– Что? – фыркнул Купер. – Вы это серьезно?

– Именно так, – подтвердил Ортез, – если до сих пор она галопировала направо, то теперь это признано несоответствующим политической линии. «Мы должны смотреть вперед, а не оглядываться назад», – так объяснил нововведение президент. На гербе появились тропические фрукты и цветы, а также лук и мачете, которые призваны символизировать коренные народности Венесуэлы.

– Да... – покачал головой Купер, – впечатляет. Как говорится, без комментариев. Когда прибываешь из Соединенных Штатов и видишь все это, не знаешь – шутка это все или происходит на самом деле.

– У вас тоже немало такого, что для нас, венесуэльцев, кажется странным, – парировал генерал, не уточняя, что он имел в виду.

Оба, оказавшись лишь в плавках, они теперь находились в бассейне, по пояс в воде.

– Какое блаженство! Отдых душе и телу! – воскликнул штатовец.

Сняв сорочку, он открыл красовавшийся на груди крупный металлический крест на золотой цепочке.

– Я же католик, – поймав вопросительный взгляд генерала, пояснил Купер, – вы думаете, почему и у меня присутствуют некоторые южные черты? Мои предки были латиноамериканцы.

– Что вы говорите? – удивился генерал. – Стало быть, вы тоже в определенном смысле наш человек. А откуда ваши предки?

– Не буду врать, в Венесуэле они не проживали. Аргентина.

Теперь, глядя на гостя, генерал понимал, что если тот и пожелал бы записать дальнейший разговор, то сделать это в воде было нереально. Да и тем более вся аппаратура осталась в другой комнате. Разговор стал гораздо более откровенным, от «журналиста» не осталось и следа.

– ... Уго правит уже слишком долго, и, по мнению многих, это далеко не лучшая кандидатура, – говорил Купер.

– И что же? – спросил хозяин поместья, по шею погружаясь в прохладную воду.

Он ожидал, что гость сам скажет все, что у него на уме и, как человек опытный, генерал не ошибся.

– Вот если бы генерал согласился на то, чтобы сменить власть, которая ведет Венесуэлу к катастрофе... – понизил голос Купер, вплотную приступив к той теме, ради которой он и оказался на ранчо отставного генерала.

– И какой вы видите механизм смены президента? – осторожно поинтересовался Ортез.

В этот момент, несмотря на отсутствие лишних ушей и средств звукозаписи, ему стало не по себе, поэтому он тут же дал задний ход:

– Прошу понять меня правильно. Вопрос, как вы понимаете, чисто гипотетический...

При всем демократизме Венесуэлы оказаться тем, кто копает под власть, в случае неудачного исхода этого самого подкопа, – такое никому не пожелаешь. Именно эта мысль промелькнула у Ортеза.

– Конечно, я понимаю, – улыбнулся гость, – у нас вообще разговор отвлеченный. Вариации на свободную тему. Механизм достаточно прост, а для Латинской Америки и вовсе традиционен. Ведь зная положение в стране, думаю, что вы и сами согласитесь со мной: еще несколько историй, подобных той, которая произошла на праздновании дня рождения всеми любимого Симона Боливара, и глухое недовольство в армии перерастет в более открытое. Не так ли?

– Хм...

– Я прекрасно изучил этот вопрос, разговаривал со многими. Полковника Диаса любили все, и те слухи, которые очень быстро распространяются по поводу того, что полковнику помогли распрощаться с жизнью...

– И что, много вы таких слухов зафиксировали? – живо поинтересовался генерал, еще не получив ответа на первый вопрос.

Похоже, эта тема задевала его за живое.

– Уверяю вас, генерал, более чем достаточно. Но вернемся к нашей основной теме: президенты, несмотря на популярность, влиятельность и прочие преходящие моменты, ведь не вечны, – пожал мокрыми плечами американец, – одни скоропостижно умирают, других отстреливают, третьи...

– Армия любит команданте и доверяет ему... – с некоторой завистью опровергнул измышления гостя генерал. – Что бы кто-то ни говорил, он – фигура номер один.

