– Ах ты, тыловая крыса! – Ну вот, опустились до личностей, да и что это за обзывательство такое, у него же борода до пряжки, пора что-то новенькое придумать. – Завтра, нет сегодня я буду ждать тебя в северном парке!

– Не получится, мой друг, – ядовито скривил губы Элиот. – Если ты не хочешь прослыть подлецом, лучше не вызывай этого молодого человека.

– Почему это?!

– Разве тебе не известно, что простолюдин не имеет права обнажать меч против благородного? – делано удивился парнишка.

– Что-о-о?! – взревел Герман. Кажется, только сейчас до него дошло, что я его оскорбил. – Да я тебя…

Герман, не найдя нужные слова, сжал кулак и замахнулся. Девушки ойкнули, а Дирг даже совершил некое движение в сторону гвардейца. Все же, если бы он меня ударил, вечер был бы испорчен для всех.

– Тим! – Интересно, это сегодня будет еще долго продолжаться, чего они все орут-то?

Обернувшись, я не сразу узнал эту фигуру, вроде обычный низкий коренастый мужик с доброй саженью в плечах, только густая борода выдает в нем моего начальника. Сам управляющий, обрядившись в своеобразный гномий аналог фрака, пожаловал на данное мероприятие. С ним под ручку шла уже известная мне девушка, и сегодня ни один, даже самый близорукий человек, не смог бы спутать Лию с малолеткой. Ее глубокое декольте, изящная прическа и подчеркнутая фигура манили взгляд, да и не только его.

– Господин Дарий, госпожа Лия, – поклонился я.

– Да брось ты, – отмахнулся управляющий и, буквально подлетев ко мне, сжал мое предплечье. – Не на работе же, какие могут быть расшаркивания между старыми друзьями?

Ну, раз начальство просит, деваться некуда, обойдемся без этикета. Но все же я позволил себе маленький жест и, наклонившись, поцеловал руку Лии, та хихикнула и спрятала ручку за спиной.

– Не знал, что вы приедете, – искренне удивился я.

– Да мы бы приехали даже быстрее вашей компании, – улыбнулся гном. – Но кто-то сбил меня в коридоре, и пришлось потратить время, чтобы привести себя в порядок.

– Прошу прощения, я спешил.

– Оно и видно, – рассмеялся босс и, заглянув мне за спину, сказал: – Вы, парниша, опустили бы руку. Я не знаю, что здесь стряслось, но с этим молодым человеком лучше не шутить, ведь если я не ошибаюсь, он только что выпил. Великие камни, как вспомню – так вздрогну! Тим, я же говорил, что тебе с алкоголем лучше не шутить.

Я уже в третий раз за вечер развел руками, в этот раз безо всякой подставы, просто я действительно не помнил, что произошло в той гостинице и куда подевались два десятка стражей.

– Он оскорбил меня, – уже спокойным голосом сказал Герман. – Я в своем праве. Если не осадить этого смерда, потом десятки таких же возомнят о себе невесть что.

– Ох, как же вы неправы, – прозвучал еще один знакомый голос.

В нашем и так безмерно разросшемся кружке прибавилось. Обладателем текучего, как талый снег, голоса был высокий статный мужик с седеющими волосами. Его сопровождали строгая леди с забранными в пучок черными волосами и девушка-одуванчик лет пятнадцати.

– Герцог? – приподнял брови я, когда меня осенило и я вспомнил, что это за человек.

– Удивительная память, – улыбнулся знакомый и повернулся в сторону своих дам. – Позволь представить тебе мою жену Беллу и дочь Иду.

– Очень приятно, – ответил я и, поклонившись, приложился к обеим ручкам. Боги, да сегодня прямо аншлаг, а я попал между молотом и наковальней. Ну просто с успехом выполняю первую часть плана, даже перевыполняю.

– А ты, я смотрю, время не теряешь, – усмехнулся герцог, чьего имени, если честно, я не помню. – Заводишь новые полезные знакомства? Похвально, юноша, похвально.

Стоявшие позади друзья молчали, они-то знали эту историю, во всяком случае, они знали все, что знал я. А вот Герман, Элиот и Азалия смотрели на меня с легким удивлением.

– Но уважаемый Дарий прав – с выпивкой тебе лучше не шутить.

