Рауль хотел рассмеяться, но сдержался, чтобы не смущать Каролину. Боже, а он уже успел забыть, что такое юношеский максимализм, когда молодая кровь, как вино, кипит в жилах.

– Но именно поэтому музыканты и играют Брамса, Каролина.

– У меня не получится, вот увидишь.

Каролина, огорченная ответом Рауля, хотела пройти мимо него к ступеням, ведущим из кухни, но он схватил ее за плечо и крепко сжал. Нагнувшись близко к лицу, прошептал:

– Я буду смотреть на тебя в моменты самых чувственных пассажей. – Он слегка коснулся губами ее губ. – Я буду смотреть, как ты борешься со смычком и как твои щеки покрываются румянцем, как твоя грудь приподнимается от волнения, Каролина…

Поцеловав девушку, Рауль первым отправился в студию.

В зале уже все уселись на свои места, ждали только их. Появление сначала Рауля, а потом Каролины было встречено вздохами облегчения.

Поставив виолончель между коленей, Каролина слушала скрипку Рауля. Он полностью отдался музыке, и пианиссимо под его пальцами звучало как меццо-форте или даже форте. Казалось, он играет Брамса не по нотам, а сам сочиняет музыку в дар любимой – ей, Каролине.

В некоторые моменты она боялась, что от напряжения он вот-вот потеряет сознание: каждая нота давалась с трудом. Каролина даже сомневалась, водит ли смычком по струнам. Мировое признание скрипача Рауля Либескинда ничего не доказывало категоричной молодой виолончелистке до тех пор, пока они вместе не исполнили Стенхаммара. И вот теперь его страсть в сочетании с мастерством приводили девушку в восторг, и сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Каролина надеялась, что Анна или Хелена первыми прервут его игру, но обе наслаждались чувственной музыкой, на губах блуждали улыбки. У Луизы в глазах стояли слезы умиления. Да, Рауль – само коварство, подумала Каролина: соблазняет ее подружку музыкой на виду у всех. Похоже, он делает это нарочно, чтобы продемонстрировать свою власть и мужскую силу. От этих мыслей у Каролины пересохло во рту, казалось, что в просторном зале не хватает кислорода. Луиза и Рауль… Рауль и Каролина…

Анна и Хелена, конечно, играли Брамса сотни раз, свои партии прекрасно знали. Рауль тоже знал ноты наизусть и не сверялся с ними. И только Каролина – единственная из всех – вынуждена была внимательно следить за черными значками, прыгающими перед глазами. И если ее взгляд случайно пересекался со взглядом Рауля, она вынуждена была тут же опускать глаза к пюпитру.

Когда Каролина сбилась в очередной раз, Анна резко сказала:

– Держи темп, Каролина!

– Ты все время смотришь в ноты, дружок, – попыталась спасти ситуацию Луиза, – но зрительный контакт с другими музыкантами очень важен.

– Я стараюсь.

– Соберись, Каролина, – приказал Рауль.

Луиза тотчас же сделала замечание:

– Рауль, милый, будь с ней помягче.

Тот не преминул воспользоваться случаем и подал тайный знак Каролине:

– Я всегда сама нежность с неопытными музыкантами!

Каролина смущенно отвела глаза. Анна поторопила:

– Попробуем еще раз.

– Сейчас будет очень сложный фрагмент, – предупредил Рауль. – Требую полной концентрации внимания и гармонии между музыкантами. Смотри на меня, Каролина, когда будешь играть. Сможешь?

Она посмотрела ему в глаза:

– Так? Доволен?

– Именно так.

Анне все меньше нравилось, что Рауль концентрирует внимание на Каролине.

– Рауль, хватит командовать! Давайте играть.

– Каролине нужна строгая дисциплина, – парировал Рауль и обратился к Луизе: – Ты ее слишком распустила, Лусс.

Он послал Луизе улыбку, и та рассмеялась:

– Рауль, как ты можешь такое говорить!

Но Рауль уже откинулся назад, скрестив ноги, скрипка в его руках смотрелась как нечто сродное его естеству.

– Дисциплина, Каролина, и еще раз дисциплина – вот на чем строится струнный квартет, – менторским тоном произнес Рауль, но его слова явно расходились с тем, что излучали глаза, смотревшие на Каролину.

