А я не собирался им сообщать. Лучше уж я перестрахуюсь; похоже, я никогда не смогу доверять никому из членов этого семейства – ну, разве только за исключением крайних случаев.

– Я сразу же по возвращении отряжу людей, – сказал Дэвин. – На эту работу потребуется дня два. Может, три.

Я сунул карту в рукав, а потом, напустив на себя недовольный вид, вернулся к братьям.

– Больше ничего, – сообщил я.

Локе кивнул, развернулся и зашагал обратно, к тому месту, где мы оставили лошадей. Карта холодила мне руку, не давая забыть о своем существовании.

Локе...

Зачем адским тварям держать при себе его карту? Совершенно незачем – если только они не собираются с ним связываться...

А зачем им с ним связываться, если он не предатель?

На обратном пути я вырвался вперед, оставив Локе и Дэвина с их людьми. Я не гнал лошадь, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, но все-таки умудрился опередить остальных минут на десять.

И всю дорогу, пока я пробирался через палаточный городок, пересекал подъемный мост и ехал по двору замка, я, не переставая, размышлял, что же может означать моя находка.

Среди нас есть предатель. Нападение Инвиниуса – и исчезновение трупа – явственное доказательство тому. И предатель способен использовать карты – а значит, это кто-то из членов семьи.

Но чтобы Локе?!

Собственно, а почему бы и не Локе?

До нынешнего утра он держался довольно враждебно. А поскольку Дворкин – мне до сих пор трудно было называть его отцом – доверил ему защиту Джунипера, измена Локе могла бы стать истинным бедствием.

Или все-таки мое суждение вызвано неприязнью?

Оторвавшись от спутников на безопасное расстояние, я достал свою находку и принялся рассматривать, не сосредотачиваясь на изображении. Да, это Локе... в точности такой же портрет, что и на карте у Фреды.

На самом деле, как со смятением осознал я, это вполне может быть карта Фреды. Но не могут же они оба: и Локе, и Фреда – находиться в союзе с адскими тварями!.. Или все-таки могут?

По крайней мере, одна зацепка у меня была. Эти карты рисовал Эйбер. Сразу по возвращении я спрошу у него, кому принадлежит эта. И если он сможет ее опознать...

Я передал лошадь конюху, а сам поспешил к Эйберу. В зале для приемов я обнаружил Фреду, Пеллу, Блэйзе и еще нескольких женщин. Должно быть, все, заслышав сигнальный колокол, ринулись за новостями.

Я присоединился к ним.

– Ну как, вы что-нибудь нашли? – спросила Фреда, как только завершились взаимные представления. Как я и предположил, незнакомые женщины оказались женами советников Дворкина.

– Боюсь, ничего особенного, – ответил я. О карте я решил не упоминать. – Просто небольшая стоянка. Они пару дней наблюдали за нами.

– Скверно. А с теми, кто ездил туда, все в порядке? Вернулись все?

– Я немного опередил остальных, – сказал я, взглянув на дверь. – Локе решил очистить опушку леса от кустов и наверняка захочет задержаться и уточнить распоряжения, прежде чем идти к отцу с докладом. Но они с Дэвином скоро будут.

Фреда задумчиво кивнула, потом взяла меня за руку и отвела в сторону.

– И как тебе Локе сегодня? – негромко поинтересовалась она.

– Сегодня он меньше... – я заколебался, стараясь подобрать точное определение, – ...его меньше тревожит мое присутствие. Думаю, он начинает ко мне привыкать. Кто знает, может, мы еще и станем друзьями.

– Дэвин подробно пересказал ему все, что тогда сказал о тебе отец.

Я едва заметно улыбнулся.

– Да, мне показалось, что Локе об этом знает. Теперь ему нечего меня опасаться. Без Логруса я никогда не смогу занять его место.

– И все-таки не спеши ему доверять. Может, он и не считает тебя врагом, но вы по-прежнему соперники.

– Не буду, – пообещал я. Интересно, что бы сказала Фреда, если бы узнала, что Локе желает побеседовать со мною с глаза на глаз? – Доверие надо заслужить. А он не заслужил – во всяком случае, пока.

«И не заслужит, пока остается хоть малейшая вероятность того, что предатель – именно он», – мысленно добавил я.

– Прекрасно. – Фреда улыбнулась, и в уголках ее глаз и губ на миг возникли крохотные морщинки. – Надеюсь, вы постараетесь поладить. Я уверена, что ты мог бы принести большую пользу нашей армии.

– Я тоже надеюсь, – отозвался я и умышленно сменил тему. – Ты не видела Эйбера?

– Эйбера? Нет, после вашего отъезда не видела. Поищи у него в покоях. Во второй половине дня он обычно сидит у себя.

Я поблагодарил Фреду, вежливо кивнул ей и женам советников и, бросив «До ужина!», направился к лестнице.

Сегодня я уже более уверенно пробирался по бесконечным лестницам и коридорам замка и без затруднений отыскал дорогу в свои покои. У себя в спальне я обнаружил Горация. На кровати красовалась груда одежды.

– Это что такое? – спросил я, удивленно уставившись на сию картину.

– Одежда Мэттьюса, лорд, – ответил Гораций, проворно складывая очередную рубашку и пряча ее в платяной шкаф. – Лорд Эйбер сказал, чтобы я перенес это к вам.

– Очень любезно с его стороны.

– Да, лорд.

Тут я осознал, что так и не успел переодеться после тренировки, а теперь от меня несет не только моим потом, но еще и лошадиным.

– Подбери для меня что-нибудь, – велел я Горацию, а сам направился в купальню. – А остальное убери.

Пожалуй, и вправду нужно вымыться, прежде чем идти к Эйберу.

Пять минут спустя я подошел к двери Эйбера и резко постучал.

– Входите, если не боитесь! – весело отозвался он.

Я вошел. Эйбер сидел у окна, за чертежным столом. Вокруг были расставлены бутылочки с разноцветными красками, а в руке Эйбер держал тоненькую кисточку.

Эйбер на миг оторвался от работы.

– И что же за новости ты принес из лесу, братец? – поинтересовался он.

– Ничего особенного, – сказал я, пожав плечами. – Адские твари давно смылись.

– Жаль, – заметил Эйбер.

Я подошел поближе и принялся рассматривать разложенные на столе карты – их там было штук шесть.

– Чем это ты занимаешься?

– Рисую.

Он повернул карту так, чтобы я мог ее рассмотреть. Карта была не окончена, но уже ясно было, что на ней изображен мужчина, изготовившийся к схватке; он стоял в боевой стойке, вскинув меч. Мужчина был одет в темно-синий наряд с черной отделкой, а плащ его слегка развевался, словно под ветром. Фон еще не был прорисован до конца, но я разглядел там тончайшую черную паутину... повороты и изгибы, неким загадочным образом проникающие в глубь карты и создающие нечто вроде объемной головоломки. Что это – изображение Логруса? Наверное, да.

Судя по всему, как раз перед моим приходом Эйбер начал рисовать лицо. Лишь теперь я с некоторым удивлением осознал, что вижу собственный миниатюрный портрет.

– Как он тебе? – спросил Эйбер. – Это для Фреды. Вчера после ужина она сказала, что хочет такой.

– А как же свечи?

Эйбер хмыкнул.

– На самом деле, то была незаконченная карта Мэттьюса. Я тогда просто дорисовал ему твое лицо. – Он виновато пожал плечами. – Понимаешь, я торопился.

– И хорошо, что ты поторопился! Вполне возможно, ты спас мне жизнь.

– Какая ирония судьбы! Художник спасает воина!

Я рассмеялся.

– Даже если поначалу ты и начинал рисовать портрет Мэттьюса, все равно получилось похоже на меня. А на этом ты и вовсе здорово мне польстил.

– Что, вправду? – Кажется, мое замечание доставило Эйберу искреннее удовольствие. – Знаешь, ты первый, от кого я это слышу!

Я внимательно изучил новую карту.

– Но вообще-то темно-синий – это не мой цвет, – сказал я. – Может, в следующий раз оденешь меня в красное?

– Цвет значения не имеет. Важно, кто нарисован и как. – Эйбер положил карту на стол, под лучи заходящего солнца. – Ладно, пускай сохнет. Ну, так что же привело тебя ко мне?

Я заколебался. Фрейда говорила – не доверяй никому. Но с этим делом мне в одиночку не справиться. Мне нужен союзник. А изо всех родственников Эйбер нравился мне больше всего. Если уж нужно кому-то довериться, пускай это будет он. Ну хотя бы потому, что именно у него больше всего шансов опознать найденную карту. Мне нелегко было принять это решение, но в глубине души я чувствовал, что поступаю правильно.