Когда через несколько дней они добрались до Айзенаха, брат Ульрих заговорил с Мартином об этих странностях в поведении герольда.

— Остерегайся его, Мартин, — умоляющим голосом сказал он своему другу. — Здесь явно что-то не так.

Мартин удивился:

— Что ты имеешь в виду?

— Господи, это же ясно, как божий день, — со вздохом сказал Ульрих.

Он был бледен и выглядел очень утомленным. Он устал от тарахтения повозки, которая не пропускала ни одной ямы на дороге, но мучило его кое-что поважнее. Как только город остался позади, а лес становился все мрачнее и гуще, монаху стало казаться, что непременно должно случиться что-то плохое. Мартину грозит опасность. Смертельная опасность. Почему, ради всего святого, он ведет себя так, словно они простые паломники?!

Тем временем совсем стемнело. Фонарь, висевший на облучке шаткой повозки, позволял лишь смутно угадывать дорогу. Мартин принялся напевать какую-то песенку, но при всей своей музыкальности все время сбивался и начинал сначала. «Ага, значит, он все-таки волнуется, — подумал Ульрих почти с облегчением. — Наконец-то он почувствовал, что мы…» Мысль свою он додумать не успел, ибо то, что затем последовало, застало врасплох и его, и кучера.

Из-за кустов послышался топот приближающихся лошадей. Несколько всадников в латах продирались сквозь заросли. Они были вооружены до зубов. Очень скоро они окружили повозку. В свете их факелов застывшие от ужаса лица путешественников казались призрачными. Между искривленных стволов и сучьев заплясали кривые тени.

Брат Ульрих вскрикнул и перекрестился. «Это ловушка, — пронеслось у него в голове. — Значит, герольд не случайно исчез незадолго до захода солнца. Он выдал их врагам».

Ульрих в полном бессилии наблюдал за тем, как всадники в масках сбросили с козел кучера, подталкивая его в спину арбалетами. Обе лошади в упряжке заржали и встали на дыбы.

— Говори, кто из этих монахов Мартин Лютер! — хриплым голосом закричал кучеру один из всадников.

Насмерть перепуганный малый извивался угрем, но из его глотки вырывались только глухие рыдания и стоны.

Брат Ульрих не стал долго раздумывать. Он тут же соскочил с повозки, схватил под уздцы лошадь одного из всадников и заорал:

— Вы, подлые проходимцы! Мы слуги Господни! Если вы сейчас же не уберетесь, гореть вам в аду, это я вам обещаю!

Однако его угрозы остались без внимания. Вооруженный всадник бросил на Ульриха беглый взгляд, словно пытаясь запомнить его черты, и грозно спросил:

— Ага, значит ты и есть Лютер?

— Нет! — Мартин выбрался из повозки и встал рядом со своим собратом. — Оставьте этого человека в покое. Мартин Лютер — это я!

Люди в масках издали торжествующий крик Они схватили Мартина и набросили ему на голову мешок Ульрих кинулся с кулаками на одного из похитителей, но тот ответил на его неуклюжие попытки лишь издевательским хохотом. В мгновение ока Ульриха оттеснили в сторону и прижали к стволу дерева. Похитители усадили Мартина на лошадь, связали его и ускакали прочь.

Всадники неслись галопом по извилистой тропинке, которая вела к какому-то замку. В свете факелов, пылавших у них в руках, на фоне ночного неба был виден мрачный силуэт неприступного каменного строения. Мартин слышал, как лошади проскакали по бревнам опущенного подъемного моста. Внутри замка стояла мертвая тишина. Как только похитители подъехали к конюшням, поднялся сильный ветер. Где-то в горах сверкнула ослепительная молния.

На голове у Мартина по-прежнему был мешок. Сквозь ткань было трудно дышать, он уже начал задыхаться. Мартин попытался было произнести что-то и услышал, что всадники переговариваются между собой. Внезапно он почувствовал, что кто-то лезвием ножа умело разрезает веревки у него на руках. Его сняли с лошади и повели вверх по винтовой лестнице. Локтями он не раз натыкался на грубый камень стен. Было больно, но он всякий раз сдерживал, уже готовый было вырваться крик.

