При этих словах оба заерзали.

– Вам не сообщили, кто я такая. Не сказали, что я еду в Москву в командировку по вызову, подписанному самим товарищем Берией. И вдобавок вы переусердствовали. Что получается? Тот, кто отдал приказ, вас крепко подставил. Если я сейчас вас отпущу, а в Москве нажалуюсь (я обязана это сделать), то понятно, на кого все свалят. Вас объявят английскими или немецкими шпионами и застрелят при задержании. Поэтому нужно, чтобы вы доехали со мной до Москвы. Скандала не избежать, но максимум, что вам будет грозить, – это увольнение из органов. Хотя, может быть, обойдетесь только понижением в званиях. Уяснили ситуацию?

Старлей попыхтел, помотал головой, потом наконец созрел.

– Уяснили.

– Еще вам для информации. Если бы со мной что-нибудь действительно случилось, то полетели бы головы. Много голов. Понятно?

Оба кивнули.

– Вот и хорошо. А теперь я хочу поспать и прошу мне не мешать. Расцеплять вас не буду, чтобы ничего дурного в голову не пришло.

Им ничего не осталось, как печально согласиться. И как раз в этот момент в дверь купе постучали.

– Кто там? – недовольным голосом, как бы спросонья, проговорила я.

– У вас все в порядке? Мне послышался какой-то шум из вашего купе, – послышался голос проводницы.

– Не беспокойтесь. Все в полном порядке.

Стало тихо. Интересно. Чего это проводница вдруг забеспокоилась? Тут я сообразила, что один мой знакомый, большой жук, на самом деле все-таки послал со мной сопровождающего. Но тот, видя, что я из купе не выхожу, решил не вмешиваться, а только проверил. Ну, майор, погоди! Хотя он, конечно, молодец!

Когда поезд уже подходил к Белорусскому вокзалу, я вышла из купе и первым делом подошла к проводнице. Представилась ей по всей форме и приказала пока в купе не заходить. Заодно сказала, что случайно порвала простыню, и дала ей пятьдесят рублей. По довольному виду проводницы поняла, что переплатила, но ничего. Спокойнее будет.

На перроне сразу увидела знакомую фигуру. Трофимов! Ох, как он мне нужен! Я первой выскочила на перрон и сразу подбежала к капитану. Оп! А ведь он не капитан, а майор. Интересно, он и тогда был майором или только сейчас присвоили?

– Товарищ майор, разрешите доложить. У меня срочное дело.

– Здравствуйте, Анна Петровна. Что у вас случилось?

– Меня в Минске пытались снять с поезда и арестовать.

– Что? Кто посмел?!

– Это уж вы сами выясняйте. А парочка, которая пыталась это сделать, сидит у меня в купе и ждет вас. – Я открыла свой баул. – Вот их документы, личное оружие и ключи от наручников.

– Подождите здесь, Анна Петровна.

С этими словами Трофимов заскочил в вагон и там застрял на несколько минут. Потом из вагона вышли, сильно прихрамывая на разные ноги, оба лейтенанта, и вид у них был, как бы это точнее сказать… потрепанный. Наручники Трофимов с них снял. У старлея под глазом светил хороший фингал, у лейтенанта на щеке алела широкая царапина (как это я умудрилась?). За ними вышел майор. Мы все пошли по перрону и дошли до комнаты дежурного. Там Трофимов сделал пару звонков, после чего лейтенантов забрал патруль, и мы наконец смогли от них отделаться.

– Да, майор Григорьев точно что-то чувствовал. Недаром он просил встретить вас. Вот что. Я думал поместить вас в нашей ведомственной гостинице, но теперь полагаю, что это не очень хорошая мысль. Пару дней поживете на знакомой вам квартире. А там видно будет. Я сегодня же все доложу товарищу Берии. А вы отдыхайте. В четырнадцать часов у товарища Берии будет совещание, на котором вам обязательно нужно присутствовать.

