Слишком молодой! Никакая она не молодая – через две недели ей уже пятнадцать стукнет. А вот что касается опыта, да, это была реальная проблема. И если она хочет целоваться – а может, зайти и дальше, – придется выбирать кого-то из этих парней-итальянцев.

Тут Стефания объявила, что пришло время ланча. Затем последовали возбужденные переговоры на итальянском (Гвен казалось, что люди почему-то всегда возбуждаются, говоря по-итальянски), и Стефания объяснила: молодые люди поспорили из-за того, кто из них будет платить за Гвен. Пришлось Стефании положить конец этим спорам, сказав, что они могут скинуться и заплатить за нее все вместе. Марко тоже поднялся – очевидно, посещение кафе стало для этой компании будничным ритуалом.

Что за замечательная страна, где мальчики так и рвутся сделать что-то приятное для девочек! Остаться бы здесь навсегда, жить со Стефанией и ее семьей… Так думала Гвен, глядя, как все парни, кроме Пьетро, дружно двинулись к выходу с пляжа.

– А ты почему еще здесь? – спросила Стефания.

Пьетро рухнул на колени перед Гвен, сложил ладошки вместе, поднес их к груди.

– Денег у меня мало, – жалобно начал он. – И нет таких мускулов, как у Франческо. Но ты должна полюбить меня за огромное личное обаяние!

Он комически захлопал глазами.

– Обаяния не больше, чем у гадюки, – насмешливо заметила Стефания. – Да и денег у тебя полно. Так что ступай в кафе вместе с остальными. Нам надо посекретничать. – Когда Пьетро ушел, она обратилась к Гвен: – Помни, что я говорила тебе о Пьетро. С виду безобидный, а на самом деле – далеко нет. Моя подружка Кармела как-то пошла с ним в кино и сказала, что он как осьминог. Впечатление было такое, точно у него не две руки, а целых восемь.

– Чао, Стефания!

К ним приближался паренек постарше, в черных плавках. Подошел, остановился в тени зонта. Высокая загорелая фигура вырисовывалась на фоне светлого неба. Темные волосы падали на глаза, он тряхнул головой. Отбросил их назад. Гвен увидела, что сложение у юноши просто атлетическое, бугры бицепсов, плоский живот, широкие плечи. Ну просто упасть и не встать, так сказала бы ее закадычная подруга Шеннон. У Гвен даже дыхание перехватило. Он кивком указал на нее, а потом что-то спросил у Стефании по-итальянски. Судя по всему, догадалась Гвен, вопрос означал: “Это и есть твоя новая подруга?” И пока Стефания отвечала, парень обернулся еще раз взглянуть на нее, и глазаих встретились.

Позже Гвен могла бы сформулировать тогдашнее свое состояние в двух словах: все остановилось. Показалось, что волны перестали разбиваться о берег, ветер прекратил дуть. Не было слышно ни звука – за исключением биения ее собственного сердца. В этот момент она видела лишь его лицо, слышала, как стук сердца эхом отдается в ушах.

Она едва расслышала слова Стефании: “Знакомься, мой кузен Николо”. Само его имя едва расслышала. Все происходило точно в замедленной съемке. Она видела, как дрогнули губы Николо, и он заговорил с ней.

– Чао, – произнес он всего лишь.

Но и этого одного слова было достаточно.

ГЛАВА 15

Все же было в этом нечто странное. За два мучительных часа Клер удалось завершить перевод письма Россетти. И вот она уже во второй раз перечитывала записи в своем блокноте: вдруг еще одно внимательное прочтение позволит понять, что же именно ее беспокоит.

“С почтением представляю вниманию вашей светлости дожу, синьории и Большому совету:

Венеция в большой опасности, может подвергнуться нападению как внешних, так и внутренних врагов. Любому венецианцу известно, что с каждым днем в городе появляется все больше наемников, но этот приток солдат вовсе не обеспечивает безопасность республики. Посол Испании маркиз Бедмар использует этих людей для своих целей, с намерением совершить в Венеции переворот и подчинить город испанской короне. В число командиров наемников входят: Жак Пьер, капер и капитан судна “Камерата”, Симон Лаглан, Артуро Санчес, Шарль Бруиллар, Сантос Дегадо и Никола Рено. Эти испанские и Французские авантюристы – известные наемные убийцы и ловкачи, прежде были отмечены на службе в армиях и флотах республики, но остались недовольны вознаграждением, которое получили. Сам план переворота замыслил и разработал герцог Оссуна, наместникНеаполя.

