— Ты что, знала?
Я пожала плечами.
— А что случилось?
— А то и случилось, что его нет нигде, похоже, свалил из города! Где его теперь искать?
— Ай, брось, в Москве перехватите, не столько у него денег, чтобы всерьез куда-то намылиться. Просто решил сменить место жительства, вот и все. Дайте запрос по всем российским ЗАГСам — на браки, в которых жених берет фамилию невесты. Ну, а добрачная фамилия жениха вам и так известна. Думается мне, что не станет он тратиться на фальшивые документы, поменяет фамилию законным образом и тогда уже снова исчезнет. Если перехватить не успеете. Но я почему-то думаю, что успеете. Доллары челышовские у него должны быть с собой, а на долларах — пальцы покойника. Да в конце концов, он не может быть абсолютно уверен, что не наследил в квартире. Это уж ваша забота — чем его напугать. Нажать посильнее — треснет, как гнилой орех.
— Ну, Рита… — на большее Ильина не хватило.
Обеспечить присутствие Дины оказалось не труднее, чем достать из шляпы кролика. Я просто попросила кое-что ей передать. Могло, конечно, случиться так, что Дина мне не поверит. Или посчитает, что человека, который избавил мир от такого монстра, как Челышов, вовсе не нужно преследовать. Второго я, впрочем, не особенно опасалась — уже поняла, что «героическое» молчание Дины объясняется вполне личными причинами.
Хотя если бы она заявила «знать ничего не знаю, ведать не ведаю, отстаньте от меня» — как оно и происходило на протяжении всего последнего времени — моя задача бы порядком осложнилась. К счастью, все сработало, как надо.
Еще я попросила привезти мне какой-нибудь автомобильный номер. Лучше с машины Вишневских, а в общем, сойдет любой. Вячеслав Платонович удивился, однако номер привез.
Господин адвокат был угрюм, Дина — бледна, почти прозрачна. Ну прямо средневековая мадонна. После того, что ей пришлось перенести, оно и неудивительно.
Все-таки выдержка у нее была потрясающая! Вместо того чтобы — как можно было ожидать — потребовать от меня немедленных объяснений или хотя бы задать хоть какие-то вопросы, она тихонько уселась в уголке, сложив на коленях сцепленные в замок руки. Попросила только воды и больше не произнесла ни слова.
Я чувствовала себя несколько не в своей тарелке. Одно дело — разыгрывать мисс Марпл перед Никитой, который не видел меня разве что в папской тиаре, совсем другое — ломать комедию перед посторонними, в общем-то, людьми. Но без Дины было не обойтись, приходилось терпеть.
— Маргарита Львовна, не тяни! — кажется, Никита готов был меня если не убить, то как следует пристукнуть — точно.
— Сначала один-единственный вопрос, который мне до сих пор неясен. Дина, скажи пожалуйста, ночью, когда… когда тебя увезли в больницу. Ты перед этим звонила Вадику?
— Я?!! — даже если бы я ставила себе целью ее удивить, и то вряд ли бы смогла достичь настолько впечатляющего результата. Такого вопроса она явно не ожидала. У нее даже глаза стали в два раза больше. — Не-ет. Я, конечно… Ведь не может быть, чтобы я этого не помнила? Ну, то есть…
— Ладно, остановимся на том, что не звонила. Тогда… Я примерно представляю себе ваш… м-м… распорядок в тот вечер, и кое-что не складывается. Нет ли у тебя, случайно — ну то есть, не случайно, конечно — нет ли у тебя привычки по ночам пить воду? Не оставляешь ли ты возле кровати стакан, графин или что-то такое?
— Холодный несладкий чай, — ответила «мадонна». — Я обычно ставлю стакан на тумбочку. А что?
— Да нет, ничего. Я так и думала, но это потом. Третий вопрос: Дина, не могла бы ты рассказать про телефонный звонок? Тот самый, после которого ты рванулась к Челышову.
— Но… — растерялась Дина. — Я не понимаю… Я думала… А вы сказали, что…
— Я попросила тебе передать, что Вадик в это время торчал в «Джокере», и это может подтвердить полдюжины человек.
— Но как же тогда…
— Как — это чуть позже. Сначала — что? Итак, ты сняла трубку и…
— Звонил Вадик… Но… если Вадик был в «Джокере»…
— Забудь пока об этом. Что он сказал?
— «Динь, это я. Ты можешь сейчас подойти к Сергеичу? Я, кажется, влетел. Динь… Я не хотел, но так вышло. Я не знаю, что делать. Приходи, пожалуйста»… Вот.