Приехали в квартиру в Варсонофьевском переулке. Поздоровалась с Дарьей Федотовной, которая тут же ушла, распрощалась с Трофимовым и плюхнулась на диван. Думала, посплю, однако получилась «индейская национальная изба, или фигвам», как говорил Шарик. Как когда-то пару месяцев назад, мыслям стало очень тесно. С разных сторон прокручивала мое путешествие из Барановичей в Москву. То, что меня решил прихватить товарищ Цанава, – это как дважды два. Теперь понятно, почему Вася был озабочен и почему хмурился майор Григорьев. Напрямую они, конечно, не могли мне это сказать, но, наверное, у этого Цанавы репутация бабника, а должность наркома в Белоруссии позволяет ему вести себя как удельный князь. Мужики, наверное, надеялись, что обойдется, однако не обошлось.

Остались невыясненными два вопроса: почему, зная о моей командировке в Москву, он приказал меня снять с поезда и почему, не заполучив меня, как ожидалось, не попытался перехватить меня, пока я была в поезде? Я вертела варианты и так и этак, пока не пришла к следующим выводам. Во-первых, Цанава мог не знать, что меня вызывает лично товарищ Берия. Поездка младшего лейтенанта в Москву в командировку и моя поездка по личному вызову Лаврентия Павловича – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Капитан докладывал, кажется, только, что я еду в Москву. А о том, кто конкретно меня вызвал, он просто не знал.

Во-вторых, Цанава, отдав распоряжение, мог не сразу спохватиться, а заниматься какими-либо другими делами. Отрядил своих лейтенантов и занялся текучкой. А когда спохватился, поезд уже ушел. Ну, не совсем ушел, однако из границ Белоруссии вышел. Перехватить меня на промежуточной станции? Но международный поезд делает в пути не так уж много остановок. И какой приказ отдавать, тоже непонятно. Искать лейтенантов или искать меня? Провести шмон по всему поезду – это точно наделает шуму, и неприбытие командированного в Москву с этим шмоном наверняка свяжут. Я бы на месте Цанавы просто послала пару человек – стоп, стоп. Как это «послала»? Поезд догнать можно только на самолете – вертолетов пока нет. Значит, посылать вдогонку не имеет смысла. Остается только вариант – позвонить по спецсвязи вперед и попросить проверить такой-то вагон. Ну проверят – и что? Арестовать сотрудника НКГБ с официальным удостоверением и с командировочным предписанием – для этого нужны очень веские основания и, опять-таки, поднимется шум. А может быть, проверка и была, только мой сопровождающий от майора Григорьева ее перехватил, тихо все объяснил и проверяющие так же тихо ушли.

Так, вроде бы сошлось. Осталось понять, что теперь предпримет товарищ Цанава. Мои анкетные данные ему ничего не скажут. Кстати, очень интересно, что там понаписали? Я ведь свою кадровую анкету не видела. Приняли на работу – и хорошо. Мой уровень товарищ Цанава не знает, если только не догадался связаться с майором. Но и майор может доложить ему не так уж много. Правда, то, что в НКГБ на работу меня принял сам товарищ Берия, сказать может. А товарищ Цанава наверняка не дурак. Иначе бы не добрался до такого поста. Значит, теперь он должен что-то предпринять. При этом исходить из того, что я уже все доложила и начальство в курсе.

С точки зрения товарища Цанавы я не такая уж значительная величина, чтобы из-за меня получить серьезный нагоняй. Поэтому особо беспокоиться он не будет. Кстати, приказ, если верить этим придуркам, он отдал аккуратный: именно доставить, а не арестовать. Поэтому будет упирать на то, что подчиненные его не так поняли. Сильно их топтать ему тоже не с руки: что ты за начальник, если у тебя подчиненные – дураки. Тогда можно предположить следующее: получил очень интересный материал и хотел сразу поговорить с тем, кто его добыл. А потом отправить товарища Северову в Москву следующим поездом. Виноват, что приказ отдал неточный, готов извиниться перед товарищем Северовой.

Теперь вопрос мне: приму ли я извинения? Приму! Мне еще работать в Белоруссии. И Васе тоже работать. Такой тип при желании может сделать много гадостей, а у нас на носу война. Значит, ссориться с ним не с руки. Но за прощение надо будет что-то с него слупить. Итак, план действий: все выслушиваю, хлопая глазами. Со всеми утверждениями соглашаюсь, сама огорчаюсь глупости посыльных, жалею, что с ними переборщила, принимаю извинения и прошу. А что прошу? Пока не знаю. К разговору что-нибудь придумаю. Э, а когда состоится такой разговор? Если все расположила правильно, то сегодня или завтра. Иначе товарищ Цанава сильно рискует.