– А он не слишком высокомерен для простого оружейника? – заметил Эндрю.

Старина Фоггерти снова неодобрительно втянул щеки.

– Слишком высокомерен?! К твоему сведению, его зовут Хельмшмид Австрийский, один из лучших оружейников в мире! Он делал доспехи для королей и деспотов, для императоров и олигархов. Хозяин узнал о том, что он сейчас в Лондоне, и обратился к прославленному ремесленнику с просьбой изготовить для тебя доспехи, которым гордился бы любой принц. Как тебе это, а? Сопливый деревенский мальчишка получит сияющий доспех, вышедший из рук самого Хельмшмида! Тебе будут завидовать рыцари короля, можешь не сомневаться. Хозяин всем сердцем любит свою дочь. Ты спас ей жизнь, он хочет отплатить за доброе деяние и выполнит любую твою просьбу. Я слышал, как он обронил, что очень жалеет, что ты не попросил мешок золота и не ушел с ним, но у тебя есть свои высокие устремления, а? Обязательно нужно было брякнуть, что ты хочешь стать рыцарем.

– Но ведь я действительно этого хочу!

Старина Фоггерти пошел прочь, бормоча себе под нос:

– Высокомерен, да? Похоже, крестьяне становятся уж слишком заносчивыми, куда до них оружейникам…

На следующее утро Хельмшмид Австрийский и впрямь произвел на Эндрю сильное впечатление – знаменитый мастер не знал английского языка и обладал весьма резкими манерами. Он поцокал языком, глубоко вздохнул и, наконец, обратился к помощи переводчика. Известный оружейный мастер прибегал исключительно к коротким, отрывистым фразам. Он ни разу не взглянул Эндрю в глаза, пока производил необходимые замеры и подгонял образец. Хельмшмид беседовал исключительно со своим переводчиком. Можно было подумать, что Эндрю вообще нет в комнате и они общаются с каким-то странным созданием, сидящим на балках.

Хельмшмид, похоже, не собирался зря тратить свое драгоценное время на невежественных английских мальчишек, не потрудившихся выучить прекрасный язык его родной страны. И, словно этого мало, Анжелика заглянула в зал, чтобы посмотреть, как идут дела, что несколько выбило Эндрю из колеи. К счастью, больше никто не показывался.

– Achselhohle bequem? – рявкнул оружейник.

– В подмышке удобно? – заорал переводчик.

– Что, простите?

– Под мышкой удобно и свободно?

– Э… думаю, да.

– «Думаю, да» и «да» – это две разные вещи! Наш оружейный мастер как художник. Мы переносим его искусство на твое тело, молодой человек. Если великий воин спросит нас: «Это доспех от Хельмшмида?», мы скажем: «Да, но тут вот тесновато, когда я поднимаю топор, чтобы срубить голову врагу», моему хозяину будет стыдно за свой труд, верно? Нам нужна точность, молодой человек. Не забывай и о том, что ты еще юноша. Телу есть куда расти. Значит, нужно больше пространства в доспехе, нежели взрослому мужчине. Нам не нужно «думаю, да», пожалуйста, отвечай точно и внятно. Так под мышкой удобно?

– Немного тесновато.

– Вот! Теперь мы знаем, что сказать мастеру!

И так продолжалось все утро и полдня, пока Эндрю не почувствовал, что он сейчас рухнет от усталости, словно весь день провел в бою, а не примерял доспехи. Вечером он с радостью вышел из поместья, чтобы прогуляться с Чародеем по двору. Он рассказал коню обо всем, что с ним произошло за день, в глазах благородного животного светилось понимание, словно он искренне сострадал мучениям, через которые пришлось пройти его новому хозяину. Юноша готов был поклясться, что пару раз Чародей даже сочувственно кивнул.

– Тебе тоже придется через это пройти, приятель, – доверительно сообщил Эндрю, поглаживая своего коня по шее. – Скакуны тоже носят доспехи.

В глазах жеребца отчетливо мелькнула тревога.

На протяжении следующих нескольких недель старина Фоггерти давал Эндрю уроки высокого искусства убиения врагов Бога, короля Генриха и Англии. Несмотря на наличие всего одной руки, отставной воин по-прежнему мастерски обращался с мечом, кинжалом и – его любимцем – кистенем. Последний представлял собой шипастый железный шар размером с мужской кулак, прикрепленный к короткой рукояти длинной цепью. Воин держал оружие за кистенище, раскручивая шар вокруг головы. Можно было задушить противника, захлестнув горло цепью, или размозжить ему голову тяжелым ударным грузом.

