– Верно мыслишь, командир, – включился Григорьич, – эти хитромудрые островитяне вполне могут выкинуть такой фортель, опять начнут ссылаться на тень «Тирпица» над океаном, а там скоро и полярный день настанет. Надо товарищу Молотову подсказать, по дипломатическим каналам надавить, чтобы не было перебоев по ленд-лизу.

– Подождите! – воскликнул Сан Саныч. – Я вспомнил, так нам и так в 43-м с марта по ноябрь ни одного конвоя не было послано.

– Как так ни одного, это за восемь-то месяцев ни одного конвоя, а договоренности о поставках по ленд-лизу? – возмутился Кочетков.

– Товарищ полковник, вы не хуже меня знаете, все это время мы получали грузы по ленд-лизу не только через северные порты, но и через Иран и Дальний Восток. И в нашей истории за всю войну по этому северному маршруту мы получили только двадцать два процента, а более семидесяти процентов всех грузов прошло через Иран и Дальний Восток. А тут в скором времени может что-то измениться. Дней через десять «Морской волк» выходит в море на охоту. Может, фортуна все же улыбнется тебе, командир, и ты встретишь «Тирпиц» или его младшего товарища. Знаю тебя, ты обязательно постараешься потопить «Тирпиц». После этого англичанам некого будет бояться. Им тогда ничего не остается, как проводить конвои через наш север.

После почти четырехмесячного стояния в богом забытом месте, где война лишь изредка вспоминалась пролетом немецких разведчиков, и то на почтительном расстоянии от этой базы, выходами на патрулирование базирующихся вместе с нами пары морских охотников и бывших рыболовов, ныне боевых кораблей, наша РЛС[2] – служба раннего оповещения свернула работу. Вот и все достижения этой базы.

Наконец-то наше заточение закончилось, мы снова в море. Какое это непередаваемое чувство – находиться в боевом походе. Возможно, мы вышли бы и раньше, но не могли. У нас ведь не обычная лодка, а атомная, стояли мы тут не по своей прихоти, а вынужденно. Боекомплект почти закончился, а самое главное – у нас подошел к полной выработке ресурс установок жизнеобеспечения, без которого мы не подводная лодка, а ныряющая, попробовали бы вы на такой выходить в море. Потому-то мы стоим тут в ожидании, когда наладят производство по изготовлению поглотителей углекислоты. Да и отдых нужен был экипажу после почти четырехмесячного боевого похода. Правда, если бы экипаж эти четыре месяца отдыхал в домашней обстановке, вопросов не возникло. Но четыре месяца у черта на куличках, впереди студеное море, позади тундра на много сотен километров. В таких условиях нам бы на отдых хватило и месяца, и то бы выли волками. Спасибо Головко, хоть какую-то работу подбросил – обучать курсантов, будущих подводников атомного подводного флота СССР. А если бы не это, то точно выли бы волками или дезертировали на фронт.

И вот этот день настал. Боезапас погружен, установки жизнеобеспечения работают, боевая задача поставлена. Мы вышли в боевой поход.

Как и в предыдущие выходы, с нами для координации действий с другими подлодками отправился представитель Северного флота, на этот раз – капитан второго ранга Августинович Михаил Петрович. В состав первой волны на коммуникации противника с нами пошли пять подводных лодок.

