Мы двинулись по Ямайскому проливу при юго-юго-восточном ветре, наиблагоприятнейшем из всех ветров при данном курсе. Обогнув мыс Святой Марии, мы увидели испанский корабль. Галеон не мог держаться достаточно круто к ветру, чтобы направиться прямо к нам, но он в любом случае не собирался этого делать. Он пошел нам наперерез, подняв все прямые паруса.

Когда я сейчас говорю, что мы пошли галсами на восток, у вас, ясное дело, создается впечатление, будто я решил совершить самоубийство. На самом деле ничего подобного, и через минуту объясню, почему я так поступил. Мы шли галсами, и я просигналил Ромбо на «Магдалене»: РАСХОДИМСЯ. ВСТРЕЧАЕМСЯ НА ТОРТУГЕ.

Он ответил: ВАС ПОНЯЛ — и взял курс на север, чего я и хотел.

Я рассуждал следующим образом: во-первых, взяв курс на восток, я двигался прямо к галеону. Я хотел пройти между галеоном и северным побережьем полуострова Тибурон. Конечно, это означало, что мне придется пройти вдоль борта корабля, в зоне обстрела бортовых орудий. Но судно шло с небольшим креном, и я видел, что там не собираются заряжать орудия с того борта. Во-вторых, в Порт-Рояле я слышал, что данная оконечность острова по-прежнему принадлежала французам. Я рассудил, что испанский галеон не захочет приближаться к берегу. В-третьих, если мы будем держаться вплотную к береговой линии, расстояние между нами и испанцем будет велико. И у нас быстроходный корабль.

Как легко понять из всего вышесказанного, я предполагал, Что галеон погонится за «Магдаленой». Во-первых, он уже взял курс на нее, а во вторых, «Магдалена» была больше «Кастильо бланко». Я собирался обойти галеон сзади и пройти у него за кормой. Конечно, в таком случае мы окажемся под огнем кормовых орудий — предположительно двенадцатифунтовиков, которых там два (хотя может быть и четыре). Но пока они будут стрелять в нас — вероятно, успеют сделать по одному выстрелу из каждой пушки, — мы дадим бортовой залп по корме испанца. Если нам не удастся таким образом вывести из строя руль, значит, все снаряды прошли мимо цели, и мы повторим попытку.

Я вхожу в такие подробности, поскольку по-прежнему считаю, что я выбрал логичную и хорошую тактику. Проблема заключалась в том, что испанский капитан держался иного мнения. Галеон развернулся против ветра гораздо быстрее и проворнее, чем я ожидал от корабля столь значительных размеров, и погнался за нами. Ясное дело, он хотел оказаться с нами борт о борт. Со своими тридцатью орудиями по каждому борту он разнес бы «Кастильо бланко» в щепы. Мы хотели только одного: удрать от испанца.

Корабль у нас был быстроходным, что радовало. Но через пять — десять минут гонки, когда мы немного оторвались от преследователя, до меня вдруг дошло, что на самом деле мы несемся в «подмышечную впадину» Испаньолы, где береговая линия круто поворачивает на северо-запад. Там находился город Порт-о-Пренс и наверняка имелись береговые батареи. Если нам повезет, они прикроют нас огнем. Если не повезет — потопят.

Несомненным представлялось одно: оказавшись под прикрытием береговых батарей, мы уже не покинем порт, покуда нас не погонят, если такое вообще произойдет. Дело может решить хорошая мзда — такая, после выплаты которой мы останемся без гроша.

Однако нам не обязательно заходить в порт, если мы не хотим. Можно повернуть на север и попробовать проскочить мимо галеона. По моей оценке у нас был один шанс из десяти.

Впереди я видел остров Большой Кайемит, узкий мелкий пролив между ним и берегом Испаньолы, и длинный узкий мыс чуть дальше, который вынудит нас повернуть на север. Я решил устремиться в пролив. Если галеон последует за нами, он будет вынужден отступить и, вполне возможно, двинется в обход Кайемита. Я надеялся, что именно так и будет. На случай, если испанец станет огибать Кайемит с севера (как он и поступил), у меня имелся другой план.

На корабле нет тормозов, как на моем любимом спортивном автомобиле, но существуют способы остановиться довольно быстро, и мы использовали два из них. Как только галеон скрылся из виду, загороженный от нас Большим Кайемитом, мы ослабили шкоты, обезветривая паруса, и круто повернули руль.

