Накрытые стальными колпаками тарелки, стоявшие на столике, таили в себе экзотические салаты, устрицы и свежие фрукты. Бутылка шампанского остужалась в ведерке со льдом.

– За нас! – Саул провозгласил тост, подняв бокал, наполненный игристым вином.

– За нас, – засмеялась Жизель и помотала головой, когда Саул, поставив бокал жены на столик, принялся кормить ее элегантно сервированной закуской.

У него были самые мужественные и красивые руки, которые Жизель когда-либо видела. Леонардо – она не сомневалась – захотел бы нарисовать их, а Микеланджело – высечь из мрамора. Молодая женщина затрепетала, глядя на мускулистые и загорелые, такие знакомые, такие родные руки.

Точно так же Саул кормил ее в первую ночь их медового месяца, дразня и маня лакомствами, пока голод не вынудил Жизель облизывать его пальцы. А позже он слизывал сладкий сок фруктов с ее обнаженной кожи.

Они были женаты год, а Саул до сих пор мог возбудить ее так же легко и так же сильно, как в первый раз. Сила желания Жизель оставалась столь же большой, столь же всепоглощающей, как и в тот день, когда они впервые занимались любовью. Но теперь к этому добавлялись глубинные чувства, порожденные ее уверенностью в Сауле. Она знала, что с ним ей бояться нечего. Именно отсутствие страха позволяло Жизель безоговорочно отдавать себя ему.

– Я хочу, чтобы это никогда не кончалось, Саул, – сказала она, переполненная счастьем.

– Так и будет, – убежденно откликнулся он. – Каким образом это может кончиться?

Жизель снова поежилась, взглянув на колышущиеся шелковые занавески, словно боялась, что за ними что-то прячется.

– Не искушай судьбу, – взмолилась она.

Саул засмеялся:

– Думаю, гораздо больше мне нравится искушать тебя, дорогая.

Они уже занимались любовью, но та страсть, которую они испытывали друг к другу, напоминала животворящий ручей, пополнявший кувшин их желания, как только он опустошался.

То время, которое Жизель провела вместе с двоюродной бабушкой, и разговор, который состоялся между ними, – именно они сейчас откидывали тень на ее безоблачное счастье и делали такой уязвимой. Жизель любила Мод и знала, что та любит ее, как знала и то, что бабушка хотела лишь одного – сделать ей приятное.

– Как хорошо видеть тебя счастливой, Жизель, – говорила Мод. – Было время, когда меня очень беспокоило то, что ты лишаешь себя возможности любить и быть любимой. Ты даже не представляешь, что означает для меня видеть тебя влюбленной. Я горжусь тобой, дорогая. К сожалению, тебе пришлось пережить слишком много. Когда я спросила тебя в день свадьбы, рассказала ли ты Саулу все, у меня камень с души упал после твоего утвердительного ответа.

Жизель улыбнулась и поцеловала старушку. По дороге в Лондон ее вина ликовала, вонзаясь в сердце, словно копье. Не было необходимости рассказывать Саулу «все». Не было смысла выпускать на волю страхи, которые Жизель держала под надежным замком. Это не имело никакого отношения к их совместной жизни. Молодая женщина не могла предугадать реакцию Саула на ее исповедь и боялась, что это кардинально изменит их отношения, украв ее счастье, как это случилось много лет назад.

Строго говоря, Жизель не обманывала Саула. Он любил ее такой, какой она была. И, не сомневаясь в его любви и клятвах, она не изменится. Она всегда будет такой. Всегда будет в безопасности.

– Возвращайся. Ненавижу, когда ты замыкаешься в себе и уходишь куда-то, не позволяя мне следовать за тобой.

Слова Саула шокировали ее. Жизель немедленно возразила:

– Я вовсе не замыкаюсь, и нет такого места, где я хотела бы быть без тебя.

Саул наблюдал за женой. Он любил ее так сильно, что это порой пугало его. И, возможно, именно сила любви заставляла его замечать даже малейшее изменение в настроении Жизель.

– Ты думаешь о родителях, о твоей семье, – сказал он. – Я всегда могу угадать это, потому что твои глаза становятся темнее малахитовых колонн, которые мы видели в Санкт-Петербурге.

– Мод счастлива, потому что в моей жизни появился ты. – Она немного помолчала и затем эмоционально добавила: – Мне кажется, я умерла бы от боли, если бы потеряла тебя. Это больше, чем я могу вынести.

