Подхожу к оранжевой вешке. Здесь рабочие особи еще не вывелись: шмель Бомбус дистингвэндус относится к «поздним» видам. Осматриваю леток частицы земли, осыпавшейся на дно углубления за ночь, но отодвинутые от отверстия трубки означают, что здешняя шмелиха-мать в добром здравии.

Осторожно снимаю дерновину, лоскут полиэтиленовой пленки, деревянную крышку улья. Вся заполнявшая его вата тщательно обработана: пышно и равномерно натереблена, стала чуть-чуть более желтой; сверху ей придана форма правильного холмика. Аккуратно отгибаю верхнюю часть этой кровли и чувствую: внутри тепло-тепло, даже жарко. Это заботливая шмелиха, «пережигая» внутри себя запасенный за день мед, согревает потомство, поддерживая в гнездовой камере температуру, близкую к температуре человеческого тела, даже в самую холодную погоду.

А вот и сама камера — круглая комнатка размером с небольшое куриное яйцо, ватные стенки которой аккуратно оштукатурены желтым воском. Внизу — коричневый сот с несколькими выпуклостями — это коконы с куколками будущих шмелят. Посреди сота глубокая выемка, к которой плотно припала шмелиха, вытянув и распластав свое, обычно круглое, тело. Это она так греет своих детей. Короткое недовольное жужжание — ну зачем, мол, опять потревожил? — но сама ни с места: нагрев желательно не прерывать, а с моими кратковременными «ревизиями» шмелиха уже свыклась.

Кадр из фильма «Шмелиные Холмы». Шмелиха вида Бомбус гельферанус греет коконы с крупными куколками.

У каждого летка лежала бирка с номером гнезда.

Когда-то я находил вот такие огромные гнезда шмелей. Теперь их нет: шмели вымирают.

Из комнатки к летовой трубке шмелепровода идет сквозь вату ход, также обмазанный воском. Здесь стоит замечательное изделие — объемистая круглая полупрозрачная ваза очень правильной формы. Ее шмелиха сделала из воска «вручную», работая притом в полнейшей темноте — тем не менее вазочка смотрится явно выточенной на станке или сформованной на крохотном гончарном круге. В ней поблескивает мед, но лишь на самом дне; вечером же ваза была полнехонькой. Немало же сладкого «горючего» уходит за ночь для обогрева этой чудо-комнатки!

Самка шмеля вида Бомбус сихели делает из воска объемистый сосуд — «медовый горшочек».

Часа через три, когда взойдет солнце и раскроются утренние цветы, шмелиха будет ненадолго покидать дом — пополнить запасы меда в этой вазе и цветня, которым она кормит своих личинок, находящихся внутри воскового нашлепка на соте.

Из ящика потянуло замечательным, ни с чем другим не сравнимым, медово-ароматным шмелиным запахом. Пора закрывать крышку: ведь это из гнезда уходит драгоценное тепло…

Подхожу к следующему гнезду, обозначенному красной вешкой. Здесь уже появились рабочие — шмель Бомбус серрисквама принадлежит к ранним видам. Снимаю дерновую крышку, пленку, дощечку… Меня встречает дружное многоголосое жужжание, скорее дружелюбное, чем сердитое: состояние дел этой семейки я тоже проверяю раза два в сутки.

Несколько видов моих мохнатых друзей (начиная с верхнего, против часовой стрелки) — Бомбус горторум (садовый), лапидариус (каменный; под Исилькулем полностью вымер), люкорум (малый земляной), серрисквама (степной), гипнорум (городской), эквестрис (конский), агрорум (полевой), мускорум (моховой; очень редок), субтерранеу (подземный, на грани вымирания). Названия не всегда соответствуют местообитанию: агрорум живет в лесах, повсеместный эквестрис назван так потому, что когда-то энтомологи встретили его у конюшни…

Замечательная картина! Маленькие мохнатые шмелята — их восемь — и большущая мама эффектно облепили сот с будущим потомством. Шмели этого вида окрашены очень своеобразно: по светло-желтому фону черные широкие перевязки, а конец брюшка — ярко-красный. Весь наличный состав семьи плотно припал к коконам с куколками, к личиночьим и яйцевым «нашлепкам».