В январе этого года между Оссуной и Бедмаром шла активная переписка, сами эти письма свидетельствуют о том, какой непоправимый ущерб они намереваются нанести Венеции. Переворот должен начаться в день Вознесения, когда вся Венеция отмечает этот праздник, а потому особенно уязвима. Банда наемников Бедмара, возглавляемая Санчесом, огнем и мечом пройдет по городу, подожжет герцогский дворец и базилику, будет поджигать и уничтожать все на своем пути. А затем во главе флота из боевых кораблейподойдет и Оссуна, и город будет окружен, а жители его подвергнутся невиданным мукам.

С помощью этого подлого заговора они надеются подчинить Венецию Испании, и республика наша окажется в полной власти Папы и испанского короля.

Я, Алессандра Россетти, предоставляю эти сведения из чувства долга и преданности республике, в надежде, что она будет жить и процветать дальше. Клянусь именем Господа Бога, что все написанное мною здесь в шестой день марта 1618 года есть чистая правда”.

До этого Клер уже переговорила с несколькими экспертами, но никогда прежде ей не удавалось прочесть знаменитое письмо Россетти полностью, и общий его тон был далек от того, что она себе представляла. Он казался слишком небрежным и спокойным, и не похоже было, что письмо это писали в спешке или страхе. Если Алессандра Россетти была каким-то образом связана с заговорщиками, ей и самой грозила бы опасность, разве не так? Как же это возможно, что она сохраняла такую уверенность и спокойствие?

Если только – осенила Клер неприятная мысль – если только Эндрю Кент не оказался прав в своей версии о том, что Алессандра с самого начала помогала венецианским властям разоблачить заговорщиков.

Теперь Клер понимала, почему письмо позволяло прийти к этому выводу. Оно ничуть не походило на послание дрожащей от страха грешницы, которая с трепетом опускала свое послание в “львиную пасть”. И было здесь еще кое-что. И она знала, что не права, но не думать об этом просто не могла. Мысль, не успев толком оформиться в нечто основательное, убедительное, улетучилась.

Так значит, Алессандра – Мата Хари, а вовсе не Жанна д’Арк?… Нет. Клер категорически отказывалась верить в это. Она открыла большой, переплетенный в сафьяновую кожутом под названием “Заседания Большого совета, март 1618” и провела пальцем по строчкам ежедневных записей: четвертое марта, пятое марта, шестое марта. А, вот оно. “Signorina A Rossetti bocca di leone Palazzo Ducale”.

Что еще это могло означать, кроме того, что Алессандра действительно опустила письмо в “львиную пасть”? Вроде бы понятно, но что было дальше? И почему Алессандра исчезла сразу после разоблачения заговора? Похоже, что письмо Россетти порождает все новые вопросы, на которые пока нет ответов. И самый главный из них – как она вообще узнала о заговоре? Считалось, что она была связана с одним или несколькими из заговорщиков, упомянутых в письме, но свидетельств, подтверждающих эту связь, так и не было найдено. Не существовало также никаких доказательств связи между ней и испанским послом, а также герцогом Оссуной. И еще эта фраза: “шла активная переписка”.Откуда она могла узнать о ней?…

Клер вернулась к “Донесениям” Бедмара. Она уже убедилась в том, что цитаты, использованные в диссертации, точны. Но теперь ее интересовало другое: нет ли в отчетах Бедмара королю упоминания о переписке с Оссуной. Во всяком случае, поискать стоит.

Она пробежала глазами отчет, где речь шла о недавних назначениях новых членов в Большой совет. Прочла о том, что здоровье дожа ухудшается, о наиболее вероятных кандидатах на его пост. Затем принялась читать описание других дипломатов, работающих в Венеции. Довольно большой отрывок Бедмар посвятил английскому послу (“Сэр Генри Уоттон в глубине сердца своего еретик, надеется убедить венецианцев разделить его верования, для чего в посольстве у него имеется специальная литература и люди”). Приведены были и пикантные замечания о венецианских обычаях, особое внимание уделялось недавним преступлениям и наказаниям за них. Отдельной строкой шел отчет об управлении испанским посольством и расходах на его содержание. Затем Бедмар упоминал о нескольких мероприятиях, которые посетил, в подробностях описывал нравы, обычаи и беседы, что вел с присутствовавшими там людьми. И при этом ни единого упоминания об Оссуне! Клер начала быстрее перелистывать страницы и остановилась, только когда заметила наконец знакомое имя.