– Не стоит преуменьшать собственную значимость, генерал. Мне странно слышать, что вы недооцениваете свои возможности. Как раз вас-то армия любит больше. Разве можно отрицать очевидное? А потом, народная любовь – не константа, а понятие изменчивое... – напомнил Купер.

Гость и хозяин дома немного помолчали, занявшись ликвидацией бокалов ледяного пива и снова вернулись к животрепещущей теме.

– Ну, допустим, армия любит меня... не меньше. Что же вы предлагаете? – вопросы Ортеза стали более конкретными.

– Далеко ходить не нужно, – вытер воду с лица гость, – все, что происходит в политике, где-то когда-то уже происходило. Я имею в виду решение, подобное тому, какое было задействовано в свое время в Чили при свержении всем нам известного Сальвадора Альенде.

– Семьдесят третий год?

– Вот именно.

Генерал прекрасно понимал, о чем идет речь – ведь переворот в Чили был продуман и профинансирован администрацией Никсона, который уверял, что влияние левых в Чили может перейти на соседние государства и тогда «красная чума заразит весь регион». Вторую Кубу американцы допустить не могли.

– Да, у США там были свои интересы, – произнес Ортез. – Насколько мне известно, экономика Чили находилась в полуразрушенном состоянии. Многие предприятия, в частности медные рудники, принадлежали американским компаниям.

– Совершенно верно! – улыбаясь, подтвердил Купер. – Альенде готовил реформы, которые подразумевали в том числе и национализацию этих предприятий. Аналогия, как говорится, налицо.

Солнце светило ярко, на небе не было ни облачка.

– Армия вас поддерживает, генерал. Народу вы тоже прекрасно известны. А народ что? Куда его поведешь, туда он и пойдет, – продолжал убеждать хозяина гость. – Посмотрите на все значимые события в политике: все зависит от конкретного человека. Не от законов, не от правил игры. От личности! Только она способна переломить ход истории, повести за собой. И Венесуэла как раз сейчас находится в такой ситуации, когда изменить существующее положение вещей не только реально, но и жизненно необходимо. Тут ведь главное – бросить первый камень. А там пойдет, как горная лавина, и остановить ее не будет никакой возможности.

– Гарантии? – генерал, облизав губы, отставил пустой пивной бокал.

– Умный вопрос. Мы окажем всемерную поддержку. Вы же сами понимаете, что мы не можем вас посадить президентом. А так – сделаем все.

– А какова моя роль?

Генерал уже был явно заинтересован. Он крепко ухватился руками за железную стойку и последние несколько минут стоял в воде, не двигаясь.

– Никто вас не собирается нагружать неподъемной тяжестью, – хмыкнул Купер, – пока только ждать... А потом в нужный момент – возглавить народное выступление. Мол, отечество в опасности, все здоровые силы общества должны сплотиться вокруг армии и так далее. Вы согласны?

Ортез перевел дыхание.

– Пока – да. Но если события пойдут в нежелательном направлении, могу и изменить решение. Подставлять свою голову у меня нет никакого желания.

– Но вы же игрок, генерал. Крупные ставки бывают только в игре, которая щекочет нервы...

– Нет, благодарю. Сомнительных вариантов мне не надо.

– События пойдут в «желательном» направлении, – с едва заметным сарказмом сказал Купер.

Лучи яркого солнца били прямо в окно, расположенное на втором этаже. Падая на пол, свет образовывал солнечный прямоугольник почти в центре кабинета.

Кабинет комполка Забелина выглядел весьма стандартно для такого рода помещений. Никаких особых изысков здесь не было, да и быть не могло – военная специфика вносила свои черты. Несколько больших и просторных еврошкафов, не так давно заменивших старые, еще советского производства, стояли вдоль стены напротив окна. Над головой хозяина кабинета висел традиционный портрет президента, а в углу возвышался российский триколор.

Рядом с окном находился стол, где обращал на себя внимание макет самолета. Крылатая машина словно готовилась взлететь в неведомые дали, и, казалось, только лишь клей удерживал ее здесь, на столе.