Обладая красотой ангела, Ребекка в свои двадцать восемь все еще была девственницей. Стенмор коснулся губами ее лба и постарался не думать о том, что она лежит рядом нагая, его девственница, ощущая усиливающуюся боль в паху.

Через шесть дней она собирается уехать. Оливер двигался верным путем. Все, что он выяснил, полностью совпадало с тем, что поведала ему ночью Ребекка. Но шесть дней слишком малый срок, чтобы выяснить, почему Ребекка так торопится уехать.

Тихий стук в дверь разбудил Ребекку. Впившись пальцами в простыни, она в панике взглянула на Стенмора.

– Джейми! – прошептала она.

– Я запер дверь на задвижку, – сказал Стенмор. Однако Ребекка вытолкнула его из постели.

– Он не должен тебя здесь видеть!

Стенмор поднялся и, прежде чем она успела возразить, запечатлел на ее губах поцелуй.

– Отправь его на конюшни. Скажи, что я хотел встретиться с ним там через полчаса. Помнится, одна фея просила меня уделять час в день одному парнишке. Скажи ему, что время пришло и что ему лучше не заставлять графа Стенмора ждать.

Просветлев лицом, Ребекка порывисто обняла Стенмора и подбежала к двери.

Стоя в тени комнаты, Стенмор наблюдал за ними. До чего же он глуп! То, что он видел – прикосновение, тихое слово, объятие, – позволило ему понять, как крепки узы, связывающие Ребекку и Джеймса.

Из открытых ворот конюшни доносился запах сена и лошадей. Джейми с наслаждением вдохнул его. Четыре дня назад ему позволили выбрать себе пони, и теперь он наведывался в конюшни ежедневно, чтобы научиться ухаживать за Земляникой. Конюх Порсон, обучавший Джейми уходу за лошадьми, рассмеялся и полюбопытствовал о причине выбора столь странной клички. Джейми пояснил, что рыжая грива его маленькой лошадки напоминает ему об этих ягодах, к тому же он жил в Филадельфии на Земляничной аллее. Пони напоминал ему о доме.

Войдя в ворота, Джейми прошел к стойлу, где его ждал пони. Мальчик еще не разобрался, какие чувства внушала ему идея утренних прогулок в компании графа. Но поскольку мама на этом настаивала, он должен был выполнить ее желание. Однако ему не давала покоя мысль о том, кому все же принадлежала эта инициатива – графу или графа к этому принудили, как и Джейми.

Он никак не мог определиться в своем отношении к Стенмору. Скорее оно было отрицательным, чем положительным. Граф не мог заменить ему маму, такую родную и близкую. В то же время работники и слуги Солгрейва относились к графу с уважением и любовью.

«Граф Стенмор – единственный, кто может повлиять на перемены», – сказал мистер Кларк, когда Джейми спросил учителя о рабах из Мелбери-Холл.

Джейми вспомнил свой разговор с Изриелом. «Если он такой хороший, почему ты не признаешь его своим отцом?» – спросил друг.

Обуреваемый противоречивыми чувствами, Джейми не знал, как расположить к себе графа, пробудить в нем отцовские чувства.

– Что ж, рад видеть, что ты рано встаешь.

Круто повернувшись, Джейми уставился на лорда, стоявшего у стойла. Джейми, как обычно, промолчал, лишь вежливо кивнул. Сегодня Стенмор показался ему каким-то другим. На его лице появилось странное выражение, словно он не только смотрел на Джейми, но и видел его. Граф перевел взгляд с пони на мальчика.

– Это довольно строптивое животное. Лишь по-настоящему отважный парень может совладать с его норовом, едва научившись ездить верхом.

Джейми ощутил незнакомое ему доселе чувство гордости.

– Насколько я могу судить, ты еще не завтракал? Мальчик покачал головой.

– Я тоже. И надо признаться, проголодался. Но полагаю, утренняя верховая прогулка поможет немного растрясти этот парламентский жирок, верно?

Джейми с недоумением посмотрел на лорда. Он был в отличной форме, высокий, крепкий, К стойлу подошел грум. Он вел под уздцы черного гунтера графа.

– Однако постарайся не судить меня сегодня слишком строго, ладно?

Граф отвернулся, собираясь уйти, и Джейми наклонил голову, чтобы скрыть тронувшую его губы улыбку.

