Но, судя по выражению лица графа, Джеймс понял, что его опасения напрасны. Что графу он просто безразличен.

– Где твои рубашка и башмаки?

Стенмор осадил лошадь. Джейми даже не взглянул на него и переключил внимание на гнедого. Нерешительно протянул руку и потрогал кончик носа коня, затем погладил холку.

– Тебе нравятся лошади?

Джейми промолчал, он дал себе слово не разговаривать с графом.

– Может, хочешь покататься верхом? Я попрошу кого-нибудь из конюхов подыскать для тебя смирного пони, чтобы ты мог начать учиться верховой езде.

Джейми погладил жеребца по могучей шее, оказавшейся мягче бархата. И хотя ему очень хотелось научиться ездить верхом, он ни словом об этом не обмолвился. Как только мама решит, что Джейми здесь хорошо, она тут же исчезнет из его жизни. Навсегда.

Конь нетерпеливо ударил копытом, и Джейми попятился. Граф протянул ему руку.

– Иди сюда, я прокачу тебя до Солгрейва.

Не желая принимать помощь лорда Стенмора, Джейми стал думать, как самостоятельно взобраться на лошадь, но так ничего и не придумал. Тогда он взял протянутую руку и, взлетев в воздух, мягко опустился на круп животного.

Повернувшись к нему вполоборота, граф сказал:

– С этого момента ты будешь ставить людей в доме в известность о своем намерении исчезнуть на несколько часов. Может, ты и считаешь себя самостоятельным, но миссис Форд слишком долго тебя опекала, чтобы сразу изменить свои привычки.

Джейми ничего не сказал, но испытал укор совести. В Филадельфии мать не возражала, когда он уходил с мальчишками Батлерами. Надо убедить ее, что в Солгрейве у него куда меньше шансов подвергнуться опасности. Если бы он мог рассказать ей об Изриеле. Нет, он не станет этого делать. Он обещал другу никому о нем не рассказывать и сдержит обещание. Отец и сын возвращались в Солгрейв в полном молчании. Всю дорогу Джейми думал об Изриеле. Каким же несчастным он выглядел! Печальным, испуганным.

Что-то в соседнем поместье обстояло не так, и Джейми напряженно думал, нет ли в Солгрейве человека, кто мог бы помочь ему выручить его друга. Отомстить тем, кто избивал Изриела, он вряд ли сможет, но, возможно, ему удастся повлиять на положение дел в Мелбери-Холл.

Для этого необходимо найти человека, пользующегося влиянием.

Чашка и блюдце с сокрушительным звоном ударились о стену. Еще один взмах руки – и стол опустел. Пуховки, пудра, мушки и новый молитвенник – все во мгновение ока взлетело в воздух, в том числе и скомканное письмо.

– Посыльный все еще внизу?

Служанка попятилась к двери и покачала головой.

– Нет, миледи. Это доставили еще утром.

Когда рука леди Нисдейл дотянулась до тяжелой шкатулки с драгоценностями из панциря черепахи и слоновой кости, девушка бросилась вон из будуара. Мгновение спустя на втором этаже послышался грохот – это ударилась о дверь шкатулка.

– Ублюдок! – взвизгнула Луиза и, схватив письмо, изорвала его в клочья.

Ее ярость требовала выхода. Тяжелые флаконы с духами, украшавшие комод, постигла участь шкатулки с драгоценностями. Луиза металась по комнате, переворачивая столы и стулья, превращая в осколки все, что попадалось на пути, пока в полном изнеможении не остановилась у окна, прильнув к тяжелым шторам, после чего опустилась на край перевернутой софы.

– Ты принадлежал мне, ублюдок! – вопила она.

Луиза терпеть не могла проигрывать. Не могла смириться с мыслью, что потеряла казавшиеся столь близкими деньги. Она потратила время на негодяя. А время для женщины ее лет – невосполнимая ценность. Она строила планы. Выжидала. Готова была на все, лишь бы заполучить его навсегда. Но кончилось тем, что ее выбросили за ненадобностью, как пару грязных перчаток.

И тут ее осенило. Все дело в другой женщине! Наверняка! Кто-то похитил у нее то, что принадлежало ей.

Луиза пересекла комнату и остановилась у зеркала, бросив взгляд на свое отражение. Ее глаза сверкали, бархатистая кожа сияла, щеки пламенели румянцем.

