Аня успокаивалась. Она обнимала маму. А через некоторое время с кухни возвращался отец, садился в свое кресло, брал в руки газету. В семье воцарялся мир.
Они — родители — поддерживали друг друга. Отец любил жену и, наверное, просто не думал о ребенке. Может быть, поэтому абсолютно всю ответственность за единственную дочь он передал жене.
Мать много раз била тебя ремнем у отца на глазах. Ты плакала, убегала в свою комнату, пыталась спрятаться в кладовке. Мать догоняла и снова била. Отец относился к этому спокойно — жена воспитывает дочь, матери лучше знать, как воспитывать дочь.
Ты, второклашка, забивалась в кладовку, закрывала дверцы, пыталась удержать их изнутри. Взрослая мать была сильнее, она рывком распахивала дверцы и с размаху хлестала тебя ремнем, свернувшуюся на полу. Хлестала и хлестала, снова и снова.
За что била? За тройки в тетрадках. За четверки в дневнике. За разбитую кружку. За то, что не стерла пыль с серванта и плохо вымыла посуду.
Что делал отец, когда его восьмилетняя дочь задыхалась от рыданий, свернувшись в комочек на полу кладовки, а мать продолжала хлестать ее ремнем и кричать на нее?
Отец сидел в кресле и спокойно читал газету.
Твой отец — не злой и не черствый человек. Но сопереживать Ане и защищать ее — значит, вступать в конфликт с женой. Что же делать, как переносить слезы дочери и ее крики из кладовки? Что же делать?
Видимо, когда-то давно отцу пришлось выбирать между женой и ребенком. Жена настаивала, чтоб вся ответственность за ребенка лежала на ней, муж не должен вмешиваться. И отец выбрал жену — раз и навсегда. С тех пор переживания ребенка перестали его волновать.
Дочка получила четверку за диктант, она плохо подготовилась, наверное, не делала уроков, четверка в дневнике, теперь дочку воспитывают — хлещут ремнем. Дочка плачет, свернувшись на полу и пытаясь закрыться руками, она вскрикивает при каждом ударе.
Не вижу, не слышу, не понимаю. Читаю газету. Люблю жену.
Всё идет хорошо. Дочери нет. Есть только жена.
Всё идет хорошо.
* * *
— Да уж… — говорит Костя. — И как ты это выдерживала?
— Не знаю, — Аня задумывается. — Может быть, благодаря успехам в школе? Я была отличницей с первого класса до последнего. В школе ко мне хорошо относились…
* * *
Когда Ане было девять лет, ее родители обменяли квартиру, и Аню перевели в другую школу — поближе к новому жилью. Первого сентября она вошла в класс за пятнадцать минут до начала урока. Дети собрались в районе задних парт, на Аню с любопытством смотрели два десятка пар глаз. Под шепотки: «Новенькая… Из третьей школы… Отличница…»
Аня прошла вперед, решительно села за пустую парту, вторую в среднем ряду, и уставилась на доску. Пусть только попробуют ее обидеть! Она им всем покажет!
Через минуту сзади послышались шаги, и справа от Ани остановилась красивая черноглазая девочка.
— Тебя зовут Аня? — спросила она.
— Да. А тебя?
— Марина. А ты, правда, отличница?
— Правда.
— А у тебя хороший почерк?
— Вот, смотри, — Аня достала из портфеля тетрадку с собственноручной надписью на обложке: «Тетрадь по русскому языку ученицы 3а…»
Марина держала руки за спиной, и Аня пока не могла понять, друг эта девочка или враг.
— Красивый почерк, — одобрила Марина. — А можешь подписать мне так же? Мою фамилию я тебе продиктую.
— Давай, — согласилась Аня.
Марина положила на стол чистую тетрадку — вот что она, оказывается, держала за спиной!
«Не враг! — поняла Аня. — Ура, не враг!!!»
В предыдущей школе одноклассники обычно ни о чем не просили Аню. Разве что дать списать домашнее задание по математике. Да и то редко…
Пока Аня старательно выводила надпись на тетрадке Марины, вокруг собралась стайка детей. Заглядывали через плечо, следили — не допустит ли Аня ошибку. Аня с честью выдержала испытание. И даже чернила не размазала.
