— Да, почти четыре года прошло, — промолвил рыцарь, проглатывая подступивший к горлу комок. — И, видит Бог, то были не лучшие годы моей жизни.

Брижит всегда нравились великолепные волосы Рауля. Но теперь невзгоды и лишения придавали больше мужественности и ожесточения его строгому профилю, а трехдневная щетина заставляла выглядеть намного старше своих лет.

Монвалан наконец-то воочию видел ту, что снилась ему до сих пор. При свете дня она выглядела приземленней. Простая поселянка. Сероглазая, черноволосая, с чистым высоким лбом и тонким вырезом бледно-коралловых губ. Нет, она, конечно же, определенно мила, но ничего сверхъестественного в ней, пожалуй, нет. «Просто любовь зачастую заставляет нас видеть мир не совсем таким, каков он на самом деле», — подытожил про себя Рауль.

— Послушай, — обратился он на ходу к Брижит. — Я до сих пор не могу понять, почему тогда, после того, что случилось между нами, ты так спешно меня покинула?

— Видишь ли, — посерьезнев, промолвила она, присаживаясь на поваленное дерево. — В отличие от тебя я вижу нашу судьбу. Я же говорила тебе, чья кровь течет в моих жилах, и меня зачастую посещают пророческие видения.

Сейчас Брижит смотрела ему прямо в глаза. Очи ее расширились, обдав Рауля потоком тепла и света.

— Как тебе наша девочка?

— Она мила, как весенний цветок. Правда, я не успел ее как следует разглядеть.

— Еще успеешь. Волосы у нее точь-в-точь такие же, как у тебя. Правда, лицом она в мою маму. Я назвала ее Магдой в честь моей покойной матери. Девочка, вне всякого сомнения, продолжит дело нашего рода. Если б ты знал, какие у нее поразительные способности. Она буквально все на лету схватывает. Такая любопытная, любознательная. Ей нет еще четырех, а она уже все знает о целебных травах. А вот ниспосланный свыше дар у нее будет, пожалуй, даже сильнее, чем у меня и у моей покойной мамы вместе взятых. Представь, уже сейчас ее начинают посещать вещие сны и видения.

Рауль, тяжело вздохнув, опустился на траву рядом с Брижит.

— Знаешь, а я частенько проклинаю себя за то, что отправился тогда с тобою к Фуа. Как поется в одной трубадурской песенке, «за сладкий миг он потеряет все». Вот я всего и лишился: замка, супруги, земель. Враги пируют в доме моем, а сам я обречен скитаться по дорогам войны.

— Не упрекай себя, милый, — прошептала Брижит. — У тебя ведь не было иного выбора. Ведь, если бы ты тогда вернулся в Монвалан, ты бы уже не ходил по этой грешной тверди. Тогда судьба твоя открылась мне так ясно, как никогда. Прости меня. Да, я воспользовалась тобой. Воспользовалась твоим телом. Но ведь мне нужен был именно ты. Душа твоя. Я мечтала о тебе, думала, стремилась во сне и наяву.

Рауль закрыл ладонями лицо. Казалось, еще мгновение — и этот сильный бесстрашный мужчина заплачет.

— Проклятый Монфор взял в плен мою жену и мать. Я сам чуть было не пал от его руки под Мюре. Когда я не вернулся после битвы в Ажене, несчастная Алианор, мать Клер, посчитав, что меня уже нет в живых, умерла от горя. Теперь мне не с кем оставить сына, и он скитается вместе со мной. Брижит, что мне делать? Подскажи. Ведь это ты дважды спасла меня от верной гибели. Твой образ являлся мне в самый разгар сечи, а потом я видел тебя в комнате, где меня уже собирался отпевать какой-то катар. Но, кроме меня, тебя там почему-то никто не заметил. Даже Люк.

— Рауль, видят не глазами, а сердцем. И это действительно была я. И буду всегда. Потому что мы связаны с тобой жизненной силой до самой смерти.

Рыцарь уронил голову на ее колени. Запустив пальцы в золотистые кудри, Брижит стала гладить его, словно малое дитя.

— Как твоя рана?

— Скоро и следа не останется. Люк мне сразу сказал, что без тебя здесь не обошлось.

— А он сообщил тебе, где меня искать?

— Что ты! — солгал Рауль (именно сын Кретьена тет-а-тет поведал ему, что Брижит родила от него девочку и где именно ее можно найти). — Просто я объезжаю гарнизоны Фуа и инспектирую оставшиеся у нас замки. После сдачи Тулузы нам уже некуда отступать. Либо они, либо мы. Впереди только кровь.

— Тише, тише, успокойся. Воевать — это твое дело. Но, Рауль, ты же добрый человек, ты воюешь за правое дело, ты защищаешь тех, кто не может за себя постоять. Ты такой мужественный и ты все выдержишь. Не стоит отчаиваться раньше времени. Ты же у меня такой сильный, такой красивый.

