Обреченно выругавшись и в который раз прокляв свое мягкосердечие, быстро вернулась, сердито затолкала дурацкую висюльку в карман и, сложив из камешков большую стрелку, острием на восток, быстрым шагом ушла. Не желая терять время зря, но про себя твердо решив, что промахнуться по такому указателю даже дурак не сумеет. А как только оборотень появится, прямо с ходу суну под нос его главное сокровище и от души дам в морду, если увижу на ней хоть малейший признак недовольства. Богом клянусь, что дам. И, наверное, даже ногой, потому что если этот мохнатый гад только посмеет заикнуться, если только скривится или возмущенно тявкнет, если вздумает снова зубы свои показывать и пытаться ворчать…

Наверное, у меня в кои-то веки все было написано на лице, да еще во-о-от такими огромными буквами (чтоб, значит, никакого недопонимания не осталось!), потому что вернувшийся к ночи оборотень, против ожиданий, не вымолвил поперек ни единого словечка. Не возмутился и не потребовал объяснений, намекая на то, что, дескать, полдня рыскал по окрестностям в поисках своей агатовой побрякушки. Точнее, он просто не успел возмутиться, потому что, едва рядом с костром возникла его массивная тень, я резким движением протянула руку с амулетом, который успела не раз проклясть, и прямо-таки впихнула в изумленно разинутую пасть. Повесила на первый попавшийся клык, торопливо отодвинулась и мрачно сообщила:

— Ты оборонил.

Ширра странно кашлянул, потому что порванная цепочка, разумеется, не удержалась на остром зубе и с тихим шелестом соскользнула на землю. Коротко блеснула в свете тревожно колеблющегося пламени, а потом пропала в густой траве, наверняка испачкавшись и покрывшись свежей грязью, явно зарылась в не первой свежести лесной мусор… но он все-таки смолчал. Похоже, правильно расценил кровожадное выражение на моей зверской физиономии, которое я репетировала весь долгий день, и просто не рискнул связываться — понимая, что я ого-го на каком взводе, вдруг смущенно вздохнул, опустил странно горящие глаза и… осторожненько улегся рядом, предусмотрительно затолкав цепочку под могучую лапу.

Кхе… и это все?!!!

Я еще с полчаса честно ждала скандала, встревожено ерзала и беспокойно косилась на черный загривок, заранее готовя обличительную речь, вздумай он начать выяснять отношения. Но нет — обошлось. Ширра лежал очень смирно, лениво прикрыв веки и ровно дыша в мое колено, словно ничего необычного не случилось. Почти не двигался, не дергал сердито хвостом, не сопел и не ворчал вполголоса. Казалось, просто задремал, отдыхая после утомительного дневного перехода. Хотя… кто знает, чем он там занимался? Может, упырей каких отгонял да мавок живучих в болоте топил, пока я ломала голову, как бы не разругаться с ним из-за пустяка. Может, подругу встретил по пути да заболтался о разном. Или ворье какое выловил в чаще, собиравшееся кому-то засаду устроить… откуда мне знать? Однако сейчас он не сердился и не выглядел раздраженным. Скорее, немного усталым и… умиротворенным?

Пожалуй. Похоже, его не слишком-то расстроило мое самоуправство.

— Ширра? — нерешительно дотронулась я до маленького уха.

Тигр немедленно обернулся.

— Ты, правда… не сердишься?

Он какое-то время просто смотрел, повергая меня в знакомое оцепенении золотыми зрачками, а потом пренебрежительно фыркнул и, лизнув мои пальцы, с урчанием потерся щекой. Дескать, какие глупости… нашла, о чем переживать!

Признаться, я откровенно растерялась, потому что ждала от вспыльчивого и быстрого на расправу оборотня совсем иного. Но затем вдруг поверила, что это не игра и не притворство, и с неимоверным облегчением выдохнула, опустила сведенные плечи, чувствуя, как отступает в тень прежнее напряжение. Поражаясь собственной наглости, осторожно потрепала могучую холку, тихонько рассмеялась, когда он довольно фыркнул, и неожиданно расслабилась. Наконец-то, ощущая возле себя не оборотня, не дикого зверя и не кровожадного монстра, от которого не знаешь чего ждать, а чувствуя твердое и верное плечо надежного спутника, на которое можно без всякой опаски опереться.

