«Иордан, в котором Мессия Паулис был крещен, превратила я в корыто… вещество, которое принял Мессия Паулис, превратила я в дерьмо»[351].
(Текст завершается, как и все священные тексты мандеев, словами: «И ЖИЗНЬ ПОБЕЖДАЕТ».)
Очевидно, что это несколько иная версия крещения Иисуса, которому, по утверждению Нового Завета, предшествовала декларация Иоанна о духовном и моральном первенстве Иисуса, выраженная следующими словами: «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мной сильнее меня; я не достоин понести обувь Его…»[352] По Библии, встретившись с обещанным Спасителем, Иоанн пытается уговорить Иисуса не креститься, сказав: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?»[353] Но после слов, что только по ритуалу все будет правильно и как полагается, Иоанн соглашается провести официальную церемонию, во время которой «Дух Святой» спустился «как голубь» «и голос с небес сказал: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение»[354].
Для мандеев голубь был проявлением темной богини, его присутствие — зловещим, брошенным через Иордан предупреждением о будущих злодеяниях «лгущего мессии», а для авторов Евангелий знаком присутствия Бога, его Шехины или Святого Духа. Вот как это уникальное явление объясняет Десмонд Стюарт:
«Хотя считается, что Яхве послал воронов накормить одного пророка, он обычно не проявлял себя в ипостаси спускающихся птиц. Голуби, в любом случае, обычно были священной птицей языческой богини любви, известной как Афродита или Астарта (или, конечно, Исида). Яхве предпочитал проявляться в виде неистовых символов: горящий куст, чума… пылающий столб…»[355]
Стюарт добавляет:
«В любом случае мистические видения, вероятно, слишком быстрые для орнитологического исполнения… Для того, что Иисус считал видением, Египет дает лучвше примеры, чем книга с птицами… Когда Ра (бог солнца) прижимал своего возлюбленного фараона к своей груди, он делал это в ипостаси Гора, привычным символом которого был ястреб…»[356]
Но здесь нет воинственного ястреба, спускающегося к Избранному, но есть голубь, хотя это тоже не совсем безобидный символ, каким может показаться, поскольку он был, как пишет Барбара Д. Уокер:
«Тотем Афродиты, птица сексуальной страсти, символический эквивалент иони (вульвы)[357]. В Индии голубь был «паравата», символом вожделения[358]. В единении со своим супругом, фаллическим змием, богиня-голубь означала сексуальный союз и «Жизнь». Эту фразу приписывают Иисусу: «Итак, будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Матфей 10:16), и это не случайная метафора, но традиционное обращение сирийских бога и богини»[359].
Очевидно, что в крещении Иисуса были элементы, заимствованные из языческих — даже сексуальных — мистерий, хотя еврейские авторы Евангелий неправильно их понимали либо намеренно неправильно истолковывали.
Но что такое обряд крещения сам по себе? Было выдвинуто предположение, что Иоанн (возможно, и Иисус) был членом общины ессеев в Кумране (где были найдены Свитки Мертвого моря), мистической школы евреев-гностиков, которые вели аскетический образ жизни. Они практиковали ритуал погружения в воду в обряде символического очищения. Было ли крещение Иоанна просто открытым для других обрядом ессеев? Хотя имеется некоторое подобие между верованиями и религиозной практикой ессеев и мандеев, но его можно отнести за счет общего происхождения сект от египетских мистерий, где духовная и реальная дисциплина была обязательным требованием для тех, кто искал мистического гносиса (познания) бога или богини. Но режим ессеев не соответствовал образу жизни ни Иоанна, ни Иисуса. Оба они, каждый по-своему, слишком любили женщин — Иоанн свою жену Анию (его любовь к ней трогательно описана в текстах мандеев), а Иисус — не только Магдалину, но пребывал в компании и многих других[360].
Тогда как Иоанн постился и вел трезвую жизнь, Иисуса часто обвиняли в том, что «вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам»[361]. Даже если это преувеличение, любовь к беспутной компании и чаше вина является образом жизни, который вряд ли одобрили бы ессеи. В любом случае, ни в Новом Завете, ни в текстах его врагов не говорится о Иисусе или об Иоанне как о ессеях, что служит достаточным доказательством того, что ни тот, ни другой не принадлежали к этой секте.
Итак, если обряд крещения Иоанна не был обрядом ессеев, то каково его происхождение? Снова косвенные данные указывают на школы мистерий земли египетской. Десмонд Стюарт отмечает: «Элементы религии Иоанна столь же стары, как почти каждая восточная религия. Фараоны проходили обряд крещения, который считался ритуалом царского обновления, как ежедневное погружение солнца в море. В культах мистерий Римской империи также использовался обряд погружения…»[362][363]
Обряд Иоанна был абсолютно неизвестен толпам, собиравшимся на его молитвы в Палестине, о чем свидетельствует тот факт, что он был известен как «Креститель» — не один из многих, но просто «Иоанн Креститель». Мы знаем из текстов Иосифа Флавия, что, о чем бы ни проповедовал Иоанн, все вызывало изумление и острый интерес не только евреев, но и других народов тоже. Поскольку религия Иоанна распространилась даже до Эфеса, ясно, что его проповедь в Палестине была только частью более широкой миссии. Он считал свое послание гораздо более широким, чем рамки иудейского закона. Одна из причин, по которой он вызвал злобу властей в Иерусалиме, связана с пропагандой молений вне Храма, чем он лишал Храм немалого дохода от жертвенных животных. Он предвосхитил отказ катаров от церквей, которые они считали лишними и распространяющими тлетворное влияние.
Хотя очевидно, что Иоанн крестил множество людей в нескольких странах, не исключено, что он ждал явления в виде великого «Того, кто грядет», и этим Мессией был, разумеется, Иисус — даже если все было именно так, то он должен был изменить свои убеждения радикально…
История Иоанна кончается внезапно, когда он был арестован по приказу Ирода — согласно Новому Завету, за порицание незаконного брака Ирода Антипы[364] на Иродиаде — и заключен в подземелья дворца царя-марионетки. Новый Завет говорит, что падчерица царя так ему угодила своим танцем, что он обещал ей все, что она ни пожелает. Она — по совету своей матери Иродиады — сказала, что хочет голову Иоанна Крестителя. Хотя Ирод восхищался святым человеком, он с неохотой согласился, и голова Иоанна была принесена ей на блюде. Его горюющим ученикам было отдано тело, хотя неясно, с головой или нет. Новый Завет ничего не сообщает о том, горевал ли по этому поводу Иисус.
Хотя эта история породила большое количество картин, фильмов и пьес (включая «Саломею» Оскара Уайльда, в которой он сам играл эту танцовщицу)[365], в Новом Завете она изложена очень кратко и без подробностей всего в двух из четырех Евангелий[366], что несколько странно для такого важного события, как смерть Предтечи Иисуса. Хотя большинству людей известно имя дочери Ирода, многие с большим удивлением узнают, что в Новом Завете она выступает анонимно: как Саломею мы знаем ее из текста Иосифа Флавия, который излагает эту историю несколько по-иному.