— Брижит! — воскликнул Рауль. — Я рыцарь. Существует кодекс рыцарской чести, по которому я всегда буду обязан хранить клятву верности своему сюзерену. То есть я никогда не буду принадлежать себе и не всегда поступать так, как хочу. И потом мои близкие: Клер, мама, Алионор — все они на моей совести. Я должен за них отомстить.

— Месть — оружие обоюдоострое. Любовь сильнее ненависти, — с абсолютной уверенностью изрекла Брижит, взяв в ладони его лицо.

— Прекрасная моя, я ведь не переставал о тебе думать, даже когда жил с Клер. А с ней у нас последнее время не ладилось. Я чем-то отталкивал ее. Ей было в тягость заниматься со мною любовью, — с трудом выдавил из себя Рауль.

— Просто Клер не такая, как ты. У нее совсем другой путь, — с дрожью в голосе прошептала Брижит.

— Я запутался, я устал, я не знаю, что делать дальше... но... но... — мысли путались, и речь подводила Рауля. — Я знаю, что люблю тебя.

— А я тебя не люблю? — учащенно дыша переспросила Брижит, и в следующее мгновение их губы слились в порывистом поцелуе. Брижит показалось, что этот сладостный поцелуй длится вечность. Измученные долгой разлукой влюбленные перешли на язык стосковавшихся по ласке тел. Крепкие ладони Рауля гладили ее стан и бедра, в страстном объятии он прижимал любимую все плотнее и плотнее. Брижит невольно вздрогнула, когда литой холодный набалдашник рукояти меча больно впился в ее живот, Рауль с трудом оторвался от ее губ и Брижит почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

— Подожди, — задыхаясь промолвила она. — Пойдем туда, в те заросли можжевельника.

Изумрудная пахучая листва обступала их со всех сторон. Монвалан спешно отстегнул пояс с мечом и бросил его на траву.

— Я хочу тебя, — простонал он, сгорая от нетерпения.

— И я по тебе стосковалась, — прошептала Брижит, спешно стаскивая через голову легкое летнее платье. При виде ее красоты у Рауля перехватило дыхание. Упругие белые груди со слегка загнутыми вперед твердыми темными сосками, возбуждающая округлость медового живота, зовущая близость тронутого черным лужком влажного лона. Упав на колени, Монвалан осыпал поцелуями ее стройные ноги, его золотистые кудри приятно щекотали кожу Брижит. Сжимая руками ее изящный стан, Рауль страстно впивался в живот, грудь и шею молодой женщины. Нашептывая нечто бессвязное, он пробегал дрожащими пальцами по ее спине, одновременно целуя каждый дюйм ее тела. Он покусывал ее шею, уши, лобызал ресницы, щеки и подбородок. Когда его язык коснулся ее верхней губы, Брижит, застонав, стала развязывать тесемки на его рубахе. Сбросив плащ, Рауль торопливо разделся и, оставшись совершенно нагим, привлек к себе ту, о которой так долго мечтал. Ее упругие горячие колени плотно обхватили его бедра, он яростно овладел ею. Брижит, томно застонав и забыв обо всем на свете, полностью отдалась животворящему пламени Страсти.

Время потеряло всякое значение для любовников, и, когда они, одновременно вскрикнув, наконец-таки оторвались друг от друга, Брижит явственно ощутила, как внутри у нее что-то разорвалось. Это было похоже на маленькую Смерть. Сладкий вихрь удовлетворенного желания унес ее в недоступные взору высоты.

Исполненная истомой Брижит всего лишь на миг сомкнула горящие веки и тут же увидела бешено кружившееся огненное колесо, пламенный круг стал ярче...

Взору наследницы древней мудрости предстали высокие городские стены. Обступившее их войско было охвачено паникой. Она видела бегущих в страхе воинов, к плащам которых были пришиты алые кресты. На забрале стены у зубца с узкой прорезью бойницы стоял Рауль... Клубы дыма скрыли его от ее глаз. У главных ворот лежал незнакомый ей рыцарь. Он прошептал какое-то имя. Образы замелькали перед глазами Брижит, наслаиваясь один на другой. Приемные покои неведомого ей дворца, часовня. И снова Рауль, надевающий кольцо на ее тонкий палец. Видение померкло, сменившись образом монашки. Нет, не монашки. Судя по одеянию то была одна из катарок перфекти. Брижит попыталась заглянуть под низко опущенный капюшон ее коричневой ризы, стараясь как следует разглядеть лицо. Мелькнули пряди волос цвета осенней листвы и, ощутив легкий толчок, Брижит окончательно пришла в себя. Над нею склонялся Рауль. Он был явно чем-то встревожен, но его голубые, как небо, глаза лучились несказанной радостью.