– Не спеши, не суетись, не надо дергаться и дрожать, юнец. Вращай плавно, спокойно и уверенно, нужны длинные обороты петлей. Пусть шар сам захлестнет цепь вокруг его глотки, вот – а теперь души до смерти. Человек, который с почерневшим лицом борется за глоток воздуха, царапая цепь, сражаться в любом случае не способен, и, если придушить его не удастся, можешь ударить напоследок мечом.

Однако Эндрю никак не удавалось постичь принцип использования этого неповоротливого оружия. Хотя Фоггерти не оставлял попыток как следует обучить юношу, тот про себя решил, что никогда не будет использовать нечто подобное в бою. Он предпочитал благородный меч или юркий кинжал. Ему не по нраву было крушить шлемы и щиты железным шипастым шаром. В таких действиях не было грации и изящества. Что до того, как придушить врага, то даже в своем воображении Эндрю было неприятно представлять человека, пытающегося сорвать со своей шеи тугую цепь, в то время как его глаза вылезают из орбит. Удушение – весьма неприятное зрелище, и такая смерть ужасна.

– А как же копье? – спросил Эндрю однажды своего учителя во время тренировки во дворе. – Ты будешь учить меня обращению с копьем?

– Копье – для рыцарских турниров. Тебе разве захочется все время таскать с собой кусок дерева длиной с амбарную балку? Конечно нет. Так что забудь про копье. Оставь его для показухи при дворе английских принцев. Что же до остальных видов оружия… Топор – для жестокой скотины с огромными мышцами и похлебкой вместо мозгов. Посох и дубинка – для неуклюжих крестьян. Лук, может, и благородное оружие, но рыцарям непросто будет натягивать тетиву на полном скаку, громыхая доспехами на спине боевого коня. Нет, мой дорогой юнец, ты научишься обращаться с мечом и кистенем, и не ошибешься в выборе…

«Пусть лучше будет меч, – решил Эндрю, – и кинжал на всякий случай, если добрый клинок вдруг подведет».

Довольно часто, тренируясь во дворе, юноша чувствовал, что за ним наблюдают из одного из окон особняка. Вскоре он выяснил, что там расположена комната, в которой Анжелика, прелестная дочь его благодетеля, проводила время днем. Эндрю немало взволновало то обстоятельство, что она находила крестьянского мальчишку достойным своего внимания. Он начал изобретать способы «случайно» встретиться с девушкой, проходя по коридорам особняка и иным редко посещаемым местам. Например, обнаружив, что Анжелика часто по утрам собирает цветы в саду, он «ненароком» оказывался там же по дороге к колодцу. Эти встречи, разумеется, были совершенно невинны, и двое молодых людей лишь обменивались многозначительными взглядами и редкими фразами вроде «Ваш покорный слуга, госпожа» и ответного «Доброе утро, сэр».

Но даже эти простые слова заставляли сердце юноши колотиться чаще, а кровь – стучать в висках. К тому же после них ему обычно представлялся случай снять шляпу с головы и согнуться в низком, изящном поклоне, выдвинув вперед правую ногу, выставляя себя в самом выгодном свете. Юноша обладал хорошей, стройной фигурой, позволявшей осуществить подобное с грацией и элегантной небрежностью. Сердца прекрасных дев нередко можно покорить проявлением хороших манер, и Анжелика – не исключение из общего правила.

Сможет ли он когда-нибудь помыслить о том, чтобы покорить ее сердце?..

Однажды управляющий сэра Роберта де Соннака вызвал Эндрю в библиотеку. Юноша еще никогда не был в этой комнате поместья и был поражен количеством собранных в ней книг и рукописей. У монахов в Крессинге тоже была библиотека, но в ней содержалась лишь малая часть томов, стоявших здесь. Полки и столы были заполнены книгами и свитками. Эндрю открыл огромный рукописный том в кожаном переплете, украшенном золотым тиснением, и вгляделся в аккуратные черные буковки на страницах. Читать он, разумеется, не умел, поскольку никогда не ходил в школу, но добрый отец Ноттидж научил его узнавать некоторые буквы. Он увидел «М», звук, который извлекается, когда губы сжаты вместе. А вот чтобы произнести «Л», нужно коснуться нёба языком. «С» походила на изогнутую змею и заставляла шипеть не хуже гадов. Ах да, и еще замечательная буква «Х», темная, загадочная, таинственная. Крестьяне часто пользуются ею, когда нужно оставить где-то подпись.