было очень похоже Александра Штольца. Порой загадочное существо протягивало ко мне свои руки, которые казались безконечно длинными и тогда я ощущала на своем лбу прохладу. Рука меня успокаивала, и я снова куда-то проваливалась.

  Там где я была, было все серое. Где-то краем сознания, я чувствовала что со мной произошло что-то страшное. Что-то такое, что уже не изменить. И может быть поэтому, мне совсем не хотелось просыпаться. Уж лучше серое безмолвие, чем жизнь полная страданий, обид, страха и гнева.

  Я чувствовала, что порой возле меня находились люди. Иногда мне даже казалось, что сквозь туман пытаюсь разобрать их голоса, а также то, о чем они разговаривали. Но, то ли сил у меня не было, то ли сознание отказывалось что-либо воспринимать, но не я могла разобрать ни слова. И поэтому, опять словно проваливалась туда, где была тишина, а также полный покой. Я растворялась в серой пелене, мне казалось, что я бесплотный парящий дух, который затерялся между раем и адом. Это было чистилище. Мое чистилище. И мне совсем не хотелось оттуда выходить. Там был серый сумрак и прохлада, а плотный туман покрывал все вокруг...

  Не знаю, почему это произошло, но в один прекрасный день, я пришла в сознание и открыла глаза. Рядом со мной в кресле спал Штольц. Я залюбовалась на его лицо. А почему раньше мне его внешность казалась несуразной? Он был по-своему даже красив! Свет из-за полузадернутой шторы падал на его руку. Кожа казалась белой и почти прозрачной. Неудивительно, что я приняла его за неземное существо.

  Видимо почуяв мой пристальный взгляд он проснулся. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, а затем он пододвинул стул и сел возле моей кровати:

  - Привет! - он попытался улыбнуться.

  - Привет! - попыталась улыбнуться я в ответ. Не знаю почему, но мне казалось, что я давно его знаю, поэтому я откинула все церемонии. - Ты скверно выглядишь.

  Он провел рукой по небритой щеке. Я заметила, что он сильно похудел и под глазами залегли темные круги.

  - Да: У меня было не простое время.

  - Сколько я здесь, - задала я вопрос, обводя взглядом комнату.

  - Почти две недели. Как ты себя чувствуешь?

  Я неопределенно махнула головой:

  - Не знаю. Как-то странно. Так, как будто я только что родилась, но еще кое-что помню из прошлой жизни, а что точно не могу сказать, - я помолчала собираясь с мыслями. Во рту было ужасно сухо. - Насчет мамы и папы: Это правда?

  - Давай пока не будем разговаривать об этом, ты еще очень слаба. Как ты придешь в себя, обещаю, мы все обсудим.

  Обсуждать было нечего. Я посмотрела на него. Он смотрел на меня и в его глазах я видела боль и сочувствие.

  - Я знаю что их нет, - где-то в глубине души я почувствовала боль, но она была где-то далеко. Обычно, так вспоминаешь про события из далекого прошлого, по прошествии десяток лет. Боль забирается вовнутрь. Ты еще страдаешь, но рана не открыта и не кровоточит. Она превращается в толстый рубец, который тянет при малейшем движении и болит в непогоду.

  Он встал и подошел к окну:

  - Да, их нет. Но сейчас тебе нужно подумать о себе. Твое состояние было очень тяжелым. При падении ты сильно ударилась головой и на какое-то время впала в кому. Мы боялись, что ты уже не придешь в себя.

  Я рассматривала его профиль. Это был профиль Наполеона, который вошел в пустой город. И вместо радостных горожан, его встретили пустые улицы и вой ветра в подворотнях. Его плечи устало опустились.

  - Тебе нужно отдохнуть. - сказала я. - Иначе в следующий раз, когда я прейду в себя, я могу подумать, что умерла.

  Александр улыбнулся и потер себя по небритой щеке:

  - Что выгляжу не ахти?

  - Краше в гроб кладут, - безжалостно заключила я.

  Он улыбнулся и я удивилась способностью его лица к преображению. Сейчас он выглядел как мальчишка. Хитро улыбнувшись, он спросил:

  - Не составишь мне компанию за завтраком?

  Я подняла к нему свои руки с кучей проводов.

  - Если ты меня отстегнешь, то я обязательно с тобой позавтракаю. Тем более, что я голодная как волк.

  Он опять стал серьезным:

  - Ты долго была на аппаратах жизнеобеспечения. Поэтому тебе есть нельзя. Для начала ты можешь выпить молока. Я отдам распоряжение и тебе составят индивидуальное меню.

  Я сделал вид, что разочарованна:

  - И что мне стейк сегодня не светит?

  Штольц улыбнулся:

  - Пока нет! Но если твое выздоровление пойдет по плану, через пару неделек, ты можешь есть все что угодно. И даже стейк!

  - Хорошо! Только дай мне сейчас хоть что-нибудь!

  Он позвонил и пришла медсестра. Я смотрела как он отдавал ей распоряжение. Сейчас он опять выглядел как заведующий больницей и мне бы даже в голову не пришло называть его на ты.

  Через какое-то время приехал Чаки. Он влетел ко мне в комнату и кинулся ко мне, осыпая мое лицо поцелуями:

  - Милая моя! Девочка! Как хорошо, что ты пришла в себя! Я себе места не находил!

  В это время я что-то пискнула. Он наклонился ко мне, как родственник к умирающему, который должен рассказать где закопал горшок с золотом. Его ухо почти лежало на моих губах:

  - Что? Что, ты говоришь моя девочка?

  - Слезь, ты буквально задушил меня, - почти прохрипела я.

  Он вскочил с ужасом глядя на меня:

  - Прости! Прости, родная!

  Я махнула рукой, дескать ничего, все ок! Но в его глазах увидела страх. Поэтому опустила глаза, глядя на свою руку. Она была тонкой и почти прозрачной, казалось еще немного и через нее начнут просвечивать складки простыни. Судя по толщине, можно было подумать, что это была детская рука. Потом я с удивлением приподняла одеяло. Под ним лежало худое словно мумия тело. Если бы я увидела кого-то с такими формами со стороны, подумала бы, что бедняга не жилец!

  - Не бойся! - я махнула рукой. - Скоро меня раскормят, так что я не полезу ни в одно из платьев, что ты мне подарил.

  Чаки взял меня за руку. Я могла бы поклясться, что вижу в его глазах слезы. Но видимо, после чудного возвращения с того света, что-то случилось с моим зрением.

  - Я куплю тебе новых платьев! Еще лучше прежних! Только поправляйся!

  Я осмотрела комнату. Она буквально утопала в белых цветах:

  - Это ты цветы присылал?

  Он кивнул:

  - Они тебе нравятся?

  Я рассматривала их, пытаясь составить свое мнение:

  - Да, но их, как бы это сказать: слишком! Обычно цветы в таком количестве возлагают на могилу политическому деятелю. А также ставят памятник со словами: 'Ничего не может окупить твой подвиг!'.

  Чаки рассмеялся. Мне показались в его смехе нервные нотки:

  - Ты неподражаема! Если ты шутишь, то значит скоро поправишься! Тебе что-то нужно?

  - Да. Я хочу увидеть Оливию.