– Пусть покувыркается со шлюхой, – прошептала Луиза. – Все равно он будет моим, как только я избавлюсь от этой гадины.

Луиза направилась к двери и распахнула ее, разметав по полу драгоценности и осколки стекла. Она улыбнулась, когда на лестнице появилась испуганная служанка. Повернувшись на каблуках, Луиза прошествовала в будуар и остановилась у окна.

– Убери все это, маленькая мышь! Но сначала приведи Дор, чтобы упаковала мой чемодан. И отправь лакея нанять карету.

– Отправляетесь в путешествие, миледи? – спросила девушка, присев в реверансе.

– Да, – ответила Луиза и, отшвырнув ногой подушку, прошла к гардеробу. – Решила принять давнишнее приглашение старого друга в Мелбери-Холл. И вот еще что.

– Да, миледи?

– Никакого письма от графа Стенмора я сегодня не получала.

Молодая женщина пришла в замешательство.

– Хочешь, чтобы я повторила, тупица? Тогда слушай! – Она обвела комнату яростным взглядом. – Я уезжаю в имение сквайра Уэнтуорта. Поняла? В спешке ты забыла передать мне письмо.

Служанка бросила взгляд на изорванное письмо, лежавшее на ковре.

– Ты меня поняла? – повторила Луиза с угрозой в голосе.

– Да, миледи. Вы... вы не получали письма.

Поднимаясь над озером, утреннее солнце залило светом луга, возвещая приход еще одного ясного весеннего дня. Ребекка взглянула в окно на небо, кристально чистое и голубое, как яйцо малиновки. Тяжело вздохнув, она смахнула с лица слезу.

Как и накануне, она просила передать, что все еще неважно себя чувствует. Уже два дня она отправляла Джейми вниз ужинать наедине с отцом. Граф предпринимал попытки проводить время с сыном, и Ребекка решила держаться на расстоянии, чтобы отец и сын могли сблизиться. Это причиняло Ребекке боль.

– Крепись, – прошептала она, ругая себя за эгоистичность.

Граф, очевидно, лучше разбирался в воспитании мальчика, чем она полагала. С Джейми все оказалось в порядке, когда два дня назад он вернулся в Солгрейв в сопровождении отца. Она выставила себя полной дурочкой, волнуясь по пустякам.

Отдать его в этот новый мир, мир, где для нее не было места, оказалось чрезвычайно трудной задачей, ибо на протяжении многих лет Джейми являлся смыслом ее жизни. Теперь мальчик всецело находился под опекой лорда Стенмора, что было вполне естественно. Яркие краски ландшафта за окном вдруг расплылись, утратив четкость, что случалось довольно часто в последнее время.

Ничто лучше дня, проведенного в одиночестве, не может заставить человека искать ответы на вопросы. А мучивших ее вопросов было более чем достаточно. Кроме неясности отношений Джейми с отцом, Ребекку терзали и другие сомнения. Она до сих пор не знала истинной причины, вынудившей Элизабет бежать с новорожденным ребенком на руках.

Никто в доме не упоминал ее имени. В семейной галерее не было ее портрета. Словно ее вообще никогда не существовало.

Положение Ребекки усугублялось также ее влечением к Стенмору, сводившим ее с ума. Она не могла забыть его поцелуй, и это воспоминание лишало ее сна и заставляло в часы бодрствования предаваться несбыточным мечтам.

Пора положить этому конец.

Для начала необходимо занять соответствующее место в активной жизни поместья. С первого момента ее приезда, несмотря на простую, поношенную одежду и тот факт, что она являлась простой женщиной из колоний, все в Солгрейве относились к ней, как к благородной, и она не возражала. Однако Ребекка считала это ошибкой, которую собиралась в ближайшее время исправить. Хотя его милость и не нанимал ее на работу, по своему статусу и социальному положению она стояла на одной ступени с его слугами. Она должна убедить миссис Трент переселить ее в менее просторную комнату, ближе к крылу слуг. Тогда им всем будет легче принимать вещи такими, какие они есть на самом деле. Она также должна подумать, как рассчитаться с графом за новую одежду.

Избрав линию поведения, Ребекка покинула комнату и решительно направилась к узкой лестнице, ведущей на кухню и к жилым помещениям слуг.