Через три недели я позвонил в больницу Я был очень взволнован. Я откладывал этот звонок — ждал, пока успокоюсь, но этого не произошло, и я позвонил. Я запер дверь в спальное помещение и уперся взглядом в стену, чтобы не отвлекаться.

— Лола Шенкс, отдел протезирования.

— Привет, это Чарльз Нейман, я был у вас несколько…

— Чарли! Где ты пропадал?

Я должен был являться в больницу на контрольные осмотры. Это считалось обязательным — из тех правил, которые если нарушишь, то тебя никто не накажет.

— Дела. Мы можем увидеться?

— Да! Было бы здорово! Надеюсь, ты не забросил физкультуру. Иначе беда. Когда заглянешь?

— А ты не могла бы навестить меня здесь? — Я постукивал по полу лыжами-крючьями: тик-тик-тик. Наконец велел себе прекратить. — Хочу тебе кое-что показать. Мне нужно твое профессиональное мнение.

— Опля. Хорошо. Почему бы и нет? Где ты находишься?

Чтобы встретить Лолу Шенкс, мне пришлось отправиться в вестибюль. Я не был наверху с тех пор, как открыл для себя комнаты отдыха. Но Лоле нужно было заказать пропуск. Поэтому я поднялся в лифте и пошел по коридорам. Это было труднее, чем кажется, так как я надел Экзегезу, а колено еще не починил. Она все время хотела от меня убежать. Мне приходилось держаться стен. Но я прохромал мимо равнодушных инженеров и не услышал ни единого вопроса. Я не мог понять, в чем дело, пока не сообразил, что выглядел жалким.

Добравшись до вестибюля, я упал на черный диван. Вытащил телефон и дальше то и дело вскидывал глаза — не вошла ли она. Я пришел рано. Я нагнулся вперед и принялся рассматривать масштабную модель передвижной боевой установки, заключенную в стеклянный аквариум на низком кофейном столике. Маленькая табличка гласила: «МИРОТВОРЕЦ ГРАЖДАНСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ. ВЕРСИЯ 5-III». По сути это был фургон с пулеметами. Я присутствовал на презентации, идея была в том, чтобы притащить его, скажем, в только что захваченный город и там оставить во имя мира.

— Эй!

Я подпрыгнул. Ко мне шла Лола Шенкс, одетая в белую рубашку поло, белые брюки и белые кеды. Ее волосы были собраны в хвост и повязаны узкой белой лентой. Я сперва решил, что она явилась прямо с тренировки или с какого-то религиозного собрания, но дело, наверное, было в предпочтении предельно единообразного стиля. Она распахнула объятия. Я встал с дивана, для этого пришлось раскачаться. Неуправляемая лыжа-ступня выпрыгнула вперед. Лола схватила меня за руки:

— Тпру! Что случилось с твоей ногой? Так быть не должно.

Я не успел и слова сказать, как она уже подняла мою штанину.

— Что это? — Она постучала по жестянке.

— Я ее усовершенствовал.

— Что-что ты сделал? — Теперь она обнажила колено. То, что от него осталось. Пустой корпус, наполовину расплавленный. — Где колено?

— Я его сломал. — Мне стало неловко. Люди смотрели. Лола выпрямилась и стрельнула в меня карими глазами. — Мне не удалось попрощаться в больнице.

— Прощания в графике не было. Ты должен был ходить на занятия.

— Я сожалею.

— Зачем ты сломал колено?

— Я хотел его улучшить. Но потом решил сделать новое.

— Сделать новое колено?

— Новую ногу.

— Ты… что?

— Я сконструировал протез. Ладно, еще копаюсь в нем. Довожу до ума.

— Ты сконструировал ногу?

— Я покажу.

— Да, — сказала она. — Пожалуйста.

Охранники повели Лолу на собеседование, а я вернулся на диван. Пока она отвечала на вопросы обо всех людях, каких знала, о всех местах, где побывала, и о своем профиле на «Фейсбуке», я пролистывал глянцевый корпоративный журнал «Взгляд в будущее». Оказывается, мы делали прививки детям Нигерии. Лолы не было так долго, что я пошел ее разыскивать, и мне сказали, что она в мультисканере. Он был похож на металлодетектор для углубленного распознавания металлов. Я удивился, так как эта процедура казалась самой непродолжительной. Там было нужно просто стоять.

Наконец Лола вышла, на ходу застегивая верхнюю пуговицу футболки.

— Они взяли у меня мазок, — объявила она. — Мазок изо рта.

