— Да я сделаю из этой палки факел в мгновение ока, — заявил Хью, заметив, что остальные артисты, которым он помогал, тоже наблюдают за ним. — А вы и правда собираетесь жонглировать горящими факелами?

— Именно так, сэр, — ответил Гок. — Мы не делали этого в больших замковых залах, потому что хозяева замков могли возражать. Но мы почти всегда жонглируем горящими факелами, когда выступаем в темноте, как это и будет на базарной площади Дамфриса.

— Факелы всегда производят большое впечатление на зрителей, — проговорил Весельчак, приближаясь к ним.

— К тому же Гок не единственный, кто умеет жонглировать ими, да? Ты тоже умеешь это?

— Большинство из нас умеют очень многое, — ответил Весельчак с улыбкой. — Я делаю всего лишь то, что и другие. Ну-у… и еще несколько собственных пустячков, — добавил он.

— Твое искусство жонглировать кинжалами производит огромное впечатление, — заметил Хью.

— Ага, значит, ты это видел? Я-то думал, что ты пришел в Лохмабен после представления, но, похоже, я кое-чего не заметил, пока подбрасывал кинжалы. Видишь ли, приходится все внимание устремлять на них, даже если ты занимаешься жонглированием много лет.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — кивнул Хью.

Он сказал это, вспоминая блистательное выступление Весельчака в Аннан-Хаусе.

— Так вот где ты нас видел, приятель! — проговорил Гок. — Впрочем, я мог бы и не спрашивать, — добавил он. — Она девчонка что надо, можешь мне поверить.

Хью улыбнулся: он был рад тому, что Гок сменил тему.

— Мы хорошо спелись, — спокойно промолвил он. — Очевидно, именно это заставляет тебя подозревать, будто я думаю о ней больше, чем надо.

— Ага, так оно и есть! А ты, надо понимать, оглядывался по сторонам в поисках еще одной подходящей палки для факела, да? Господи, приятель, кажется, она хорошо к тебе относится!

— Так и есть, — сказал Весельчак. — Уверен, ты запросто обведешь ее вокруг пальца, если проявишь побольше терпения.

— Да хорошо бы, — пробормотал Хью. А потом искренне добавил: — Честно говоря, мне действительно пришло в голову, что я давненько ее не видел. А она любит ходить где попало, не желая думать об опасностях, которые могут поджидать ее в лесу.

— Я видел ее разговаривающей с Кэт, — вымолвил один из окружавших его людей.

Хью узнал в нем Кадди, который играл на волынке и флейте. Глядя на него, Хью спросил себя, что заставило Дженни увидеть во сне этого тощего человека средних лет с кривыми зубами. И еще он обратил внимание на то, что говорил Кадди скорее как англичанин, а не как шотландец, живущий в приграничных районах. Правда, диалекты были настолько похожи, что Хью сомневался в способности Дженни различить их.

Едва Хью задумался о том, что может означать его открытие, если оно вообще что-то означает, как Весельчак сказал:

— Послушайте, Дженни и Кэт ушли около часа назад, но Кэт быстро вернулась в лагерь. Ничуть не сомневаюсь в том, что наша Дженни поднялась на вершину холма, чтобы полюбоваться открывающимся видом, и потеряла счет времени.

— Пожалуй, я прогуляюсь в ту сторону, — заявил Хью. — Я сделал не меньше дюжины факелов. А поскольку все нам помогают, то по крайней мере на первое представление факелов должно хватить с избытком.

— Ну да, учитывая, что первое представление состоится сегодня вечером, надеюсь, что ты прав, — вымолвил Весельчак. — Кстати, мы ждем очень много зрителей.

— И если повезет, они осыплют нас золотом, — с усмешкой добавил Гок.

Сказав, что скоро вернется, Хью пошел прочь, спрашивая себя, посетит ли шериф и это представление тоже. Эта мысль его не тревожила. Шериф не узнал в трубадуре лорда Торнхилла.

Лагерь был уже довольно далеко позади, когда Хью увидел Дженни. Она стояла к нему спиной и вглядывалась в лес. Кажется, там была небольшая поляна, залитая проникавшими сквозь пыльные ветви солнечными лучами.

Похоже, зрелище настолько захватило Дженни, что она не услышала его шагов.

— Что ты здесь делаешь? — грозным тоном спросил Хью.

