— А теперь я вас оставлю, — сказала она.

С этими словами, еще раз присев, Дженни вышла из комнаты и поспешила наверх, надеясь, что Фелина не отправится за ней.

В спальне Дженни уже поджидали Мейри и Фиона.

— Мы были уверены, что она отправит тебя сюда, когда перестанет ругаться, — сказала Фиона.

— Я уезжаю с сэром Хью, — сказала Дженни, закрыв за собой дверь. — И очень прошу вас: даже не пытайтесь меня отговорить. Вам что-нибудь известно о брачных документах?

Мейри и Фиона отрицательно помотали головами.

— Видите ли, вышло так, что Фелина и мой дядюшка так все устроили, что мои поместья и титул перешли бы к Риду, но сэр Хью сказал, что они нарушают закон. А поскольку мы с ним женаты…

— Женаты?! — хором воскликнули Фиона и Мейри.

Дженни объяснила им, в чем дело, и добавила:

— Вот поэтому я и уезжаю с Хью. Я думаю, что теперь мы на самом деле женаты, но все они сказали, что будут добиваться аннулирования брака. Но я не могу тут остаться.

— А ты правда спала с ним? — спросила Фиона. — Что ты чувствовала?

Дженни усмехнулась.

— Это не то, что ты имеешь в виду или что думает Рид, потому что Хью не захотел, чтобы процедура аннулирования брака усложнилась или чтобы я забеременела.

— Хью был в ярости? — поинтересовалась Фиона. — Моя мать то и дело говорила о его взрывном нраве. Он страшен в гневе?

— Да я бы не сказала, хотя он действительно наговорил мне много такого, чего я предпочла бы никогда от него не услышать, — ответила Дженни. — Правда, надо признать, что я не видела его в настоящем гневе до сегодняшнего дня. Прочитав брачные документы, он ужасно разозлился, а когда Рид заявил, что меня надо наказать, Хью был просто взбешен.

— У Рида есть повод сердиться на тебя, — резонно заметила Мейри.

— Да, возможно, но, когда он потребовал наказания, Хью заявил, что как муж он имеет право голоса, и мы останемся супругами до тех пор, пока я не передумаю.

— Но ты ведь передумаешь, не так ли? — продолжала засыпать ее вопросами Фиона. — Не может быть, чтобы ты захотела остаться женой сэра Хью. Помнишь, ты ведь сама это говорила в тот вечер, когда сбежала из дому.

Дженни задумалась.

— Я уже и не знаю, чего хочу, — вымолвила она наконец. — Но утром я уезжаю с Хью, так что если вы обе хотите остаться и поболтать, то вам придется помочь мне собрать вещи. Заодно расскажете, что тут было, пока я отсутствовала. Нашли пропавшие драгоценности?

— А откуда тебе известно, что они пропали? — спросила Фиона.

— Разумеется, Хью рассказал мне об этом, когда нашел меня. А много ли драгоценностей украли?

— Да, немало, — ответила Мейри. — Но какой-то путешественник нашел их неподалеку от наших ворот, так что, похоже, это была чья-то странная шутка. Фелина и отец были в ярости, что им придется возвращать пропавшие украшения. Фелина сказала, что все выглядело так, будто кто-то действительно взял их, и была уверена, что эта кража — дело рук менестрелей.

— Это если не считать того, что они просто не могли взять все, — добавила Фиона. — Вспомни, что украшения, включая мамин жемчуг, пропали после того, как уехали бродячие артисты.

— Не думаю я, что менестрели стали бы воровать в домах, где они дают представления, — заметила Дженни. — Ведь если люди хотя бы заподозрят их в воровстве, их не пустят больше даже в обычные дома, не говоря уж о таких местах, как Лохмабен или Трив.

— Лохмабен! — воскликнула Фиона. — Боже мой, там же все английское.

— Да, — кивнула Дженни. — Кстати, я там пела. А если говорить о честности менестрелей, то хочу заметить, что шериф Дамфриса пригласил их выступить на базарной площади города.

Тут Фиона с Мейри захотели, чтобы она подробно рассказала им о своих приключениях, так что пришлось Дженни подчиниться. Правда, о своих подозрениях и более личных вещах она предпочла умолчать.

За ужином царило напряженное молчание, которое скрашивалось лишь присутствием Хью, Фионы и Мейри. Поев, Дженни поняла, что у нее нет желания оставаться за столом подольше или вместе с другими отправиться в покои Фелины. Поэтому, извинившись и сославшись на то, что устала от долгого путешествия, Дженни отправилась спать.