Совсем недавно Северный флот пополнился пришедшими с Тихоокеанского флота шестью подлодками С-51, С-54, С-55 и С-56, Л-15 и Л-16, которые, пройдя по двум океанам и девяти морям более 16 700 морских миль, вошли в состав флота. Все это произошло с одним маленьким отступлением от РИ, в этом мире Л-16 благополучно дошла до места назначения, так как все командиры были проинформированы о большой вероятности встречи с японскими субмаринами. Их акустики получили приказ постоянно быть начеку и вести себя так, будто они находятся внутри вражеской эскадры. Сам переход был согласован с американской стороной так, что они встретили наши подводные лодки в определенном районе и проводили их под охраной до Панамского канала[3]. С нами в поход вышли две тихоокеанские подлодки С-51 и С-56, наши старые знакомые Щ-403 и Щ-422. Кроме того, с нами должны были взаимодействовать две «Катюши» – К-1 и К-22, которые вышли на неделю раньше, но с К-22 мы так и не смогли связаться, по всей видимости, она погибла. Все пять подлодок заняли позиции от мыса Нордкин до мыса Нордкап в ожидании кораблей и судов противника. На позиции в Варангер-фьорде находились еще две «Малютки» – М-122 и М-172, для пресечения выхода транспортов из этого фьорда. Кроме представителя флота, с нами пошел и Сапожников, после переаттестации он стал майором (и на хрен он нам тут нужен), и двадцать курсантов самых подготовленных еще из первого набора, пополнив поредевший экипаж.

Мы двигались медленно на перископной глубине в пятнадцати милях от побережья Норвегии, выставив антенну обзорной РЛС, наблюдая за обстановкой и сканируя все радиочастоты.

– Уже неделю в море, и ни одного конвоя, только какая-то мелочь, – возмущался Августинович.

– А вы что хотели, капитан второго ранга, выйти пошалить, дескать, давай, фриц, посылай под наши торпеды больше судов. Немцы, похоже, засекли выход некоторых подлодок на позиции и теперь придерживают суда в портах. Но мы дождемся, они все равно зашевелятся, если пронюхают о подготовке к наступлению.

За эту неделю отличилась только С-56, командир капитан-лейтенант Щедрин, – потопив БДБ в четыреста тонн, переоборудованную под плавучую батарею (2 × 88 мм, 1 × 37 мм, 4 × 20 мм), под охраной двух противолодочных китобойцев. После потопления китобойцы тут же повернули назад, даже не подумав спасать выживших. Это так не похоже на немцев. За полгода, после того как мы подсказали Виноградову, что надо топить всё, а не только транспорты, немцы потеряли немало эскортных кораблей, видимо, эти предпочли просто драпануть, чем попасть под торпеды русской подлодки, хотя, возможно, тут англичанка охотится. Да какая разница, русские или англичане, на базе все же спокойнее.

И вот однажды наше терпение было вознаграждено.

– Тащ капитан первого ранга, – раздался возглас оператора РЛС, – обнаружены три воздушные цели, дальность шестьдесят две мили, высота две тысячи, скорость двести, идут с запада курсом на восток вдоль побережья.

– Продолжить наблюдения за воздушной обстановкой. На ГАКе, что слышно?

– Пока ничего не слышно, но здесь много островков.

– Предупредить подлодки о самолетах. Выпустить низкочастотную антенну, отходим чуть мористей, создаем больший обзор для нее.

Через сорок минут на удалении пяти миль от нас курсом на восток пролетел первый самолет – летающая лодка BV-138. Затем с десятиминутным интервалом между самолетами еще два НЕ-115 – воздушная разведка крупного конвоя. В их задачу входил поиск подводных лодок с последующей атакой или наводкой на них кораблей эскорта. Прошло примерно полчаса после пролета самолетов, как на ГАКе засекли многочисленные шумы надводных кораблей.

– Удаление пятьдесят миль, скорость восемь узлов, курсом на восток, – поступил доклад.

– Боевая тревога, передать на остальные подлодки, с запада движется крупный конвой.

– Михаил Петрович, давай посмотрим, кто у нас первым выходит на перехват.

– К-1, капитан третьего ранга Стариков, – ответил Августинович, глянув на планшет с оперативной обстановкой, – потом С-51 капитана третьего ранга Кучеренко.

– Передать на К-1 и С-51 координаты, курс и скорости конвоя.

– Я вот что хочу сказать, капитан третьего ранга, Стариков до этого похода командовал «Малюткой» М-171, а это его первый боевой поход в качестве командира такой большой подлодки. Справится ли он с ней? Хотя он опытный командир и не раз выходил на вражеские коммуникации, не просто же так его грудь украшает звездочка, которую он получил год назад.

– У вас есть сомнения по поводу его командных способностей?