Наконец ступени закончились и Мартина втолкнули в какое-то помещение. Грубая рука сорвала мешок у него с головы и подтолкнула вперед. Тяжелую дубовую дверь за его спиной закрыли на засов, и сапоги застучали вниз по лестнице. Мартин остался один.

Он слишком устал, чтобы трезво обдумать свое положение. После этих скачек по горам все кости у него болели, словно его переехала телега. Из последних сил он добрался до окон и увидел, что оба окна в его узилище забраны решетками, из них видна была лишь небольшая часть замкового двора. Он схватился руками за железные прутья и начал их трясти. За окном сияла огромная луна.

«Я выжил, — подумал он, — но какой ценой? Может быть, лучше жариться на раскаленных углях, чем медленно гибнуть в пожизненном плену?»

В утренних сумерках за дверью его камеры послышались шаги. Мартин сел на своем простом ложе, сделанном из двух обрубленных стволов дерева, плоская тесаная поверхность которых была обмазана смолой. Он тревожно прислушался. На мгновение шаги замерли, и Мартину показалось, что за дверью тоже кто-то прислушивается. Потом шаги снова удалились.

Прошло много часов — сколько, он не знал, — и за его дверью вновь раздались звуки. Отодвинули засов, и в комнату вошел маленький кряжистый человечек, почти совсем лысый, с окладистой бородой.

— Надеюсь, вы немножко отдохнули, доктор Лютер, — сказал он, внимательно оглядывая скудную обстановку. — Извините, что пришлось разместить вас здесь. Дело в том, что в замке много работников и служанок из города, а мы хотели сделать все для того, чтобы вашего прибытия не заметила ни одна живая душа.

Мартин встал и расправил затекшие члены.

— Но… где я? — спросил он. — И кто вы?

В дверь постучали. Молодой парень с отвратительными гнойниками на лице просунул в комнату голову, но суровый взгляд господина заставил его тут же ретироваться.

— Вот видите, — с возмущением проворчал незнакомец, — обитатели замка начинают проявлять любопытство. Скоро весь замок наполнится слухами. Да, нелегко нам придется…

— Вы не ответили на мои вопросы!

Человек примирительно улыбнулся.

— Меня зовут Ханс фон Берлепш. Я управляющий и начальник гарнизона замка Вартбург.

Мартин оторопел. «Ну конечно, — пронеслось у него в голове. — Начиная с густого леса, тропа все время шла вверх. А под конец стала столь крутой, что лошади с трудом находили под ногами твердую опору. Значит, я в этой старинной крепости в неприступных горах близ Айзенаха».

— Его светлость курфюрст Саксонский очень беспокоился за вашу безопасность, — сказал управляющий. Его глаза торжествующе сияли, словно он лично надул папских прихвостней. — Ближайшие месяцы вам придется провести здесь, наверху, в этой каморке.

— Как это понимать?

Улыбка тут же слетела с добродушного лица фон Берлепша. Посерьезнев, он протянул руку и указал на мятую рясу Мартина.

— Это означает, что вам придется носить совсем другое платье. Вы отпустите волосы и бороду, чтобы даже родная мать вас не узнала.

— Что сталось с моими спутниками? — с затаенным страхом спросил Мартин.

— С этим монахом и с вашим кучером? Понятия не имею! Наверное, они давно уже уехали с того места и теперь рассказывают всем и каждому, что Мартина Лютера похитили лесные разбойники.

Мартин нахмурился. Все это ему совсем не нравилось, но противиться распоряжениям курфюрста тоже было нельзя. Фридрих безусловно многим рисковал, претворяя в жизнь свой отчаянный план.

— Я пришлю к вам в башню двух работников, которые будут в вашем личном распоряжении, — добавил собеседник Мартина, направляясь к двери. — Подумайте как следует, каким именем вы назоветесь. Никто не должен догадаться, кто вы такой на самом деле!

— Йорг, — тут же объявил Мартин. — Если уж непременно нужно выбрать себе новое имя, то называйте меня юнкер Йорг — имя, что сродни святому Георгию, покровителю Айзенаха.

Ганс фон Берлепш удивленно взглянул на Мартина: