— Ты! — Перкинс ткнул пальцем в туманную, колышущуюся перед ним фигуру. Паренек почти утратил плотность. Обрывки его одежды походили на форму американской пехоты времен первой мировой войны.

«Хорошие ребята, — подумал Перкинс, и сердце у него екнуло, — молодцы мальчики!»

Этому было не больше шестнадцати, когда он погиб. Перкинс указал на камень возле своей ноги:

— Ну-ка малый, подними этот камень!

Смутные глаза мальчика с трудом сфокусировались. Перкинс нетерпеливо махал рукой, пока мальчик не увидел камень и не поднял его, с трудом распрямившись.

— Да не топчись на месте, малый, — сказал Перкинс, жалея, что у него нет стека, чтобы сгибать его в руках. — Положи его… вон туда.

— Он наугад ткнул пальцем в место поблизости. — А вы все помогите ему!

Он выбрал троих и показал им, какие камни подбирать. Куча камней была совершенно бесполезной, но благодаря ей у его новых подчиненных возникало ощущение единства.

Сотни потерянных душ начали собираться вокруг, привлеченные видом какой-то деятельности. Перкинс кричал на них, совсем охрип-нув, но они не помогали и, к сожалению, не уходили. Те, в ком едва вспыхнула искра, начали терять интерес.

Перкинс совсем приуныл.

— Сэр!

Полковник резко обернулся и увидел позади себя щуплого человечка с острым крысиным лицом, одетого в полевую форму, которую Перкинс узнал бы с первого взгляда. Он снова заложил руки за спину, чувствуя, как теплеет сердце.

— Сержант!

— Сэр, прошу разрешения продолжать! — Коротышка указал на людей, таскающих камни.

— Разумеется, сержант, — сказал Перкинс и подумал с восторгом: «Живой! В нем еще не умер разум!» — Ваше имя?

— Дэнби, сэр, — сказал коротышка, чуть задумавшись. Ведь ему никто не задавал вопросов неизвестно сколько времени. — Боб Дэнби.

— Итак, сержант Дэнби, перед вами полковник Перкинс. Принимайте команду!

— Есть, сэр! — Дэнби лихо отдал честь, потом стремительно повернулся и направился к тем, кто переминался с ноги на ногу у кучи камней.

— А ну-ка беритесь за дело, ребята! С огоньком! Ну, живо! Эй ты, возьми ту каменюку. Давай, давай! Руки ведь не отвалятся, а?

Он придвинул свою остренькую физиономию к широкому плоскому лицу темнокожего мужчины в современной американской форме. Перкинс с ужасом увидел, что в спине у сержанта зияет дыра, будто ее выжгло. Он был сапером и, несомненно, один раз ошибся. Перкинсу стало жаль Дэнби. Он выполнял приказы и все-таки кончил здесь. Ну, если есть хоть какая-то надежда на обретение Рая, он вытащит Дэнби отсюда. Вытащит всех, кого сумеет. Нельзя допустить, чтобы дьявол держал в Аду англичан или их союзников. Необходимо завербовать еще солдат из проклятых, в которых пробудилось любопытство. Чтобы спастись, потребуется много рук.

— Сэр, — сказал Дэнби, когда собрал новобранцев обоего пола и построил их. — Может, вы проведете смотр?

С простительной гордостью коротышка указал на груду камней. Проклятые соорудили для своего командира трехфутовое возвышение со ступеньками. Кто-то нашел длинную палку, воткнул в землю и привязал к ней тряпку. На поверхности земли тряпка эта вызвала бы у Перкинса брезгливость, но тут она была полковым знаменем. Он кое-как справился с комком в горле.

— Отлично постарались, ребята, — сказал он, судорожно сглатывая. — Превосходная работа!

Первые двенадцать новобранцев чуть-чуть расправили плечи. Перкинс скривил губы, не давая им расплыться в улыбке. Чтобы отдать дань их стараниям, он направился к возвышению, чеканя шаг. Поворот влево, поворот вправо, еще раз вправо, и он поднялся на возвышение, словно ежедневно совершал подобное восхождение на протяжении многих лет. Он встал «вольно», и Дэнби скомандовал «вольно!» своей «спецкоманде». Но те лишь слегка расслабились.

— Я скажу вам, почему мы сегодня здесь, — начал Перкинс, подняв голос настолько, что даже духи в задних рядах бессмысленной толпы могли его расслышать. — Мы находимся в состоянии войны, и только от нас зависит, вернемся ли мы на дружескую территорию… Вы со мной?

