— А возможно, он ходит кругами возле Портобело в поисках нас, Крис.

Маленькая мозолистая рука Новии скользнула в мою ладонь, когда она спросила:

— Вы пошлете обратно капитана Харкера проверить, там ли он, капитан Берт?

Капитан Берт слегка нахмурился и помотал головой.

— Крису интересно знать, где он. Теперь мне тоже интересно знать. Что-то они мне не нравятся, ваш капитан Лесаж и его корабль, пропавшие невесть куда.

— Вы подозреваете Лесажа в предательстве, сеньора. В чем именно оно заключалось, по-вашему?

Новия сжала мою руку:

— Я не знаю.

— Я тоже, сеньора. Что он мог сделать? Сообщить испанцам о наших планах, связанных с Портобело? К тому времени, когда он узнал о них, Портобело уже пал. Сообщить испанцам о наших планах, связанных с Маракайбо? Да, конечно, — и, похоже, кто-то действительно сообщил. Помните найденные Гослингом письма, а? Возможно, это работа Лесажа. Но это с таким же успехом мог сделать любой из двух дюжин других людей.

Новия промолчала.

— У нас состоялось собрание, сеньора. Военный совет. Вы на нем не присутствовали, Крис тоже — да и Лесаж, коли на то пошло. Все остальные были там. Хэл и я высказались за Маракайбо. Только мы двое. Но не Гослинг, не Кокс, не Добкин, не Огг, хотя на Огга я рассчитывал. Больше ни один человек. О чем это говорит вам?

— Я не знаю, капитан, — сказал я, — и Новия вряд ли знает.

Капитан Берт откинулся на спинку кресла и сложил ладони домиком. С полминуты все молчали. Потом Новия выпалила:

— Мы хотим знать, о чем это говорит вам, капитан.

— Предположим, вы узнали о моем намерении совершить налет на Маракайбо, сеньора. Предположим, из страсти к наживе вы продали сведения испанцам. Разве вы послали бы Криса мне на помощь?

Новия энергично помотала головой:

— Ни в коем случае!

Капитан Берт кивнул.

— А как насчет вас самой, сеньора? Вы шли с нами от Портобело до Санта-Марии.

— И обратно тоже, капитан. Кто потащил бы меня на руках?

— Вы хотите совершить налет на Маракайбо?

— Нет! Они предупреждены. Я уже говорила.

— Да, говорили, хотя я все равно намерен напасть на Маракайбо. Будь вы капитаном на том военном совете, разве вы не сказали бы то же самое? Маракайбо — западня? Давайте направимся еще куда-нибудь?

Капитан Берт посмотрел по очереди на каждого из нас.

— Теперь вспомните: все присутствовавшие на совете капитаны, кроме Хэла и меня, говорили именно так.

— Не все же они предатели, капитан, — заметил Хэл.

— Разумеется, не все, Хэл. Я хочу сказать лишь одно: если бы наш иуда находился там, он бы выступил заодно с остальными — возможно, предложил бы напасть на Портобело. Для него идеальным результатом собрания стало бы следующее решение: я и еще несколько человек идем к Маракайбо, тогда как он и остальные направляются еще куда-нибудь. Он задался бы вопросом, куда Брэм Берт не захочет пойти, — понимаете? И ответил бы: в Портобело — поскольку франтоватый Брэм знает, что Портобело — чертова дыра. В таком случае кому из присутствовавших на собрании Брэм может доверять, друзья мои?

— Только капитану Харкеру, мне кажется, — сказал я.

— Верно подмечено, Крис, но есть еще один человек, кроме меня самого.

Вероятно, я уставился на него пустым взглядом, ясно свидетельствовавшим об отсутствии у меня каких-либо мыслей на сей счет.

— Хэл? Не хочешь попытаться?

Он помотал головой.

— Сеньора? Вы женщина проницательная.

— Думаю, капитан Ишем. Поскольку вы ни словом о нем не обмолвились.

— Умно. — Капитан Берт улыбнулся и подался вперед, положив локти на стол. — Умно, но неправильно. Нет, я спрашиваю вас, друзья мои: если бы вы продались Испании, а потом нашли письма, в которых говорится, что испанцы в Маракайбо предупреждены о налете, вы бы сообщили о них Брэму Берту?

Новия помотала головой.

— Понимаю, — промолвил я.

— Еще бы ты не понял, Крис. Вот одна веская причина доверять Гослингу, есть и другая. Когда все отправились к Панаме, покинув меня, кто остался со мной? Опять-таки Гослинг. А также ты, разумеется, и твой подчиненный Ромбо. Вот четыре капитана, которым я могу доверять. Полагаю, все вы не прочь выпить еще по глоточку вина?