— Спасибо, — сказала Марина. — Подпиши мне еще вторую, по русскому языку.
— И мне, и мне, — начали наперебой просить дети.
«Хорошая школа, — решила Аня. — Лучше, чем та. Хорошо, что мама с папой решили переехать».
Уже через минуту на ее парте лежало не меньше десятка чистых тетрадей. Вокруг стоял галдеж: «Мне первому!» «Нет, мне, я раньше попросил!» И тут на Анину парту с грохотом опустился чей-то коричневый портфель.
Аня подняла голову. На нее внимательно смотрела рыженькая худенькая девочка. Коричневый портфель она по-прежнему держала за ручку.
— Ира! — радостно загалдели дети. — Садись скорее, подпиши тетрадки!
— Вам новенькая подписывает, — хмуро отозвалась Ира.
«Вот оно, — поняла Аня. — Рано я расслабилась. Вот оно — началось».
— Все подписать я не успею, — спокойно ответила Аня, глядя Ире в глаза. — Тетрадок много, а скоро уже звонок.
— Давай выйдем, — предложила Ира. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Аня встала.
Выйдя в коридор, Ира повернулась к Ане:
— Я тоже отличница, как и ты. Больше никто не учится на одни пятерки — ни в нашем классе, ни в параллельных.
— И что? — не поняла Аня.
Ира посмотрела в окно, потом неуверенно взглянула на Аню.
Что-то в ее взгляде было очень хорошее, доброе, вызывающее симпатию. Ане захотелось ей помочь.
— Тебе не нравится, что я подписываю тетрадки, да? — спросила она. — Это раньше только ты делала? Хочешь, чтоб я перестала? Но они же просят…
— Нет, — Ира махнула рукой. — Подписывай… — Глубоко вдохнула и, наконец, решилась. — Давай сидеть за одной партой?
Аня удивленно уставилась на нее. В предыдущей школе никто не предлагал ей сидеть вместе. А тут — сразу же, в первый же день, да еще Ира — отличница, которую все любят! Почему?!
Аня молчала, и лицо Иры стало испуганным:
— Ты не согласна?
— Согласна, — ответила Аня. Она по-прежнему ничего не понимала.
— Правда согласна? — с надеждой спросила Ира.
— Конечно!
Ира вздохнула с облегчением:
— Тогда пойдем в класс. Только давай пересядем за первую парту в среднем ряду — это мое обычное место.
В оставшееся время до начала урока Аня и Ира усердно подписывали тетрадки одноклассников.
После звонка (дети уже расселись по партам, а учительницы еще нет) Аня шепотом позвала:
— Ира! А почему ты решила сидеть со мной?
— Мне моя мама посоветовала, — таким же шепотом ответила Ира. — Она сказала, что тебе надо помочь, потому что новеньким поначалу трудно. И еще она хочет, чтоб у меня была подружка отличница. Тогда мы будем влиять друг на друга и всегда учиться на пятерки.
— Подружка? — переспросила Аня, не веря своему счастью. — Ты хочешь со мной дружить?!
— А ты?
— Конечно!
— И я тоже. Ты где живешь, в какой стороне?
— Вон в той, — Аня показала на окно. — За спортивным полем и детским садом. В доме номер десять.
— Совсем рядом со мной! — обрадовалась Ира. — У меня дом номер восемь. Сегодня пойдем из школы вместе!
В первое время Ира будет стараться помогать Ане, потому что так посоветовала ее мама. Но очень скоро девочки обнаружат, что им действительно хорошо и интересно вместе. Их отношения перерастут в дружбу.
Аня и Ира будут почти неразлучны все школьные годы. Две отличницы, гордость учителей…
Школа, о, школа! Место, где Аня окружена одобрением. Место, где можно жить.
Здесь на нее никто не кричит, здесь ее не ругают. Здесь её фотографируют для Доски почета, ей вручают грамоты. Ей говорят: «Садись, пять», «Молодец!», «Умница!».