Думаю, почти вся команда решила, что я рехнулся, но мы сделали именно это.

Будь «Кастильо бланко» быстроходным катером с мощным двигателем, я бы сделал поворот на сто восемьдесят градусов и вышел бы из пролива тем же путем, каким вошел в него. Но при таком направлении ветра это не представлялось возможным. Нам пришлось бы идти галсами — два шага вперед, один назад. Мы двигались бы слишком медленно, и в любом случае ширина пролива не позволяла лавировать.

Вместо этого мы пошли восточным курсом, как прежде, а потом сделали крутой поворот фордевинд и направились строго на север, чтобы оказаться позади галеона, который удалился от берега, огибая упомянутый узкий мыс. Беда в том, что мы прошли за кормой испанца не перпендикулярно его курсу, как я планировал, а по косой, и потому наши снаряды ушли в сторону, не причинив кораблю значительных повреждений, да и стреляли мы с расстояния примерно пятисот ярдов.

В результате из пяти снарядов три попало в цель, а два пролетели мимо, и руль галеона не пострадал. Противник ответил нам бортовым залпом, пока мы шли северным курсом, но ко времени, когда капитан развернул галеон бортом к нам, расстояние между нами значительно увеличилось. Если какие-то снаряды и преодолели разделявшее нас расстояние, они все равно не достигли цели. Мы увидели огромные столбы брызг, и мне кажется, ни один снаряд не упал в непосредственной близости от «Кастильо бланко».

Я разглядывал галеон в подзорную трубу — выискивая следы попадания наших ядер, как вы догадываетесь. Вернее, молясь о том, чтобы таковые там оказались. Я увидел три попадания, как написал выше. Я также увидел позолоту и резьбу на корме и опознал в корабле «Санта-Люсию» — тот самый галеон, который пересекал с нами Атлантику, когда я служил на «Санта-Чарите».

Потом мы помчались, спасаясь от преследования, вдоль западного побережья Испаньолы. «Санта-Люсия» имела на борту два носовых орудия и выстрелила из обоих. Думаю, это были длинноствольные двенадцатифунтовики или пушки примерно такого толка. Всецело поглощенный стараниями хоть немного увеличить скорость, я вспомнил про наше кормовое орудие, только когда оно пальнуло в первый раз. В ожидании очередных выстрелов я навел подзорную трубу на нос «Санта-Люсии», и второй выпущенный снаряд попал в него прямо над ватерлинией. Следующий разорвался на баке — я видел брызнувшие в стороны щепки.

Мы стреляли отлично, и мне захотелось сбежать вниз и похлопать по плечу парней из пушечного расчета. Я спустился в каюту — и угадайте, кто наводил орудие на цель и подносил фитиль к запальному отверстию?

Новия! Именно тогда я вдруг осознал: случись что со мной, она станет новым капитаном. Мужчины прочистили ствол банником, засыпали порох, забили ядро и снова выкатили пушку. Она навела орудие на цель и выстрелила. Я не видел, куда попал снаряд, но парни радостно завопили, а она выкрикнула:

— Так держать, мои храбрецы!

Когда они принялись прочищать пушечный ствол перед следующим выстрелом, я пятясь вышел из каюты и снова поднялся на ют. Новия управлялась с орудием не хуже, чем управлялся бы я, а то и лучше. Любые мои слова или действия скорее навредили бы делу, чем помогли.

По законам жанра здесь должен состояться ожесточенный морской бой: «Кастильо бланко» сбрасывает скорость и сходится дулом к дулу с «Санта-Люсией», а горстка отчаянных смельчаков во главе со мной переходит с нашего тонущего гамбургерного ларька на испанский галеон. В зубах у меня зажат нож, но тем не менее я выкрикиваю что-нибудь залихватское.

Что ж, прощу прощения. Я здесь пишу правду, и ничего подобного не происходило. Двигаясь северным курсом, мы полным ходом вошли в пролив Гонав, и галеон мчался за нами по пятам. «Санта-Люсия» потеряла бушприт, а когда одним из произведенных Новией выстрелов у нее снесло грот-мачту, испанцы оставили попытки догнать нас. Ромбо стал разворачиваться по широкой дуге, предполагая зайти галеону сзади и отрезать путь к отступлению, но ко времени, когда «Магдалена» показалась в пределах видимости, все уже было кончено.