Когда вино разлили по стаканам, Новия сказала:

— По вашим словам, четыре капитана достойны доверия, но я не насчитываю здесь четырех.

— Совершенно верно, сеньора. На собрании Гослинг высказался против Маракайбо. Если бы я сказал Гослингу то, что сказал сегодня вам, он бы решил, что я ему не доверяю. Я доверяю, но он считал бы иначе, понимаете? Я бы не хотел этого. Нельзя доверять человеку, который думает, что ему не доверяют, сеньора. Что же касается Ромбо, я назвал его подчиненным Криса, каковым он и является. Пусть он пока остается в статусе подчиненного. Если бы он сейчас пил вино с нами, он бы начал воображать себя ровней Крису, а мне бы не хотелось этого. А вам, сеньора?

Капитан Берт сказал, что мы двинемся к заливу Кампече. Мы так и поступили, но предварительно провели своего рода рабочий отпуск в архипелаге Сан-Блас. Он состоит из крохотных островов, покрытых буйной растительностью (типа облегченного варианта джунглей), которых насчитывается, наверное, несколько сотен. Поскольку морские ветра обычно разгоняют всякую мелкую летучую живность, там нет такого обилия кровососущих насекомых, как в низинах Дарьена или Испаньолы. Там прекрасные пляжи, огромные деревья (преимущественно кедры) и попугаи повсюду. В общем и целом, это одно из самых чудесных мест, виденных мной в жизни.

На архипелаге Сан-Блас живут куны — такие же, с какими мы познакомились в Дарьене. Наши дарьенские куны были малорослыми: ниже нас и ниже индейцев москито. Островные куны были еще ниже ростом, но говорили на том же языке и, похоже, имели аналогичные обычаи. Именно тогда я по-настоящему пожалел, что Новия не позволила мне взять с собой Пинки, когда мы покидали Санта-Марию. Думаю, никто не стал бы возражать против присутствия индианки на борту, а на островах Сан-Блас она переводила бы для нас, и я бы свел знакомство с гораздо большим количеством кунов.

В любом случае все мы очень постарались подружиться с ними. У кунов не имелось ничего, представлявшего для нас ценность, и было очевидно, что в качестве союзников они будут нам полезны. Мы объяснили, как сумели, что мы не испанцы и не станем захватывать их в рабство, как делают испанцы. Мы — враги испанцев, которые являются врагами кунов. В доказательство своих слов мы подарили им резаки, топоры, ножи, швейные иглы — такие же подарки, какие получили от нас дарьенские куны. Островные куны обрадовались подаркам не меньше своих материковых сородичей и в ответ преподнесли нам мясо, рыбу и фрукты.

Там мы кренговали оба корабля, очистили днища и произвели разные ремонтные работы. Мы также вволю предавались праздности, объедались фруктами, и я учил Новию плавать. Кажется, я не купался в море со дня, когда покинул Испаньолу, и теперь с наслаждением резвился в воде. Один раз к нам присоединились две индианки, которые плавали, как тюлени, и любой сторонний наблюдатель с легкостью принял бы девушек за русалок. В моей жизни случались черные дни, но было и много чудесных дней, в которые мне хотелось бы вернуться. К ним относятся дни, проведенные на архипелаге Сан-Блас.

Один из таких счастливых моментов я пережил только сегодня утром. Я увязал в узел свой свитер, пальто и прочие вещи и отпер церковь, чтобы отслужить мессу. (Мы обязаны служить мессу каждый день, независимо от того, есть посетители или нет.) Печь накануне вечером выключили, и в церкви стоял такой холод, что на сосудах для святой воды образовался налет инея. Но меня ждало там теплое присутствие Бога, и мы с Ним находились там одни. Причастившись, я перестал ощущать Его близкое присутствие.

Но я знал, что Он по-прежнему рядом.

Лесорубы жили на болотах и рубили деревья, служившие сырьем для изготовления красного красителя. По слухам, эта работа приносила огромный доход, но жизненные условия там хуже некуда. Вспомните наш поход к Санта-Марии — часть пути, проделанную по низинам. А теперь представьте, что вы постоянно живете в такой обстановке. Вы спите на болоте и едите на болоте. Вы не шагаете вперед с надеждой выбраться из болота в конце концов, но каждый день идете рубить деревья и трелевать бревна. Время от времени испанцы пытаются изгнать лесорубов, как они изгнали нас в нашу бытность буканьерами на Испаньоле. Они приходят и уходят. Так говорят лесорубы. Если испанцев не очень много, они сражаются, а если много — прячутся в болотах.