Альдо обожал свою тихую маленькую страну и был благодарен Саулу за финансовую поддержку.

– Это не самая большая плата, – говорил Саул, – за свободу жить так, как я хочу.

Его отец был младшим, а не старшим сыном – в отличие от отца Альдо.

Жизель, может, и не любила Наташу, но смерти ей никогда бы не пожелала, особенно такой кошмарной.

Пока они летели, до них дошла новая информация: только благодаря тому, что Альдо сидел на пассажирском сиденье, рядом с водителем, ему удалось избежать основного удара. Однако Наташа и ее отец, Иван, погибли сразу.

– Отец Наташи использовал далеко не чистые методы ведения бизнеса, – заметил Саул. – Всем известно, что из-за этого у него было много врагов. Некоторые очень влиятельные люди не одобряли способ, которым он нажил состояние. Это я виноват, что Альдо познакомился с Наташей.

– Альдо женился на ней по собственной воле. – Жизель попыталась успокоить мужа, взяв его за руку.

Вертолет начал снижаться над посадочной площадкой.

– И теперь она мертва, – продолжал Саул. – Альдо будет раздавлен. Он обожал ее.

Полисмен ожидал их, чтобы проводить до больницы. Отвечая на нетерпеливый вопрос Саула о состоянии здоровья кузена, он сообщил:

– Он жив, но в очень тяжелом состоянии. Все время спрашивает о вас.

Саул кивнул:

– А об остальном?

– Пока мы ничего ему не сказали. То, что машина была пуленепробиваемая, безусловно, говорит о стиле жизни мистера Петрановачева и о его стремлении к максимальной безопасности. Пуленепробиваемая, но, к сожалению, не бомбонепробиваемая.

Они дошли до входа в больницу, откуда их быстро и незаметно провели по коридорам в стерильную комнату для ожидания, прилегающую к частному отделению больницы. Там их ожидали секретарь Альдо в черном костюме и медсестра.

– Мой кузен? – спросил Саул у женщины.

– Он в сознании и очень хочет увидеться с вами. Но я должна предупредить, что его раны многочисленны.

Жизель взглянула на Саула и произнесла:

– Если хочешь, я пойду с тобой…

Он покачал головой:

– Нет, оставайся здесь.

– Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячий чай, – сказал секретарь, затем повернулся к Саулу: – Медсестра Питерс проводит вас. Боюсь, вам не позволено провести с ним более пяти минут. Его раны зашили временно. Необходимо провести седативную терапию и стабилизировать состояние прежде, чем будет можно прооперировать его высочество. Ужас, что сотворила с ним бомба!

Ужас, что сотворила с ним бомба… Что он имеет в виду? Оставшись одна, Жизель разволновалась. Ей не нравилась Наташа, но ее жестокая судьба напомнила молодой женщине о гибели матери и маленького брата под колесами фуры. Годами она несла в себе вину за то, что осталась жива, в то время как они умерли. Мама тогда накричала на нее, и Жизель остановилась на тротуаре, а мать начала переходить дорогу, толкая перед собой коляску. То, что Жизель заупрямилась и не пошла с ними, спасло ей жизнь – и отравило горьким чувством вины. Только любовь Саула помогла ей смириться с потерей.

Бедная Наташа… Не важно, насколько эгоистичной и неприятной она была, но никто не заслуживает столь жестокой участи.

Зайдя в больничную палату, Саул посмотрел на кузена, обмотанного проводами множества аппаратов, которые жужжали и пикали. Голова его была перебинтована, а тело накрыто простыней.

– Он потерял обе ноги, – сообщила Саулу медсестра еще в коридоре. – Внутренние органы тоже сильно пострадали.

– Он… выживет?

– Мы сделаем все возможное, – сухо ответила она, но Саул по выражению ее лица понял, что уверенности у врачей нет.

При виде Альдо глаза застилала пелена. Его кузен всегда был таким осторожным, обходительным, добрым…

– Ты здесь. Я знал, ты приедешь. Ждал тебя, – глухо, хотя и четко произнес Альдо.

Слова тяжело дались ему. Альдо поднял руку, и Саул, присаживаясь рядом, сжал ее в своих ладонях. Рука Альдо была холодной и сухой. Слово «безжизненная» просочилось в мысли Саула, и он помотал головой, отгоняя этот страшный образ.

– Хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал, – продолжал кузен.

Саул стиснул зубы. Если Альдо попросит его присмотреть за Наташей в случае его смерти, он просто согласится и не расскажет о том, что ее уже нет. Альдо обожал свою жену, хотя, по мнению Саула, она была недостойна такой любви.

– Все что угодно, – ответил он.

– Обещай беречь нашу страну и ее жителей вместо меня. Я хочу, чтобы ты занял место правителя. Хочу, чтобы ты поклялся, что у Ареццио будет будущее, а также наследник. Ты не можешь прервать династическую цепь. Долг должен быть на первом месте.

Саул закрыл глаза. Править страной – это последнее, чего он хотел. И он был уверен, что ему не придется этим заниматься. Кузен был моложе его, он был женат. Саул всегда верил, что рано или поздно у Альдо с Наташей появятся дети, которые унаследуют титул и трон.

А что касается самого Саула… Детей он хотел еще меньше, чем править Ареццио. Да и Жизель тоже. То, что они пережили в детстве, наложило на них неизгладимый отпечаток и привело к такому решению. Это решение было одной из крепких связей, удерживающих их вместе. И она стала еще сильнее оттого, что другим людям тяжело понять и принять такое решение. Только друг с другом они могли раскрыться и свободно говорить о своей боли, о той уязвимости, которая до сих пор присутствовала в их жизни.

Но как он может обсуждать все это сейчас, когда кузен умирает? Возможно, мольба о помощи, надежда на то, что Саул сдержит обещание, была его последней просьбой?

Как поступить? Отказать Альдо?

Альдо не просто так заговорил о долге. Их семья правила Ареццио на протяжении множества веков. Но, что более важно, Саул в неоплатном долгу перед человеком, который сейчас лежит на больничной койке в таком состоянии. Если бы не Саул, Альдо никогда не встретил бы Наташу. Именно он виноват в том, что Альдо умирает у него на глазах.

– Обещай. Обещай мне, Саул. – Голос Альдо зазвучал громче. Он сжал руку Саула, пытаясь приподняться. – Я ждал, когда ты придешь. Не могу умереть, пока ты не пообещаешь… выполнять мой долг. Даже если… – Лицо Альдо исказилось. – Больно до ужаса. – На его глазах выступили слезы. – Обещай же!

Саул сомневался. Он признавал, что его родина нуждается в сильном правителе, который делал бы все возможное для ее жителей. Он мог дать Альдо обещание, что станет таким правителем. Но что касается наследника – тут Саул предпочитал оставаться демократом, верящим в право выбора. Если уж ему придется занять место Альдо, то именно в этом направлении он и поведет Ареццио – от привычки жить под опекой мудрого государя, как жили предки на протяжении столетий, к зрелой демократии. А при демократии у него не будет нужды производить наследника.

Альдо знал об отношении Саула к древней привилегии его семьи. Но все же попросил его не изменять традициям.

Саул взглянул на кузена. Он любил его всем сердцем. Что важнее? Остаться верным своим принципам или же облегчить боль умирающего, которому известно, что обещание дается нелегко.

– Обещаю, – произнес наконец Саул. – Обещаю, что сделаю все возможное для страны и для людей, Альдо.

– Я знал, что смогу положиться на тебя. – Лицо Альдо расслабилось, и на нем появился намек на улыбку. – Наташа? – спросил он, произнося слово медленно и болезненно, так что у Саула разрывалось сердце. – Она уже… ушла, да?

Саул кивнул.

– Я так и думал. Тогда и меня ничто не держит здесь.

Альдо закрыл глаза. Его дыхание стало ровным и спокойным. И Саул с замиранием сердца подумал, что Альдо еще может выжить. Но затем он сделал глубокий вдох, его глаза расширились.

– Наташа, – выдохнул он. Его взгляд остановился на Сауле.

Саулу не пришлось смотреть на показания приборов, чтобы понять, что его кузена больше нет. Он почти видел, как душа Альдо покидает тело.

Жизель вскочила с дивана, как только Саул зашел в комнату ожидания. По его виду она сразу поняла, что случилось. Она подбежала и обняла мужа, крепко сжимая его руку.