Никто не попытался остановить ее. Но, оставшись наедине с собой, Дженни внезапно почувствовала себя очень одинокой и неуверенной. Вспомнив подозрения Пег, считавшей, что Фелина вовсе не беременна, Дженни отправила слугу за горничной Фелины Сэди.

Когда та пришла, Дженни сказала:

— Рано утром я уезжаю в Керккудбрайт, Сэди. Помоги мне, пожалуйста, сложить эти вещи в корзину.

— Да, конечно, миледи, я слыхала об этом, — закивала горничная. — Мы все ожидали, что вы выйдете замуж за сэра Хью. И были просто поражены, когда стало известно, что вас выдают за его брата!

— Я и сама была поражена, — с улыбкой промолвила Дженни, наблюдая, как Сэди ловко складывает одно из ее платьев. — Как у тебя хорошо получается! Можешь ли поверить, я целых три раза пробовала сделать то же самое, но у меня ничего не вышло — платье только мялось.

— Но мне ведь приходится заботиться о туалетах миледи! А это непросто, знаете ли.

— Как она себя чувствует? — спросила Дженни. — Пег говорит, что Фелина боится, как бы опять чего-нибудь не вышло.

Глаза Сэди широко распахнулись, у нее был такой вид, будто она не знает, что сказать на это.

— Что такое, Сэди? — озабоченно спросила Дженни. — Я не должна была спрашивать об этом?

— Лучше бы вам не делать этого, миледи, — пробормотала Сэди. — Я ничего не должна говорить об этом.

— Понятно, — промолвила Дженни. Похоже, Пег была права. — А она нашла пропавший жемчуг?

— Нет, только не свой, хотя леди Джонстоун нашла свое пропавшее ожерелье. Кстати, обнаружились и другие пропавшие украшения. Я думала, что разыскала три жемчужины леди Фелины, но она сказала, что они старые, а ей нужно целое ожерелье. Несмотря на это, она так сильно ударила меня, что в ушах зазвенело.

— Боже мой, Сэди… — сочувственно промолвила Дженни.

— Да, и леди Фелина до сих пор считает, что ее ожерелье взял кто-то из обитателей замка. Я ужасно боялась, что она подозревает меня, но я в жизни не брала ничего чужого. Да никто из нас не стал бы, леди Дженни… Господи! — внезапно воскликнула она, воздевая руки вверх. — Как же я вас называю! Мне же теперь следует величать вас леди Дуглас или леди Торнхилл, только я не знаю, как именно.

— Не так и не так, — усмехнулась Дженни. — Я все еще просто леди Исдейл, Сэди, и не стану возражать против того, чтоб ты по-прежнему обращалась ко мне как к леди Дженни.

Она спросила себя, что думает об этом сэр Хью. Но он уже говорил о ее правах и наверняка не станет возражать, если она сохранит свой титул. Подумав о Хью, Дженни тут же пожалела о том, что его нет рядом: ей нужно было поговорить с ним. Но ведь жена, несомненно, имеет право позвать к себе собственного мужа. Интересно, придет ли Хью, если она это сделает или сама зайдет к нему?

Хью все еще сидел за столом и мечтал о постели. Не то чтобы он очень хотел спать, но разговоры Данвити его не на шутку утомили.

Хью уже перестал винить Данвити в злом умысле, потому что было ясно: этот человек попросту предпочел мир бесконечным скандалам, которые, без сомнения, устраивала бы ему Фелина, если бы он вызвал ее недовольство. Этой женщине было достаточно положить руку на живот, застонать, и бедняга лорд тут же был готов сделать ради Фелины что угодно.

Хью понимал, как Данвити хочется иметь сына. Большинство мужчин хотят сыновей. Но ждать пятнадцать лет и за это время не сделать ничего для процветания и безопасности своих поместий и подданных — это уж слишком.

Однако, осознав, что он сам не приложил никаких усилий к тому, чтобы обучить Рида управлению поместьями, Хью понял, что не имеет права винить в этом Данвити. Тем более что, возможно, теперь он сочтет нужным обучить необходимому своих дочерей. Во всяком случае, Мейри скорее всего быстро овладеет наукой управления поместьями, она девочка сообразительная. Озорная Фиона — другое дело, но и она с годами вполне может измениться в лучшую сторону.