– Ну что ты, мой хороший? – Женщина нагнулась к нему и поцеловала в щеку. – А ты красивый. Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивый?

Саша громко сглотнул и мотнул головой.

– Сними. – Вера взяла его очки, перемотанные на переносице изолентой, и положила на парту. – Тебе так лучше.

Саша почувствовал себя некомфортно – без очков его видела только мама, и то, когда он спал.

– Ну что ты, расслабься. – Вера сняла с Саши свитер. – Нам будет хорошо. – Следующей упала рубаха. – Очень хорошо.

На секунду, когда женщина начала расстегивать ремень, Саша дернулся и схватил Веру за руку. Но потом расслабился; голова кружилась от запаха духов, от близости с женщиной. Вера засунула руку в штаны Мартынову. Когда она дотронулась до его разгоряченной плоти, Саша застонал.

– Я сейчас, – вдруг прошептала Вера и слезла с парты.

Саша ликовал. У него будет секс! Секс с женщиной, которую он любил!

Вдруг щелчок. Второй. Саша напрягся, пошарил по столу в поисках очков. Смех мальчик услышал раньше, чем понял, откуда он исходит. Когда Саша водрузил в спешке очки, увидел искаженные смехом лица одноклассников. Мартынов вскочил, потом, сообразив, что без штанов, снова сел. Чем вызвал новый приступ хохота. Он схватил с пола свои вещи и прикрылся.

«Дрочун, дрочун, дрочун!» – неслось отовсюду.

Саша заплакал и, прижимая к груди вещи, выбежал из кабинета.

«Дрочун!»

Он бежал и одевался на ходу. Без куртки выскочил на улицу и пустился прямиком домой.

Саша прошелся по квартире, заглянул в каждый уголок – прощался. Сел за свой стол, провел по полированной крышке. Открыл верхний ящик, там лежал рисунок – один из тех, злополучных. Посмотрел на изображение и тут же вспомнил, как женщина, которую он боготворил, стояла за кафедрой и наблюдала за его унижениями. Саша перевернул лист и начал писать:

«Мама, я не смог быть таким, как ты. Я очень слабый. В моей смерти прошу винить Веру Федоровну Толмачеву. Я не могу поверить, какая она жестокая. Так больше нельзя жить. Прощай, мама, и прости. Я тебя очень люблю. Как жаль, что я не стану художником».

Придавил лист стеклянным шаром и пошел к двери. Еще раз осмотрел квартиру и, так и не надев куртку, вышел на улицу.

Саша залез на полуразрушенный забор из красного кирпича, пристроенный к котельной, перебрался на одноэтажное здание. Подбежал к трубе и полез по скобам вверх. Минуты за три он добрался до первой площадки и тут увидел, что к котельной бегут. Санников, Ларин, Геворг, Вера Федоровна…

«Что им еще от меня надо?! – с ужасом подумал мальчик. – Я же ничего не сделал! – Слезы ручьем лились по лицу. – Они хотят меня унизить! Побить и унизить!»

Саша опрометью бросился к скобам, ведущим вверх. Добравшись до второй площадки, он увидел, что кто-то из ребят поднимается за ним.

«Я не успею!»

Он посмотрел вверх – до третьей площадки далеко. Саша перелез через перила, посмотрел на людей, собравшихся у подножия трубы.

«Теперь вы не смеетесь», – подумал Мартынов и, за секунду до того, как к нему подбежал Санников, шагнул вниз.

Света остановила машину у часовни, выкрашенной в небесно-голубой цвет. Сейчас она была просто серой. Федотова не понимала, почему надо идти на кладбище именно ночью, ей и днем-то здесь было не по себе. Свете предстояло совершить обряд, от которого зависела ее дальнейшая судьба, ее никчемная и одинокая жизнь.

Она устала врать соседям, коллегам и единственной подруге. Устала сама себе покупать цветы и со счастливым лицом возвращаться домой. Устала плакать в подушку и ждать, ждать, ждать! Ведь должен же он появиться, должен.