Он хотел немного напугать ее, но Дженни рассердилась.

— Ты напугал их, и они убежали! Два молодых оленя!

— Послушай-ка меня, — начал он, — ты не должна…

— Не смей больше говорить мне, что я должна, а что — нет! Я…

Схватив Дженни за плечи, Хью как следует встряхнул ее, не дав договорить. От неожиданности ее глаза расширились, а губы приоткрылись.

Розовые и нежные, они так и манили его.

Хью хотел только сказать Дженни, какого он мнения о ее поведении, но вместо этого, не в силах думать о чем-то еще, привлек ее к себе и крепко поцеловал.

Никто и никогда в жизни так не целовал Дженни. Ее первой реакцией стал настоящий шок — она поверить не могла в то, что Хью позволил себе такую вольность. Но когда он крепче прижал ее к себе, ее тело откликнулось на горячее возбуждение, запульсировавшее в его теле.

Хью жадно целовал ее. Ее грудь прижалась к его мощной груди, и тепло его тела начало обволакивать Дженни.

Далекий внутренний голос стал нашептывать ей, что она должна чувствовать себя загнанной в ловушку. Вместо этого Дженни ощутила тот комфорт, которого ни разу не ощущала после смерти отца.

Когда давление его губ немного ослабло, Дженни невольно потянулась к Хью, словно что-то внутри ее потребовало, чтобы поцелуй продолжался. Любопытно, сказала она себе, чувствуя, что ее тело так и льнет к нему.

А потом язык Хью прикоснулся к ее губам и попытался приоткрыть их. Дженни неуверенно положила руку ему на грудь, еще не понимая, чего хочет: чтобы он продолжал или чтобы остановился.

Этого легкого прикосновения оказалось достаточно.

Хрипло застонав, Хью выпрямился и печально взглянул на Дженни.

Снова стало холодно.

— Как видишь, женщине опасно находиться одной в лесу, — сказал он. — Особенно если она обращает больше внимания на двух молодых оленей, чем на собственную безопасность.

Постаравшись взять себя в руки, Дженни выпалила:

— Мне следовало бы дать вам пощечину за подобную вольность.

— Я рискну возразить, потому что и сам признаю, что этого делать не следовало, — проговорил он. — Но что ты тут делала?

— Я наблюдала за двумя молодыми оленями, — ответила Дженни.

— Только не надо заговаривать мне зубы. Тебя не было в лагере больше часа.

— Господи, ты что же, следишь за мной?

— Слежу, — сказал Хью. — Именно этого ждет от меня Данвити, но я отвлекся, потому что помогал делать факелы для сегодняшнего представления. Кадди видел, как ты уходила, а Весельчак заметил, сколько прошло времени. Должно быть, это он следил за тобой.

Заметив какое-то движение среди деревьев у них за спиной, Дженни сделала шаг в сторону, чтобы посмотреть, кто идет, но заметила лишь мелькнувшие в ветвях черно-красные полоски.

— Думаю, он по-прежнему следит за мной, — сказала она. — Или за нами.

— Так все-таки что ты так долго тут делала? — снова спросил он суровым тоном.

— Я училась метать кинжал, — ответила она с улыбкой, похлопав по ножнам, которые теперь висели у нее на бедре в складках юбки.

Накрыв ее руку своей сильной рукой, Хью потребовал:

— Отдай его мне.

Дженни мгновенно напряглась.

— Убери руку, — промолвила она ледяным тоном, — иначе дело закончится твоим ранением, клянусь небом.

Почти разозлившись на себя за то, что повиновался глупому импульсу и поцеловал ее, Хью понял, что сделал второй неверный шаг. Но он поступил интуитивно, когда Дженни потянулась к своему оружию.

Хью был уверен в том, что Дженни всего лишь хотела показать ему, где держит кинжал, который она училась бросать. Он слегка расслабил мышцы, но ее руку не отпустил.

— Послушай меня. Не стоит бить кого-то, кто больше и сильнее тебя и может дать тебе сдачи. И точно так же не стоит произносить угрозы, которые ты не можешь выполнить.

— Отпусти меня, — ледяным тоном сказала она.

— Я хочу увидеть этот нож, — вымолвил Хыо Дуглас. — Ты можешь дать его мне, или я сам заберу его у тебя.