Я больше не боялась его, это правда, больше не нервничала и не переживала. Не ждала неприятностей и неожиданных срывов. Не старалась держать строго выверенную дистанцию. Напротив, мне в кои-то веки стало удивительно хорошо — надежно, спокойно, уверенно. Очень тепло и невероятно защищено. Так, как никогда прежде не было. Так, как должно было быть с самого начала. Так, как и следовало себя ощущать — рядом с заботливым, внимательным, преданным другом.

И, что самое главное, мне понравилось это новое чувство.

— Прости, что я тогда взяла твой амулет, — вдруг тихонько прошептала я, осторожно погладив мягкую шерсть. — Я не поняла, что это твое. Не знала, что это и откуда взялось. Просто заглянула, чтобы выяснить, не нужна ли тебе помощь, «эликсир» заодно захватила, немного мяса, чтоб никаких больше крыс, парное молоко… а когда вернулась, то никого не нашла. Только кучу стражи во дворе, пустую кладовку и амулет. Случайно увидела его на чердаке, когда уходила. Ты исчез, не оставив следов, и я не знала, что подумать, вот и забрала… посчитала, что хозяева уже не объявятся. Я… знаешь, мой образ жизни, весьма далек от идеала, я нередко гощу в чужих домах в отсутствие законных хозяев, вскрываю замки и беру то, что мне не принадлежит… ты ведь уже догадался, верно? Потому что по-другому я бы не смогла открыть твою клетку… да, ты прав, и я — не самая честная девушка на этом свете. Но, клянусь, я не знала, что он настолько для тебя важен, иначе никогда бы не стала… понимаешь?

Тигр, немного подумав, очень серьезно кивнул.

— Прости, если я как-то тебя обидела…

Он не дал договорить — с тихим урчанием вдруг подался вперед, уткнулся носом в мой живот и виновато потерся, словно тоже извиняясь. Наверное, и он с ума сходил, когда шел по следу пропажи, тихо зверел от осознания такого предательства, которое, как думалось, я тогда совершила… ведь, пожалуй, для него это выглядело именно предательством. А как еще? Поутру пришел в себя, чуть не умирая от слабости и истощения, сомнительной девицы давно рядом нет, а вместе с ней, как выяснилось, пропал и ценнейший артефакт… действительно ОЧЕНЬ важный, раз Ширра так бурно отреагировал на его внезапную пропажу…

Мы на долгое мгновение встретились взглядами, как когда-то давно. Снова столкнулись разумами, на краткий миг соприкоснулись душами, делясь самым сокровенным, о чем нельзя рассказать словами. Он явно нервничал, боясь, что я не пойму и не увижу, а мне вдруг открылось то, что следовало бы понять гораздо раньше.

Потому что это мне надо было объяснять первой. Мне прийти к нему и рассказать, как именно все произошло. Мне сделать первый шаг и не ждать, пока он начнет догадываться сам. А то, что он давно уже догадался, видно яснее ясного — по теплым золотым крапинкам в глазах, что с каждой минутой становились все больше и ярче, по тихому урчанию, раскаяному вздоху, осторожному касанию лапой, так сильно напоминающему виноватое «прости»… как жаль, что он не может говорить! Как жаль, что я не подумала об этом сразу. Жаль, что до сих пор не заметила его робких попыток извиниться. Жаль, что он так сильно меня напугал и так долго искал возможность приблизиться. Ждал, пока я сама не начну привыкать к его присутствию, постепенно приучал к своей страшноватой внешности, опасался напугать еще больше. Но все равно чутко стерег, каждый день охранял, неустанно берег и медленно, постепенно, шаг за шагом заставлял меня увидеть, что та ярость… его действительно страшная и какая-то бешеная ярость, способная убивать одним единственным взглядом… она была направлена на меня по ошибке. Он не хотел причинить эту боль. Не хотел выглядеть для меня таким жутким. Не желал ранить и, тем более, убивать. Просто не сдержался в то время, а теперь очень сожалеет и раскаивается. Понимает меня, благодарен за спасение и просит прощения за те раны. Готов искупить свою вину и очень хочет, чтобы я начала, наконец, хоть немного ему доверять.