«Ну теперь-то второй помощник увидит все своими глазами, — подумал я. — А болван-юнга поймет, что это за звезда!»

Но не успел я додумать свою мысль до конца, как огонь померк и пропал. В ту же секунду до меня донесся голос второго помощника:

— Где огни, Джессоп?

— Снова исчезли, — отозвался я упавшим голосом.

Минуту спустя я услышал, что второй сам идет ко мне. Вот он достиг правого трапа, ведущего на полубак, и остановился.

— Ты где, Джессоп?

— Здесь, сэр, — ответил я, подходя к верхней площадке трапа.

Второй помощник медленно поднялся на полубак.

— Что тут у тебя за огни? Можешь показать точно, где ты видел их в последний раз?

Я так и сделал, и второй помощник, перегнувшись через леер, стал смотреть в ночь, но ничего не увидел.

— Огни исчезли, сэр, — напомнил я. — Погасли или еще что-то… Но я видел их дважды — сначала в двух румбах на левой скуле, а потом — почти слева по борту, однако и в первый, и во второй раз они почти сразу пропали.

— Ничего не понимаю, Джессоп, — задумчиво проговорил помощник. — Ты уверен, что это были именно судовые огни?

— Я не мог ошибиться, сэр, это был правый бортовой огонь. Я видел его достаточно близко.

— Все равно не понимаю, — повторил он. — Вот что, Джессоп, сбегай на ют, скажи юнге, что я велел тебе принести мой ночной бинокль. Только будь с ним поосторожнее.

— Есть, сэр, — ответил я и побежал на корму.

Меньше чем через минуту я вернулся с биноклем; помощник поднес его к глазам и некоторое время всматривался в темноту с подветренной стороны. Внезапно он опустил бинокль и, повернувшись ко мне, спросил:

— Куда же подевалось судно? Если даже оно успело сменить курс, все равно должно быть где-то близко. Мы бы видели его рангоут, паруса, свет в каютах, лампу компаса или хоть что-нибудь!

— Это странно, сэр, — подтвердил я.

— Чертовски странно! Так странно, что я все-таки думаю — ты обознался.

— Никак нет, сэр. Уверен, что это был судовой фонарь.

— Где же тогда судно?

— Не знаю, сэр. Именно это и встревожило меня больше всего.

Второй помощник ничего не ответил. Еще дважды он обошел площадку полубака, останавливаясь у бортовых лееров и глядя в темноту в свой бинокль. У левого борта он задержался почти на целую минуту, потом все так же молча шагнул к левому трапу и, спустившись на палубу, вернулся на ют.

«Похоже, он не на шутку озадачен, — подумал я. — Или, быть может, думает, что у меня начались галлюцинации». Впрочем, почти сразу мне пришло в голову, что одно вовсе не исключает другого.

Немного погодя, я спросил себя, имеет ли второй помощник хоть малейшее представление о том, сколь удивительным и странным может оказаться действительное положение дел. То мне казалось — он кое о чем догадывается, то я был почти уверен, что он ничего не знает. Порой мне хотелось поделиться с ним моими умозаключениями; так, думал я, будет лучше, да и помощник, похоже, был склонен меня выслушать, однако твердой уверенности у меня не было. Я боялся, что, пустившись в откровенный разговор, просто выставлю себя в его глазах дураком или, того хуже — сумасшедшим.

Я как раз стоял у носового ограждения полубака, когда зеленый огонь появился в третий раз. Он был очень большим и ярким, и я видел, что он движется. Это, в свою очередь, указывало на то, что чужое судно находится очень близко.

«Ну теперь, — подумал я, — второй помощник наверняка увидит его!» Я был настолько уверен в этом, что не спешил подавать сигнал. Мне хотелось, чтобы вахтенный начальник убедился: я не ошибался и не грезил, когда дважды сигнализировал о появлении огней. Кроме того, я боялся, что свет снова исчезнет, едва только открою рот. Почти полминуты я ждал, что зеленый фонарь погаснет, но он продолжал гореть, и я не сомневался, что второй помощник вот-вот его заметит. Каждую секунду я ждал, что он окликнет меня, но помощник молчал.

Больше я не мог выдержать и подбежал к лееру в конце полубака.

— Ходовой огонь слева позади траверса, сэр! — крикнул я изо всех сил.

Увы, я ждал слишком долго. Не успел я закончить фразу, как зеленый огонь погас. От досады я даже топнул ногой по палубе и выругался. Снова я остался в дураках. Правда, у меня еще оставалась слабая надежда, что вахтенные на корме успели заметить огонь, прежде чем он исчез, однако моим упованиям не суждено было сбыться.

— К дьяволу тебя вместе с твоими огнями! — крикнул второй помощник и засвистел в свисток. Тотчас один из вахтенных выскочил из кубрика и побежал на корму, чтобы узнать, какой приказ отдаст начальник.

— Кто из вас сменяет Джессопа? — услышал я вопрос второго.

— Джаскетт, сэр?

— Пусть сменит его немедленно. Ясно?

— Так точно, сэр. — И матрос бросился обратно.

Через минуту на полубак поднялся заспанный Джаскетт.

— Что стряслось? — спросил он, протирая глаза.

— Да все этот идиот второй помощник, — сказал я с раздражением. — Я трижды докладывал ему, что вижу ходовой огонь, но этот слепой осел его проворонил. Он думает, что они мне почудились, вот и велел разбудить тебя.

— А где же огонь? — поинтересовался Джаскетт, оглядываясь по сторонам. — Я что-то ничего не вижу.

— Исчез, — объяснил я.

— Как исчез? — удивился Джаскетт.

— Откуда мне знать? Исчез — и все! — огрызнулся я.

Джаскетт повернулся и на протяжении нескольких секунд пристально разглядывал меня в темноте.

— Знаешь, приятель, — промолвил он наконец, — я бы на твоем месте пошел вниз и как следует выспался. Что до твоих огней, то со мной однажды тоже такое было, так знаешь, что я тебе скажу: когда тебе начинают мерещиться разные разности, нет ничего лучше, чем завалиться на койку и поспать.

— Ничего мне не мерещится!.. — упрямо возразил я.

— Хорошо, хорошо… — сказал Джаскетт сочувственным тоном. — Ты, главное, поспи, и утром будешь в полном порядке. А насчет огней не беспокойся — уж я-то их не пропущу.

— Черт! — выругался я и начал спускаться с полубака, гадая, уж не решил ли Джаскетт, будто я спятил.

— Выспаться как следует?!. — бормотал я. — Ха!.. Хотел бы я посмотреть на того, кто сумел бы заснуть после всего, что я видел и испытал за один лишь сегодняшний день!

Я чувствовал себя бесконечно угнетенным: никто не понимал, что происходит, никто не хотел меня даже выслушать! У меня были определенные догадки, но это крошечное знание странным образом делало меня еще более одиноким. Разве что с Тэмми поговорить, подумалось мне вдруг. Уж юнга-то постарается меня понять; по крайней мере, он меня выслушает, а для меня это будет большим облегчением.

И, поддавшись этому внезапному порыву, я повернулся и отправился в малый кубрик к юнгам. Но, поравнявшись с ютом, я поднял голову и увидел на фоне звездного неба черный силуэт второго помощника, который стоял там, по своему обыкновению облокотившись на ограждение.

— Эй, кто там бродит? — спросил он.

— Джессоп, сэр, — ответил я.

— Что тебе понадобилось на корме?

— Хотел поговорить с Тэмми, сэр.

— Ступай-ка лучше на бак и поспи, — сказал второй помощник с ноткой сочувствия в голосе. — Это полезнее, чем шататься по судну. В последнее время у тебя что-то слишком разыгралось воображение.

— Вовсе нет, сэр. Я в полном порядке, просто…

— Достаточно! — резко прервал он меня. — Отправляйся спать. Это приказ.

Я вполголоса выругался и медленно побрел на бак. Откровенно говоря, мне уже надоело, что со мной обращаются как с душевнобольным. «Господи! — сказал я себе. — Что же мне делать? Неужели ждать — ждать до тех пор, пока последнему идиоту станет понятно то, что известно мне? Этак недолго и в самом деле с ума сойти!»

Спустившись через левую дверь в кубрик, я подошел к своему рундуку и сел, чувствуя себя усталым и несчастным. Неподалеку от меня резались в карты Пламмер и Куойн; Стаббинс вытянулся на койке и следил за игрой. Все трое курили. Когда я сел, Стаббинс перегнулся через край койки и окинул меня задумчивым взглядом. Куойн и Пламмер, оторвавшись от игры, тоже уставились на меня.