– Боги! – не сдержался я. – Если честно, я практически ничего не помню!

Босс и герцог переглянулись и позволили себе улыбнуться.

– Я тебе потом расскажу, – сказал гном и повернулся к открывшемуся входу в длинный коридор. – А сейчас нам следует пройти на свои места.

– Было бы неплохо, если бы все знали их – свои места, – пробурчал Герман и все же развернулся в противоположную сторону.

Когда мы уже почти дошли до дверей, ко мне подошел герцог и сказал:

– Вы мой должник, Тим.

И с этим он удалился вместе со своей семьей.

Мы же всемером пошли неторопливым шагом в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где, как можно догадаться, были ложи, в одну из которых нас всех и пригласили. Поднявшись по лестнице, мы очутились в другом коридоре, а вскоре зашли в саму ложу. В целом я не заметил ничего особенного, тот же красный бархат, оркестровая яма, сцена, ложи и нижний зал. В той же Мариинке, например, намного красивее. Здесь же все как-то слишком просто, ну, будем надеяться, сама опера не окажется столь же пресной.

И вновь мне пришлось подавать руку Лейл, дабы помочь ей сесть. Всего в ложе было семь небольших креслиц, но одно из них пустовало, а я и не стал спрашивать, для кого оно. Надо будет – сами расскажут. Вскоре к нам в дверь постучались и один из служек принес очки-амулеты, заменявшие театральные бинокли. В ложе снова заструился привычный для благородных диалог, казалось, что недавний конфликт был забыт, но я чувствовал некую негативную энергию, источаемую Германом. Вообще я стал много тоньше чувствовать то, чего раньше не замечал, и буквально сезон назад мне пришлось признать правоту Добряка. Наставник был прав, когда разделял два потока – энергию мира, используемую магами, и энергию жизни, которую мы пользовали для своих техник.

Каждый из этих потоков я ощущал по-разному. Мировая чувствовалась мной как нечто эфемерное, неосязаемое. Как легкое дуновение ветерка в жаркий летний день, как первый лист, сорвавшийся осенью с еще зеленого дерева. Мировая энергия была чем-то, что пронизывало все, но при этом она старалась «обтечь» меня, и как я понял, это связанно с тем, что частично я не являюсь частью этого мира. Получается, что мой резерв мизерен не потому, что я слаб, а потому что мир не принимает меня, он не доверяется мне.

С другой стороны – энергия жизни. Это был ревущий фьорд, пробивающий себе путь через тающие льды, и, размывая их, он усиливался с каждой секундой. Это было яростное пламя, пылающее глубоко в груди, оно согревало, но стоило чуть ослабить заслонку, могло и обжечь. И здесь я тоже дошел до сути. Я смог стать Тенью в столь позднем возрасте не из-за скрытых талантов, а только потому, что в одном теле томится жизненная энергия двух существ. Так что все как я и сказал – мне понадобилось полгода сидения в библиотеке, чтобы докопаться до сути своих возможностей, вот только в магической практике это не помогает мне ни на йоту.

– Что на тебя нашло? – прошептала Лейла, когда разговор стал затухать одновременно с гаснущим светом.

– Понятия не имею, – что-то я сегодня вру и не краснею, – кажется, дает о себе знать моя будущая профессия.

– Не будешь сдерживаться – и никакого будущего не будет.

– Туше.

Тут зал погрузился во мрак и мы замолчали. Нацепив очки, каждый сконцентрировался на сцене. На площадке, обставленной в готическом стиле, появились первые действующие лица, и через мгновение зал заполнила вязкая, как цветочный мед, музыка. На сцене все прибывало, и не только людей: пели и гномы, и эльфы, что самое удивительное – некоторые арии пели и темные и лесные ушастые. Появилось даже несколько орков, своими грубыми голосами буквально взорвавшие мои уши, но народу нравилось. Первый акт идет ровно час, затем четверть часа на антракт, это значит, что у меня будет всего двенадцать минут для выполнения задуманного, ну пока я могу насладиться оперой, ведь все приготовления уже сделаны и письмо дожидается адресата.

Само произведение не отличалось особой оригинальностью, во всяком случае, для меня, человека, который в театрах провел столько времени, что впору было называться ценителем.