– Ты никогда меня не потеряешь, – заверил Саул, обнимая ее. – Нет силы на Земле, способной разлучить нас.

Глубоко в ночи они снова занялись любовью, на сей раз медленно и чувственно. Супруги наслаждались тысячью разнообразных прикосновений и поцелуев, вписанных в известную только им энциклопедию страсти. Ласка за лаской, прикосновение за прикосновением… Этот огонь, поглощая Саула и Жизель, освобождал их, делая на несколько мгновений бессмертными.

Жизель лежала в объятиях Саула, охваченная эйфорией, обязательным последствием их занятий любовью. Испытывая эмоциональное и сексуальное удовлетворение, молодая женщина засыпала, не думая ни о чем.

Саул принял душ и вытирался полотенцем в тот момент, когда его сотовый ожил. Звонок заставил мужчину нахмуриться. Он дал указания своему личному секретарю Мойре не беспокоить его эту неделю, которую они с Жизель смогли выделить из своего загруженного графика. Только если это не что-то крайне важное.

Жизель услышала звонок телефона, еще лежа в теплой постели, где они занимались утренним ленивым и расслабленным сексом. Сквозь занавески она видела, как танцуют солнечные лучи на воде в бассейне, в котором они плавали вчера вечером. Она слышала, как Саул переходит на шепот, затем снова говорит громко, но была слишком утомлена и не могла сконцентрироваться на теме беседы. Саул зашел в комнату. Его волосы были мокры и взъерошены, полотенце обвивало бедра. На лице застыл испуг. Жизель поняла, что случилось что-то плохое, еще до того, как он сказал:

– Нам надо вернуться в Лондон как можно скорее. Произошел несчастный случай. Пока мало что известно, но, похоже, на Альдо, Наташу и ее отца было совершено покушение. Говорят, к этому может быть причастен один из партнеров тестя Альдо по бизнесу. В машину, в которой они ехали, заложили бомбу. Альдо говорил, что они собираются посетить Англию, чтобы посмотреть недвижимость, которую Наташин отец собирался приобрести. Это большой загородный дом. Наташа и ее отец мертвы, но Альдо выжил. Он доставлен в больницу в Бристоле. Мойра уже все организовала. За нами прилетит вертолет и доставит на Барбадос, откуда мы полетим на частном самолете. Вертолет будет здесь через час.

В ужасе Жизель соскочила с кровати, подбежала к Саулу и что есть силы обняла его:

– Мне жаль… Я сейчас все соберу. Я быстро.

Ей было известно, как Саул любит своего кузена, хотя их образ жизни разительно отличался. Одеваясь и собирая вещи, Жизель молилась, чтобы Альдо выздоровел. Бедняга Альдо… Он был очень добрым и обходительным человеком и заслуживал жену, которая ценила бы его гораздо больше, чем Наташа. Жизель вздрогнула, вспоминая слова Саула. У Альдо больше нет жены. Наташа погибла.

Закончив паковать чемоданы, Саул и Жизель услышали шум снижающегося вертолета. Один из золотистых электромобилей, которые развозили отдыхающих по всему комплексу, ждал их у входа на виллу. Завтрак, который прислали в номер, как только Саул предупредил администрацию, что они уезжают, остался нетронутым – за исключением чашки кофе. Его налила Жизель для Саула. Черный крепкий кофе – его единственная слабость и пристрастие, не считая самой Жизель.

Во время перелета на Барбадос, оттуда – в Хитроу, затем, снова на вертолете, до больницы в Бристоле, ближайшей к месту происшествия, Саул не умолкая говорил об Альдо, а Жизель слушала. Она с ним была знакома: Жизель и Саул стали любовниками во время их путешествия в Ареццио. Тогда она сопровождала Саула в деловой поездке, будучи его личным помощником и архитектором нового комплекса отелей.

Альдо не был похож на Саула. В то время как Саул был мужественным и невероятно сексуальным, его кузен был скромным эстетом и мечтателем. Наташа, русская жена Альдо, пыталась убедить Жизель, что причина нежелания Саула иметь детей кроется в том, что его ребенок никогда не сможет унаследовать титул великого князя Ареццио. Саул же объяснил ей, что он не в состоянии забыть собственное детство и тот факт, что его родители постоянно отсутствовали и не уделяли ему внимания. Он говорил правду, и Жизель это знала.