– Ты мне не учитель! – пробурчала Каролина, боясь выдать волнение, вызванное многозначительным взглядом Рауля.

– Правильно! Посмотри в ноты, запомни их и потом смотри на меня.

– Хватит! – топнула ногой Каролина и чуть не выронила смычок. Это был перебор, и Рауль вопросительно посмотрел на девушку. – Я сойду с ума! – эмоционально пояснила Каролина.

Хелена демонстративно вздохнула:

– Дай девочке шанс.

– А я и даю, – усмехнулся Рауль, поднимая смычок. – Каролина, приготовься: начинаем.

Скрипка отозвалась мелодией на движение рук маэстро, выбравшего темп более спокойный, чтобы виолончель успела подстроиться к остальным инструментам и звучать в квартете уверенно. Каждый раз, встречаясь с Каролиной взглядом, Рауль приподнимал одну бровь, вызывая у нее улыбку. Он делал все, чтобы обладательница виолончели и его сердца эмоционально раскрылась в своей партии. Одновременно он наслаждался гармоничной игрой музыкантов, над которыми взял абсолютную власть. Рауля все это возбуждало и заставляло играть на пределе возможностей.

Луиза, восхищаясь красивой, слаженной игрой квартета, радовалась за Каролину: наконец-то она с Раулем перестала ругаться, нашла общий язык. А вдруг они даже станут друзьями? Эта мысль была Луизе особенно приятна.

Рауль напрягся – смычок запорхал по струнам. Каролина склонилась над виолончелью, словно уговаривая ее. Чувство страха исчезло и уступило место уверенности в том, что она справится. Пальцы и смычок слушались Каролину беспрекословно. Когда пассаж казался особенно трудным, с губ девушки срывался вздох, но она упорно преодолевала препятствие за препятствием, понимая, что пути назад нет. Рауль совершенно прав. Ну а Луиза сама виновата в том, что заставила ее играть Брамса вместе с ним, виновата в собственной недальновидности. Каролина тут ни при чем.

На материке разразился шторм, но в небе над Свальшером не было ни облачка. Осенний воздух, чистый и холодный, заставил вышедших отдохнуть на террасу женщин завернуться в пледы. Луиза блаженно вдохнула морской воздух и устремила взгляд к горизонту:

– Люблю осень на Свальшере – здесь спокойно, тихо. Только небо, море и чайки…

– Вам не кажется, девочки, что Рауль ведет себя странно? – спросила Анна, желая развеять зародившиеся подозрения.

– Рауль… почему?

– Иногда посреди разговора он замолкает, а мыслями витает где-то далеко. Знаете, его что-то гнетет. Я чувствую, потому что мы с Раулем всегда понимали друг друга без слов. И теперь мне тревожно, я переживаю: Рауль такой ранимый!

Хелена расхохоталась:

– Ранимый? Да он непробиваем! Советую тебе не тратить нервные клетки впустую.

Анне эта реплика не понравилась, она хотела, чтобы и остальные высказали свои подозрения.

– Прости, конечно, Хелена, но ты не знаешь его так хорошо, как я. Мне кажется, он несчастлив в браке.

Луиза поддержала Анну:

– Да, мне тоже показалось, что он напряжен. Скорее всего, поссорился с Джой.

– С Джой? Правда? – В глазах Анны вспыхнула радость. – А я думала, что они очень счастливы вместе.

– Они уже давно пытаются завести детей, – пояснила Луиза. – Третий раз пробуют искусственное оплодотворение, но безуспешно. По-моему, проблема в Джой. Рауль последнее время часто повторяет, что пора менять жизнь. Но не исключено, что это просто кризис среднего возраста.

Хелена попыталась скрыть волнение за небрежным тоном:

– Что-то не верится в отцовские чувства Рауля. Думаю, ребенок – затея только Джой. Он никогда не проявлял интереса к детям. И потом, кризис среднего возраста – это осознание того, что смысл жизни в детях? Чепуха какая!

– Иметь детей – естественное желание всякого нормального человека, – степенно произнесла Луиза.

Хелена снисходительно посмотрела на нее:

– Уж кто бы говорил! Почему ты не заводишь семью и не рожаешь детей?

Луиза не нашлась что сказать и промолчала. Хелена наступала:

– Так ты хочешь иметь ребенка, Лусс?