Если бы я вскрыл не это, а найденное в природе гнездо такого же вида шмелей, они повели бы себя иначе: вылетели бы по тревоге — отогнать и наказать незваного пришельца ударами ядовитых жал, а оставшиеся в гнезде дружно опрокинулись бы на спину, выставив многочисленные жала наружу наподобие ежиных иголок: прикоснешься и сразу получишь множество уколов, но не простых, а с ядом, который рассосется лишь через день-два. Но у шмелей отличная память и хорошо развито то, что мы в человеческом обществе зовем интеллектом. Короче говоря, мои подопечные хорошо знают и помнят и меня самого, и те безопасные для их семьи процедуры по осмотру и уходу, которые я тут провожу — и за все долгие годы моей работы со шмелями на Поляне ни один из них меня не ужалил.

Осмотрим, читатель, еще одно гнездо. Вас сейчас удивит, а может, и возмутит, необычная картина. У выхода из гнезда в шмелепровод — трупы трех самок, на соте — рабочие разных мастей: желто-черно-розовые, это вид Бомбус сихели, и серо-черно-зеленоватые — Бомбус эквэстрис.

Здесь произошла трехкратная смена самок — обычное в шмелиной жизни явление. Все шмелихи, как оказалось, относятся к двум «партиям» — это основательницы и продолжательницы. Ведь нередко бывает, что основательница, на которую ложится бремя не только поиска и оборудования гнездовья, но и, в отличие от муравьиных мам, еще и регулярное снабжение его кормом с дальними вылетами, отопление, защита от врагов, — дряхлеет: обтрепываются крылья, ослабевают органы чувств, мышцы, изнашиваются внутренние органы… Появляется опасность того, что после выплода первенцев-шмелят некому будет пополнять запас яиц для развития шмелей второго, третьего и последующих поколений, и в семье не выплодятся новые молодые самки. Природа, предусмотрев подобные случаи, поступила так: самки-продолжательницы своих гнезд не закладывают, а терпеливо и методично проверяют уже образовавшиеся семьи — не одряхлела ли где основательница? Определив круг гнезд, вызывающих такие подозрения, продолжательница посещает теперь только их. Наконец выясняется, что в каком-то гнезде основательница уже явно не дотянет до конца сезона; короткая схватка, смертельный удар жалом… Трупик бедолаги оттаскивается ближе к выходу, бравая-здоровая мачеха уже по-хозяйски восседает на соте, кладет новые яйца. А рабочие шмели, поволновавшись от силы сутки, смиряются и, будто бы ничего такого не случилось, добросовестно выполняют свои многочисленные обязанности: ухаживают за потомством, улучшают интерьер гнезда, снабжают его пыльцой и медом, проветривают при перегреве, защищают от врагов…

Через десяток дней отчего-то занедужила и «мачеха», но сюда уже несколько раз наведывалась другая продолжательница… Я находил гнезда, где у входа лежало рядышком шесть шмелиных трупиков, что означало: в подземелье произошло шесть смен самок!

А шмель Бобмус эквестрис — «профессиональный» продолжатель семей других видов. Отсюда и разношерстность семейки, которую мы сейчас разглядывали. Но нередко эквестрис образует с самой весны «чистопородные» семьи, благополучно здравствующие до конца сезона.

Как и почему я начал заниматься шмелями?

Поляна в 70-е годы.

Без шмелей — а у них очень длинный хоботок — урожаи семян красного клевера очень невелики. Длинная и узкая цветочная его трубка делает клевер малодоступным для медоносных пчел, могущих достать своим коротким хоботком нектар только в пору высокого его стояния, что случается далеко не всегда. У шмелей же хобот вдвое, а то и втрое длиннее пчелиного, и клевер для них — излюбленное растение. Увы, под натиском хозяйственной деятельности человека трудолюбивое, ранимое шмелиное племя быстро пошло на убыль, и со всею остротой встал вопрос: нельзя ли их, шмелей, сохранить, размножить и поставить на службу человеку?