– Ты же говорил, это ненадолго? – вспомнила Ольга. – Может, пусть пока здесь поживет? А мы на это время переберемся куда-нибудь… Ну Мафея потесним или Жака. Или вон комната мэтра Вельмира сейчас пустует, ты сам говорил, что он в Лондру уехал, подальше от кошек, и ключ тебе оставил на всякий случай.

– Но ведь мэтры все как один сказали, что тебе нужен покой и никаких физических нагрузок! – обеспокоенно напомнил Диего.

– Но не настолько же все плохо, чтобы лежать не вставая! Такого мне никто не говорил, речь даже, помнится, шла о небольших прогулках. Я ведь не собираюсь таскать сундуки, только спущусь этажом ниже.

Мэтр шумно вздохнул, всем своим видом давая понять, как ему неловко за созданные хозяевам проблемы.

– Ну что вы, не стоит беспокоиться, – принялась утешать его Ольга. – Ничего страшного, нам не трудно, честное слово…

– Даже наоборот, все только на пользу обернется, – добавил Диего. – Пока в комнате мэтра Вельмира живем мы, можно не беспокоиться, что Мафей заберется туда в его отсутствие и чего-нибудь натворит.

Белогривый конь несколько раз быстро-быстро переступил передними копытами и мотнул головой, указывая на дверь. Дескать, поторопитесь, ребята, а то вы же знаете его высочество – запросто успеет раньше вас.

Ольга наскоро собрала кое-какие вещи из самого необходимого, вручила любимому мужу узелок, и они неторопливо – как и предписывали целители, – направились вниз по лестнице.

К несказанному их удивлению, ключ, который Ольга долго искала по мужниным карманам, ибо у самого Диего руки были заняты, не понадобился. Дверь была не заперта, а в комнате обнаружилась какая-то совершенно посторонняя девочка. Она сидела у стола, горестно подперев кулачком щеку, и отчаянно шмыгала носом – видимо, бедняжка пыталась справиться с подступающими рыданиями.

– Я все-таки оборву ему уши, – мрачно произнес Диего, бросая на кровать узлы и аккуратно прислоняя к стенке винтовку.

– Он опять взялся за старое? – поразилась Ольга.

Последней добычей Мафея, насколько ей помнилось, была она сама, после чего мальчишка переключился на другие развлечения. Но наряд шмыгающей девочки, странный даже на Ольгин взгляд, недвусмысленно намекал на ее иномирское происхождение.

– Он же не знал, – всхлипнула девочка, не здороваясь, не делая попытки знакомиться и даже не интересуясь, о чем вообще речь. – Это тебе надо уши оборвать, а не ему. Ты же знал, гад такой, все знал и даже не сказал!

Ольга окончательно растерялась.

– Вы что, знакомы? О чем она говорит?

– А, ты с Жаком пообщалась? – догадался Диего, не торопясь что-либо разъяснять. – Так ты из-за этого ревешь?..

Девочка резко обернулась, зло сверкнув глазами:

– Нет, блин, я маленький ребеночек и плачу, потому что потерялась! Ты что, сегодняшний? Что, трудно было сказать? Знал же!

– Такие вещи порядочный мужчина должен говорить своим женщинам сам, – неожиданно ощетинился Диего, вмиг оставив всякие намеки на сочувствие. – Не перекладывать на друзей, не оттягивать до бесконечности, не пытаться избежать неприятного разговора. «Не люблю» надо говорить честно и в глаза. Особенно если к нему прилагается еще и «женюсь на другой».

– Как глубокомысленно! – ядовито огрызнулась девочка. – Как охренительно красиво и благородно! Скажи лучше, что ты трусливо увильнул от этой темы, чтобы меня не расстраивать! А я из-за тебя, как дура… – Она безнадежно махнула рукой и опять отвернулась.

– Сама могла догадаться! – мрачно проворчал Диего. Видать, в упреках девчушки содержалась изрядная доля правды. – Такая вроде умная и сообразительная, а отчего-то решила, будто Жак должен был запомнить десятилетнюю малявку, возлюбить по-взрослому и всю жизнь хранить верность в ожидании – а вдруг она явится. При всех его бесчисленных пороках он все же не педофил.

Девочка волчком крутнулась на стуле и уставилась на него так, что Ольга за долю секунды успела вообразить себе зверское умерщвление с последующим расчленением, но сказать никто ничего не успел. В комнату ворвался запыхавшийся Мафей, на ходу выдергивая из-за пазухи и разворачивая некую тряпицу.

– Вот, смотри, должно подойти… – начал он и замер, держа на вытянутых руках помятый ситцевый сарафанчик детского размера и веселенькой пасторальной расцветки, вопиюще дисгармонирующей с происходящим. – Ой, твою…

Диего злорадно (и, как показалось Ольге, даже с удовольствием) ухватил бедного эльфа за ближайшее ухо и с силой крутанул.

– Ты научишься когда-нибудь думать, что делаешь?

Малявка вскочила и, сверля «воспитателя» взглядом, от которого чудом не подохло все живое в радиусе ста метров, шагнула вперед. То была поступь неумолимой судьбы, то были шаги Каменного Гостя.

– Отпусти его, ты!.. – чужим, недетским голосом выдохнула она.

Ольга испуганно отступила на шаг, а Диего свободной рукой сложил свои любимые два пальца и язвительно ответил:

– Не работает. На кошках потренируйся.

Ухо, однако, выпустил. Мафей, сердито сопя, посулил отомстить, Диего в свою очередь – оторвать второе ухо и настучать наставнику, Ольга в который раз потребовала объяснений, грозная девочка сморщила носик и уже обычным голосом вопросила, точно ли она должна это надеть и уверен ли Мафей, что ему удастся ее на это уговорить.

Мафей переключился на уговоры и понес какую-то околесицу о маскировке и мимикрии в дикой природе, Диего тоже сменил объект издевательства и коварно поинтересовался, предупредила ли гостья родителей. Та, разумеется, обиделась, ибо ни о каких родителях, как свойственно ее возрасту, даже не вспоминала. Об Ольге опять все забыли, и она поспешила о себе напомнить, еще громче, чем в предыдущие разы…

Видимо, на ее вопли и прибежал Александр – босиком, с обнаженным мечом в одной руке и почему-то с черепашкой в другой. А впрочем, может, и нет – вопили все одинаково, почему именно Ольга должна быть крайней?

Мужчины принялись извиняться и объясняться, а Ольга, улучив момент, потянула за рукав девчушку.

– Пойдем прогуляемся. Почирикаем.

Как ни странно, та не стала ни хныкать, ни огрызаться, а с нормальным детским любопытством направилась за Ольгой к лестнице. Мафей попытался остановить их невнятным «ы!» и потрясанием сарафанчиком, но Ольга только отмахнулась:

– Носи ты это сам. Все равно уже все видели, так что маскироваться поздно.

Харган ужасно не любил работать вместе с Нимшастом. Хотя Силы их прекрасно совмещались, а вернее сказать, были одинаковы, при их слиянии у демона непременно возникало некое брезгливое, гадкое ощущение, словно его окунули во что-то густое, смрадное и хлюпающее. И непонятно почему. Присутствие смерти в ауре левой руки здесь было совершенно ни при чем – Повелитель ведь тоже прошел Перерождение, но с ним Харган всегда работал нормально. Возможно, причина таилась всего лишь в том факте, что к учителю молодой демон привык и попросту не замечал негативных слоев ауры. А возможно, вся разница заключалась в личных качествах Повелителя и его левой руки.

Насколько было бы проще, владей они пространственным поиском хотя бы так же посредственно, как Повелитель! Можно было бы поставить зеркало и работать спокойно, без всяких этих совместных трансов, после которых хочется мчаться скорее в душ и отмываться хозяйственным мылом от макушки до кончика хвоста. Но увы, ни один, ни другой не умеют. Вот и приходится… Интересно, а как Нимшаст воспринимает ауру напарника? Возникает ли у него дискомфорт при слиянии Сил с демоном? Или просто с живым существом? Любопытно было бы узнать, но ведь попытайся спросить – мигом нарвешься на полуторачасовой сеанс жалоб на тяжкую долю и упреков в бессердечности.

– Да куда же они его дели? – утомленно проныл где-то над ухом ненаглядный сподвижник. – На Крайний Восток забросили? Или вовсе в Тулан?