Охранник вручил ей бедж:

— Пожалуйста, не снимайте это. Если потеряете — не сможете выйти.

Лола весело взглянула на меня, но я покачал головой: они не шутят. Она прицепила бедж к рубашке.

— Возникли проблемы?

— Да нет же. Я просто не дружу с металлодетекторами. — Она поправила очки. — Забудь. Показывай свою ногу.

В лифте я сказал:

— Беда естественных ног в том, что им не выжить самостоятельно. Они не состоят из модулей. Поэтому возникают обособленные критические точки и проблемы зависимости от внешних источников. Все это отпадет, если сделать ногу самодостаточной.

— Самодостаточной? — Лола отвлеклась от своего.

— То есть она должна работать сама по себе. Не нуждаясь в телесном тепле как топливе.

— Экзегезе не нужно топливо.

— Нет, нужно. Смотри, я прямо сейчас снабжаю ее кинетической энергией.

— Ну надо же. Тогда понятно.

— Без меня она никуда не сдвинется. — Я посмотрел на Лолу. — Конечно, это лучше, чем ничего.

— Но это действительно хорошая нога, Чарли.

— Я осмелюсь заметить…

— Сходи в обычную больницу. Посмотри, какими ногами ходят дети. — Она сверкнула глазами.

— Уже понял, — сказал я.

— У них палки. Ведра на палках.

— Экзегеза тоже ведро на палке. О том и речь. Ужасный дизайн. Почему никто не соорудил самоходный протез? Вот в чем вопрос.

— В чем же именно?

— Это очевидно. — Я взмахнул свободной рукой. — В ноге должен быть двигатель.

Лола остановилась:

— Ты затолкал в ногу двигатель?

— Да. Вернее, нет. Не один. Несколько двигателей. Их нужно много для управления пальцами. — Я разнервничался. Я скрывал мою деятельность даже от лаборантов. — Это опытный образец. Многое еще нужно доделать. Но я должен знать твое мнение. Как профессионала.

Лола изучающе взирала на меня. Затем оглянулась:

— Где она?

Я провел ее в четвертую лабораторию. Вероятность встречи с лаборантами была невелика: Кэтрин в основном занималась крысами, а Джейсон намертво прилип к дисплею в Стеклянном кабинете. Дай ему волю, он бы оттуда и не вылезал. У нас с ним было много общего.

— Как глубоко мы опустились? — спросила она, разглядывая стальные опоры на стенах.

— Футов на шестьдесят. — Я прокатал бедж на входе. Дверь щелкнула. — Ты тоже проведи этой штукой.

— Почему мы на шестьдесят футов внизу?

— На всякий случай, если что-нибудь пойдет не так.

Она проследовала за мной в четвертую лабораторию. Нога лежала на изоляционном коврике под белой простыней в окружении верстаков и ламп. Я накрыл ее, потому что не хотел, чтобы на нее глазели из Стеклянного кабинета и подавали советы.

Лола взглянула на меня. Я кивнул, и она подошла. Я оглянулся: Джейсона не было. Прекрасно. Лола тронула простыню:

— Можно?..

Я сдернул покров. Лола глубоко втянула воздух. Я следил за ее лицом, пытаясь понять, был то вздох осуждения или восторга. Сразу не скажешь. Как будет выглядеть нога для того, кто увидит ее впервые? Как что-то паучье, наверное. Верхняя часть представляла собой черную стальную сетку. От нее отходили два серебристых поршня, встроенные в ступню с восьмью растопыренными пальцами. Я очень всем этим гордился, но внезапно нога показалась мне жуткой.

Лола обошла ее трижды. Остановилась возле Тисков. Те так и стояли на прежнем месте. Машины такого класса не выбрасывают лишь потому, что какой-то идиот сунулся и лишился ноги.

— Это ты сделал?

— Да.

— Но как ты… как тебе удалось?

— Как обычно, — пожал я плечами. — Понемногу.

— На вид тяжелая.

— Весит фунтов двести. — Я показал на выбоины в полу. — Это от нее.

— Как ты ее поднимаешь?

— Я не поднимаю. Она ходит сама.

Лола воззрилась на меня.

— Она несовершенна. Ей приходится соприкасаться с поверхностью. Но с лестницей уже справляется. Пальцы поднимаются на десять дюймов. Тебе не видно, но есть два безвтулочных колеса на подвижной многоразмерной оси. Она выбирает между пальцами и колесами в зависимости от покрытия.