— Да, сэр! — завопил Дэнби. К нему присоединились несколько проклятых.

— Вы со мной?

— Да-да! — выкрикнули чужие голоса из рядов. Затем прибавились еще голоса — и еще, и еще, а затем раздался глухой, но достаточно внушительный рев.

— Приблизься, — произнес грозный голос Сатаны. Младший демон распростерся ниц на пылающих камнях у ног своего владыки.

— Попытка бегства во внешнем круге, ваша вечность, — промямлил демон.

— Что?! — загремел голос, и демон съежился. Сатана сконцентрировал внимание на дальнем крае своих владений. Крохотная душа, посмевшая потребовать у него аудиенции, сплотила проклятых и — обзовите его ангелом Господним, если они не пытаются построить мост!

— Чума на него! У них даже что-то получается. Отправляйся, останови его. Примени средства, какие сочтешь нужными. Но не отвлекай меня от более важных дел. Нам надо карать истинно злые души. А это так, маргинал.

— Слушаюсь, — сказал демон, кое-как приподнявшись и встав на колени.

Он умчался, прежде чем владыка успел причинить ему боль за то, что он сам до этого не додумался.

Сонмы проклятых толпились вокруг мужчин и женщин, которые таскали камни. Перкинс вновь и вновь прогонял зевак, но они всякий раз возвращались.

— Так куда же им идти, сэр? — спросил Дэнби. — Лучше отгородимся от них, чтобы они к нам не лезли.

— Молодец! — сказал Перкинс, лишь с трудом сдержавшись и не похлопав сержанта по выпотрошенной спине. — Займитесь этим.

Строительство продвигалось вполне удовлетворительно. Хотя души не могли влезать в воду, упоры можно было устанавливать с края уже построенного пролета, а потом класть на них настил. Перекрученные стволы засохщих деревьев, усеивавших внешний круг, служили идеальным материалом, так как были, казалось, тверже железа и тяжелее свинца. Потребовалось очень долгое время, чтобы спилить первые четыре с помощью таких инструментов, как расколотые кости и острые обломки камней. Искалеченный швейцарский дровосек, которого придавило деревом на исходе XIX века, присоединился к непрерывно растущей армии и научил остальных, как правильно валить деревья. Лучшими учениками были души, которые находились тут недавно и еще не утратили надежды, однако попадались и нежданные алмазы, вроде Дэнби, которые являлись помогать из куда более давнего прошлого. С каждым камнем их оптимизм возрастал. Они стали разговорчивее, зыбкие серые очертания наполнялись плотью, даже обретали краски. Мост удлинился на три пролета.

Перкинс понятия не имел, как долго они трудятся. Дни и ночи казались абсолютно одинаковыми — серый сумрак ни светлее, ни темнее. Перкинсу не хватало привычных звуков — птичьего щебета, позвякивания проволочной корзины молочника, голосов соседей. Если не считать нескончаемого горестного стенания, в Аду царило безмолвие. Полковник отдал бы половину сердца, лишь бы увидеть облачко в голубом небе.

И тут внезапно раздался оглушающий звук, будто удар грома. Строители бросились с моста, рассеченного молнией. На пролетах плясали три пылающие фигурки, поджигая все вокруг себя и хохоча, визгливо и безумно. Несколько человеческих душ кинулись на них, но были вынуждены отступить перед жаром адского огня. Другим пришла блестящая мысль плескать воду на горящие балки. Но пламя было таким жарким, что вода превращалась в пар еще в воздухе. Перкинс в ярости грозил демонам кулаками.

Завершив разрушение, демоны спрыгнули с дымящихся развалин, заскользили по парам над водой и быстро скрылись из виду. Отчаявшиеся души все, как одна, повернулись к Перкинсу.

— Придется начать все сначала, ребята, — сказал он.

Как ни странно, разрушение моста лишь укрепило решимость многих проклятых. Теперь, когда они знали, что необходимо одолеть врага, а не только свою нескончаемую тоску, строители увидели цель. Некоторые мужчины и горстка женщин организовали собственные части под общим командованием Перкинса. Вопреки давнему предубеждению Перкинс проникся глубоким уважением к капитану Робин Дейл из ВВС Соединенных Штатов, которая находилась в Аду с 1976 года, погибнув при взрыве на военном складе в Калифорнии. Не всякий закаленный мужчина захотел бы постоянно иметь дело с боеприпасами. Она стала надежной помощницей, да и Дэнби она нравилась, хотя его чувство оказалось застенчивым и робким. Перкинс догадывался, что на земле у его сержанта не было своей девушки.