Ей-богу, это было, кажется, самое потрясающее «дежа вю» за всю мою жизнь. Две сцены рифмовались, как близнецы, да не абы какие, а сиамские. Вадик физически не мог в тот момент звонить Дине — ну или по крайней мере не мог звонить с челышовского телефона, а память дининого телефонного аппарата неоспоримо свидетельствовала именно о таком звонке — и тем не менее позвонил. Дина не звонила Вадику в ночь своего якобы самоубийства, о чем я догадывалась и без ее слов, просто исходя из свойств атропина — и все-таки звонила.
Даже если бы я еще раньше не сообразила, в чем секрет, то уж теперь все было ясно, как майское утро. Ильин, судя по разъяренным взорам, бросаемым на мою персону, тоже уже сложил два и два. Вячеслав Платонович напрягся и даже привстал из кресла, точно собрался в следующую секунду куда-то бежать.
34. Н. Карамзин. Скучная история.
— Львовна, я тебя сейчас придушу, прямо при свидетелях, — прошипел Никита, — Уже докладывай.
— Слушаю и повинуюсь, — я изобразила в его сторону восточный поклон. — На мой взгляд, история зародилась довольно давно, но та ее часть, финал которой мы имеем счастье наблюдать, началась в тот момент, когда несложившийся, хотя и оч-чень обаятельный актер Олег Садыков…
— Олег?! — воскликнула Дина. Выраженье ее лица — нет, даже не лица, а лика — подошло бы приговоренному, которому уже на эшафоте зачитали королевский указ о помиловании. Похоже, она убедила себя в виновности Вадика не то что на сто — на все триста процентов.
— Олег, конечно, — подтвердила я. — Кто же еще? Он вдруг обнаружил, что его падчерица не только весьма привлекательна, но и… как бы это помягче… не совсем недоступна. По крайней мере гардеробщик — обратите внимание, всего-навсего гардеробщик! — бывшего садыковского театра, с которым — гардеробщиком, а не театром — Олег же падчерицу и познакомил, оказывается, пользуется ее… м-м… благосклонностью. Значит, ему, великому любовнику Садыкову, должна быть вообще зеленая улица. Но увы! Не получилось. Хуже того, пригрозили… как бы это выразиться… отказать от дома. Я правильно излагаю?
— Он мне прохода не давал. Только когда я точно обещала все маме рассказать, отстал.
— Что значит «точно обещала»? Если не отстанет, или без всяких условий?
Дина мгновенье помедлила.
— Я не хотела маме юбилей портить. У нее подруги собираются, пришлось бы объяснять, вопросы всякие возникли бы… Мама… она ведь… я думаю, она бы его не простила.
— Ага, а он ведь еще и бездомный ко всему прочему? Если бы Валентина Николаевна его выставила за порог — куда бы он делся? В общежитие? Но главное, по-моему, в том, что он и впрямь обиделся. Как это! Его, Героя-Любовника всех времен и народов — и вдруг отвергли! Ну он и решил одним ударом двух зайцев убить — и себя обезопасить, и обидчицу заодно покарать. Хитрости ему было не занимать, а талант к интриге у него, должно быть, врожденный. Только чувства меры — а может, и ума — недостаточно. Лишнего наворотил и учел далеко не все. Хотя… могло и проскочить.
— Ритуля, нимб не жмет, а? От тебя сияние уже, как от собаки Баскервилей, — осадил меня Ильин.
— А ты засохни! Сам мне все это подсунул, скажешь — нет?
— Уже молчу, рассказывай.
— В общем, я не знаю, что подсказало Олегу всю эту комбинацию. Пари держать не стала бы, но очень может быть, что вадикова зажигалка, которую он, вероятно, обронил — или просто забыл — у Дины. Так или иначе, а идея родилась. Главное было — обезвредить Дину. Плюс победить Челышова, который вроде нет никто и звать никак, а вся жизнь у него — и по доходам, и по успеху у женщин — куда лучше, чем у Олега, складывалась. Ну и вдобавок при некотором везении еще и заграбастать какие-никакие денежки.
Попытавшись сделать глоток, я обнаружила, что чай в моей чашке неожиданно кончился. Увидев, как над чайником — в стремлении обеспечить Меня (!) добавкой — столкнулись руки Никиты, Вячеслава Платоновича и на секунду отставшей от них Дины, я почувствовала себя настоящим Сыщиком (не хуже мисс Марпл!) и гордо продолжила:
