Спешу отправить письмо до нашего с Вэлли отъезда во Флориду. Ты можешь в это поверить? Наконец-то я уговорила его, после пятнадцати лет постоянных просьб. Конечно, я не уверена, что мне удалось бы сделать это, если бы не пообещала навестить на обратном пути тебя и мальчиков.

Хочу сообщить, что видела вчера твоего дядю Стива. Он сказал, что Хэйли в больнице. На прошлой неделе с ней случился удар. Теперь она долго не сможет вернуться домой, если вообще вернется. Стив сообщил также, что у нее пропала речь, и вряд ли она заговорит снова. Я уговариваю себя, что моя христианская обязанность пожалеть ее, но дьявол всегда берет себе то, что ему полагается. Единственные мои добрые пожелания и симпатии я хотела бы выразить нянечкам, которые будут ухаживать за Хэйли в больнице».

Кэрли перевернула страницу, теплые чувства нахлынули на нее при упоминании имени дяди Стива. Он был спокойным, скромным человеком. Почти все время она считала его своим противником, а он оказался замечательным союзником. Он не только прошел тест в тот же день, как только узнал, что его брат является отцом Андреа, но и оказался первоклассным свидетелем для Барбары на суде.

Он показал, что Франк отличался грубостью и безобразным поведением уже с детства. Прокурор и защита охотно поверили, что приговор мог бы быть другим, если бы этот процесс проходил двадцать лет назад. Но настроения в обществе изменились за прошедшие годы, они достигли и Бекстера. Чаша весов правосудия склонилась в пользу Барбары. Суд постановил, чтобы Вэлли ушел с поста шерифа. Но городское население обратилось к властям с требованием восстановить его в должности. Требование удовлетворили, и Вэлли до пенсии оставался шерифом Бекстера. На пенсию он ушел прошлым летом, как раз в день ежегодного праздника города — четвертого июля. Был организован замечательный праздничный вечер по поводу обеих дат.

«Приходил Итен, принес кое-что для передачи сыновьям. Я не могу сказать, изменился ли он. Кажется, перестал пить. По слухам, собирается жениться. Получится ли из этого что-нибудь хорошее? Прошу прощения, мне все равно.

Теперь надо бежать, любимая. Еще не успела купить бикини. Ха-ха-ха. Только посмотрела бы ты на это. Передавай привет мальчикам и скажи им, что Вэлли не перестает говорить о рыбалке, которой все трое займутся, когда мы приедем в Колорадо.

Я люблю тебя, Кэрли».

Кэрли все еще помнила хорошие годы, прожитые вместе с Итеном, за исключением тех мрачных периодов, о которых ей даже не хотелось думать. Выматывающего бракоразводного процесса не было. Шон и Эрик были достаточно взрослыми, чтобы решить с кем им жить, и, к удивлению Итена, они выбрали мать.

На следующий год Шон уехал в университет Колорадо. Пэтти тоже училась там. Кэрли и Эрик навестили его несколько месяцев спустя и влюбились в красоты Скалистых гор. В то лето, когда Эрик закончил школу они арендовали туристический фургон, погрузили в него все, что у них было из имущества и отправились на запад.

Кэрли положила письмо матери в сумочку. Она почитает его еще раз с Шоном и Эриком, когда те вечером вернутся домой. Она работала у стола, когда ее глаз ухватил что-то красное, мелькнувшее за окном. Это приехал Шон на бабушкином «мустанге». Шон заметил, что мать наблюдает за ним, помахал ей рукой, потом выпрыгнул из машины, не открывая дверцу.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Кэрли, когда сын вошел внутрь помещения, необычайно радуясь встречи с ним. — Я думала, что у тебя занятия после обеда.

— Их отменили.

— А Пэтти занята?

Шон усмехнулся.

— Да.

— Таким образом, не зная, чем занять себя, ты решил навестить меня?

— У меня дел больше, чем хотелось бы. Сейчас я здесь с важным делом, — сказал Шон загадочно.

— Это не может подождать до вечера?

Шон заморгал.

— Не говори мне, что ты заболел, ты должен прийти на ужин.

— О, мой Бог, это же сегодня? Я приду с друзьями...

— Я много наготовила лазаньи, хватит на целую армию.

Кэрли засмеялась.

— Сколько же вас будет?

— Пэтти, Марта, сестра Марты и ее друг, они приехали на выходные.

— Марта это подруга Пэтти, которая работает у губернатора?

— Она самая.

— О, Боже, я давно хотела познакомиться с ней.

Шон усмехнулся.

— Я же говорил, мама, она не имеет никакого отношения к художественным фондам.

Он подошел к столу и взял из вазы конфету.

— Ты скоро всех уморишь своим проектом.

Шон положил конфету в рот.

— Тебе еще не надоела эта музыка?

— Никогда, она напоминает мне о...

— Об Андреа, — закончил за Кэрли Шон.

— Конечно, об Андреа, — ответила Кэрли с грустью, — и еще она напоминает мне, что мы должны быть рады каждому дню нашей жизни.

— Слушай, с тебя выкуп. — Шон вынул из кармана сложенный лист бумаги. На такой бумаге, обычно, печатаются объявления.

— Я увидел это в студенческой книжной лавке.

Кэрли взяла объявление, одновременно с любопытством и неясным подозрением. Взглянула не него. От увиденного у нее перехватило дыхание, там была фотография Дэвида.

— Он будет сегодня вечером в Денвере представлять свою новую книгу, — пояснил Шон.

Немного погодя Кэрли свернула объявление и отдала его обратно Шону.

— Да, это замечательно.

— Ты прочитала объявление?

Кэрли кивнула головой.

— В лавке было несколько экземпляров его книги. Я взял одну и бегло просмотрел содержание.

— И что же? — с явным любопытством спросила Кэрли.

— Это книга о девушке, заболевшей лейкемией. Потом она стала знаменитой артисткой.

Кэрли почувствовала, как к горлу подступил комок горечи.

— Книга называется «Все могло быть иначе».

Год назад Кэрли прочитала в журнале «Пипл», что Дэвид, после смерти Андреа, снова начал писать.

Упоминалось также о его разводе. Она, конечно, могла узнать о нем что-то и раньше, если бы не отсылала его письма обратно нераспечатанными и не отказалась от разговоров с ним по телефону.

Больше года после возвращения из Лондона Кэрли была не в состоянии даже подумать о Дэвиде, так как перед ней сразу же возникала невыносимая картина смерти дочери. Жизнь ее напоминала блуждание по черному длинному туннелю.

Всем, кого она любила, требовалась в той или иной мере ее помощь и внимание. Особенно это касалось Эрика и Шона. Но у нее ничего не, оставалось для Дэвида. И вот, в то время, когда Кэрли понемногу стала приходить в себя, приехал, как и обещал, Джеффри. Только что начавшие заживать раны вновь открылись и закровоточили. Все началось сначала. Опять многие месяцы пришлось бороться за каждый прожитый день. И снова, для Дэвида у Кэрли ничего не оставалось.

— Дэвид не любил бы так сильно твою сестру, даже если бы она была его родной дочерью, — сказала Шону Кэрли.

— Знала ли Андреа, что твой отец сделал с тобой?

— Нет, не знала, — ответила грустно Кэрли.

— Очень хорошо. У меня всегда не хватало мужества спросить тебя об этом, но мне очень хотелось узнать.

— Зачем ты принес мне это объявление, Шон?

— Вначале я не хотел, так как знаю, что если ты подумаешь о Дэвиде, то начнешь вспоминать прошлое. Потом, когда пролистал книгу и увидел посвящение, понял, что Дэвид все еще любит тебя, мама.

Он улыбнулся.

— Ты знаешь, тебе не найти другого. Не так-то просто отыскать сейчас хорошего одинокого мужчину даже твоего возраста. Совсем не просто.

У двери зазвонил колокольчик, влетел Эрик, размахивая объявлением.

— Эй, мама, ни за что не догадаешься, кто будет сегодня вечером в Денвере.

Шон повернулся к матери.

— Мама, ты пойдешь на этот вечер?

Кэрли промолчала.

Кэрли пробиралась среди людей, жаждущих получить автограф Дэвида. Ей никогда не приходилось бывать на подобных вечерах. Она была удивлена большим количеством его поклонников. Чем ближе Кэрли подходила к столу, тем отчетливее понимала, что допустила ошибку, придя сюда. Совсем недавно за эти три года она стала чувствовать себя живым человеком, ощутила, что вокруг кроме нее живет много людей. А при виде Дэвида, ей вновь вспомнились былые невзгоды и терзания.