Когда они стояли во дворе конюшни, к ним присоединился Порсон и рассказал графу, чему уже научил и чему еще не успел научить Джейми.

– Думаю, сегодня мы направимся к хижине егеря, – сказал лорд Стенмор, когда вдвоем с Джейми они выехали на дорогу, которая шла вдоль озера. – Я не часто езжу в ту сторону, но, с тех пор как дважды искал тебя там, эта хижина, похоже, стала моим излюбленным местом. Вижу, ты хорошо поладил с этим резвым молодцом.

У Джейми возникло желание поговорить о Мелбери-Холл и Изриеле, но он постеснялся.

– Старайся управлять пони легкой рукой, – посоветовал Стенмор некоторое время спустя. – Твердость нужна, когда ждешь от него какой-то реакции. Не позволяй ему вольничать, но в других случаях не напрягай руку. Вот так, У тебя прирожденный дар, Джеймс.

Джейми робко улыбнулся, чувствуя, что залился румянцем. К счастью, граф на него не смотрел. Дорожка, петляя, побежала среди деревьев.

– Я удивился, узнав, что ты обнаружил эту лачугу сразу, едва приехал в Солгрейв. Когда я был в твоем возрасте, эти развалины и мне служили убежищем.

Неужели ему тоже приходилось прятаться? Мальчик исподлобья взглянул на графа. Лорд Стенмор и впрямь изменился. И выражение лица у него сегодня было другим. И говорил он без умолку, чего с ним еще ни разу не случалось, когда он общался с Джейми.

– На этих развалинах мы играли в «штурм крепости». Обычно нас было шестеро из Солгрейва – два сына дровосека, три сына миссис Трент и я – против полудюжины фермерских мальчишек, к которым иногда присоединялись ребята из Мелбери-Холл.

– А парни из Мелбери-Холл тогда тоже были невольниками?

Граф удивленно посмотрел на Джейми, потом снова переключил внимание на дорогу, но Джейми заерзал в седле. Он впервые обратился к его сиятельству.

– Нет, рабов тогда не было, – ответил граф. – Мелбери-Холл принадлежал другим людям.

Джейми видел, как посуровело лицо графа.

– Я заметил, что кто-то приводит домик в порядок. Джейми промолчал. Боялся навлечь на Изриела гнев за то, что он прикасался к чужой собственности.

– Меня это радует, – продолжал Стенмор, словно прочитав его мысли. – Если ты знаешь, кто взялся подремонтировать домик, если встретишься с ним или с ними, передай мою благодарность, ладно?

– Хорошо, – с облегчением ответил Джейми.

Наступило молчание. Как возобновить разговор о рабах, размышлял Джейми. Он обещал Изриелу не упоминать о побоях, но у него имелись и другие вопросы. Как, например, сквайру Уэнтуорту удается безнаказанно осуществлять злодейства? И куда могли бы податься его рабы, чтобы обрести свободу?

Когда они выехали на опушку, Джейми увидел вдали уцелевшую часть крыши лачуги. Он решил задать интересующие его вопросы, когда они подъедут к хижине и граф увидит проделанную Изриелом работу.

– Вижу, ты хорошо управляешь пони. Я полагаю, у миссис Форд не будет причин для волнений, если ты захочешь покататься, когда...

Утренний воздух прорезал пронзительный вопль.

– Изриел! – прошептал Джейми в ужасе, вонзив пятки в бока животного и устремившись к лачуге. – Изриел! – закричал он.

Мимо него в направлении домика стрелой промчался конь Стенмора.

Когда Джейми достиг лачуги, Стенмор уже спрыгнул на землю и проверил строение.

– Внутри никого нет, – объявил он, вернувшись к Джейми.

Его внимательный взгляд блуждал среди гущи деревьев. Как только снова раздался крик, Стенмор ринулся в заросли.

Джейми слез с пони и, привязав его к ветке, опрометью бросился за графом, но остановился как вкопанный, увидев, как Стенмор бьет кулаком по лицу здоровенного мужчину.

Тот оттолкнул графа и бросился на него. Стенмор отшвырнул верзилу к дереву, наскочил на него и ударил лицом о ствол.

Джейми поднял с земли толстую палку, готовый прийти Стенмору на помощь. Но тут его взгляд упал на Изриела.

Его друг лежал, скорчившись, на земле, весь в крови. Джейми подскочил к другу и опустился на корточки, Глаза Изриела были закрыты, казалось, он не дышал.