Светлана Федотова не верила в чудеса, но, дожив до тридцати лет, поняла – ей очень нужно чудо. Она была недурна собой, имела квартиру, машину и небольшой, но приносящий постоянную прибыль бизнес. У нее не было мужчины. Не в смысле постоянного, а вообще никакого, ни хромого, ни старого. Ни-ка-ко-го! Не замечали Федотову мужчины. Будто невидимка она.

Иногда, конечно, с какой-то обидной периодичностью судьба подбрасывала ей какого-нибудь мужичонку. Почему обидной? Да потому, что не до них Светке тогда, когда они появляются. Нет, секс и все, что с ним связано, в эти самые периоды произойти успевают, но не более. До серьезных отношений дело не доходит, то есть второй раз Света не видела ни одного из ухажеров.

«Может, от меня плохо пахнет?» – думала Света в двадцать лет.

Шампуни, мыло, духи… В общем, всяческие средства личной гигиены творили чудеса. И из Золушки получалась очень даже хорошо пахнущая принцесса. Принцесса, которая не исчезнет в полночь.

«Может, я плохо одеваюсь?» – задавала себе вопрос Федотова в двадцать пять лет.

Но приобретенные и подобранные со вкусом вещи из последних коллекций мировых брендов говорили об обратном. Милая принцесса никуда не делась даже через пять лет. Но она была так же одинока.

«Меня прокляли!» – с уверенностью думала Светлана в тридцать лет.

И в этом ее было трудно разуверить. Ей нужна была помощь. И она ее нашла. Открыв первую попавшуюся на глаза газету, Света сразу же увидела то, что ей было нужно. Среди маленьких невзрачных блоков объявлений о предложении работы и продаже стройматериалов красовался большой блок:

Я действительно помогаю людям в решении сложных проблем, а не занимаюсь развлечениями!

Вот оно, черт бы меня побрал! Это то что надо!

Каждая буква в объявлении обещала исполнить любое желание Федотовой. А желание у Светы было одно.

– …привлечь к себе любовь мужчины, – прочитала вслух Светлана. – Женатого мужчины или того, который вас просто не замечает.

Это мой шанс! Мой долгожданный шанс!

«Привязать к себе мужчину так, что он, кроме Вас, никого другого замечать не будет». – Федотова ликовала.

Сейчас, пробираясь через черные кусты к примеченной еще при свете дня могиле, Света как-то не очень радовалась. Ей было страшно. Очень страшно. Но тогда…

Света позабыла о собственном проклятии. Ее мысли занимало только одно – у нее будет тот, о ком она мечтает уже два года. Она не будет больше бояться смотреть ему в глаза, убегать домой под различными предлогами при первом его появлении. Она больше не будет плакать от безысходности.

Созвонившись с ворожеей (на удивление, ее голос не походил на старушечий), Света договорилась о встрече. Здесь ее ждало еще одно разочарование. Вместо темной комнаты со склянками и порошками на полках, она вошла в светлый просторный офис. Даже хрустального шара с голубыми молниями внутри на столе у ворожеи не было. Если возраст колдуньи Свете был безразличен (ей, конечно, хотелось, чтобы она была немного постарше, но не принципиально – отсутствие крючковатого носа и бородавки на нем не говорит об отсутствии дара), то атрибуты любой ведьмы должны буквально бросаться в глаза. Впервые с того момента, как она прочитала объявление, Света засомневалась. Но, как потом оказалось, зря. Ведьма знала свое дело.

– Этот приворот, – как-то зловеще прошептала ворожея, – относится к очень сильным…

– Я согласна, – перебила ее Света. Ей очень было нужно чудо. И чем сильнее и быстрее, тем лучше.

Волшебница (Свете теперь только так и хотелось ее называть) кивнула и продолжила:

– Для его исполнения вам нужно будет фото объекта…

Что может быть проще? У Светы множество фотографий с празднования Нового года, где Олег и один, и с Ленкой, да и со Светкой тоже есть.

– …Еще надо вытащить из его одежды нитку, желательно из трусов.

Света призадумалась. С трусами будет сложнее, но… Она вспомнила. У нее лежала Олежкина рубаха. Как раз с того же Нового года. Он ее облил шампанским, а Света кинула в машинку, постирала, да так и не отдала. Сгодилась.