Нет, я не видела. Этой картины никогда не вставало перед моими глазами. Это всего лишь моя выдумка. Просто она раздулась в моём сознании до невероятных размеров. Словно летние облака, которые рвутся и тут же принимают новую форму, едва округлившись, опять вытягиваются с какого-нибудь края и снова разрываются на мелкие клочки, мои фантазии, просачиваясь сквозь щёлочку в череде мыслей, постоянно меняют свои очертания, делаясь то громадными, то крошечными, то, превратившись в нечто страшное, вдруг вспыхивают ярким сиянием. Должно быть, и то, что произошло, всё есть фантазия того же рода.

«Надо будет привезти Момо на праздник в следующем году», — думала я. Кто скажет, где настоящие воспоминания, а где нет, быть может, я до последнего момента помнила то, чего с самого начала не было; праздник будет шествовать во всем своем блеске, а я в следующем году буду стоять рядом с Момо, чувствуя, как нарастает мощь торжества, и…

— Не уплывай, — прервала мои мысли женщина, и я словно рухнула на дно глубокой ямы. Тут же я обнаружила, что тело стало прозрачным. Совсем как у моей спутницы. Её голос звучал печально.

«Момо, — подумала я. — Милая Момо. Моя милая Момо», — продолжала думать я, становясь все прозрачнее. Ханадаси и вереница окружавших её мужчин двигались в танце, растянувшись на дороге, ведущей вверх по склону.

Так я брела вслед за женщиной, между тем мы оказались в самой глубине городка. Очнувшись, я обнаружила, что стою, прислонившись к ветхой колонне заброшенного строения посреди пустоши, куда меня вывела бегущая вверх по склону дорожка; сквозь щели в стене мелькало море.

— Опять исчезли звуки, — заметила я, женщина кивнула. Не было слышно ни единого звука, оттого казалось, что пространство внезапно разверзлось вокруг меня пустотой. И в этой пустоте рядом возникло несколько незнакомых существ. По виду они были куда тяжелее, чем те невесомые создания, что преследовали меня в универмаге, но в то же время их тела не имели четких очертаний.

— Не обращай внимания, и они отстанут сами, — посоветовала женщина.

— Знаю. Я сама хорошо это знаю.

То был не единственный раз, когда я видела его с другой женщиной.

Рэй сказал мне, что задержится вечером из-за вечеринки по случаю ухода одного из его коллег. Я ужинала раньше обычного вместе с Момо. Я приняла ванну и уложила дочь в постель. Завтра нам предстояла поездка на спортивные соревнования среди воспитанников детского сада, куда вскоре мы собирались отдать Момо, поэтому накануне вечером ей надо было поскорее заснуть.

— Я буду есть бэнто, да? — уже с ужина Момо пребывала в крайнем возбуждении. Слова «бэнто» и «соревнования» не сходили у неё с языка.

— Есё банан хосю взять, — попросила она, — и ранец тоже.

— Ну-ну, ранец тебе еще рано. Когда в школу пойдешь, тогда будет тебе и ранец, — не согласилась я, Момо пришла в бурное негодование. Ранцы, бэнто, соревнования, площадки для игр, тряпичный заяц Кийко — всё смешалось в ее голове в гремучую смесь. Момо окончательно разбушевалась.

— Хочу банан! — уже в истерике закричала она.

Чтобы утихомирить дочь, пришлось пообещать ей банан. После того как Момо уснула, я побежала в супермаркет, который работал допоздна. Вымытые волосы еще не до конца просохли. Ветерок близящегося к закату лета окутывал тело прохладой.

В темноте возле супермаркета стоял Рэй, рядом с ним была женщина. Прижавшись друг к другу, они о чем-то шептались.

— Ах, — вырвался у меня громкий вздох.

«Как он посмел, так близко?!» — изо всех сил я вглядывалась в темноту. Из неё проступал силуэт Рэя и силуэт женщины рядом с ним. Но чем дольше я всматривалась, тем больше сомневалась: Рэй ли это, и действительно ли там рядом с ним — женщина.

В спешке я купила бананы. Ещё салфетки и яблоки. Я надеялась, что, закончив покупки, не увижу их больше. Однако, когда я вышла из магазина, тени оставались на прежнем месте.

— Эй, — окликнула я Рэя. У меня все еще не получалось непринужденно звать его по имени. Тень повыше обернулась. Свет уличного фонаря падал в мою сторону, поэтому мне так и не удалось разглядеть лица стоящего передо мной человека. Бананы и яблоки в белом фирменном пакете вдруг стали сильно оттягивать руку.

Две тени так и остались стоять там, прижавшись друг к другу.

— В день соревнований была хорошая погода? — поинтересовалась женщина.

— А? — переспросила я.

— Ты же с ребенком ходила смотреть на соревнования?

Вроде бы, да. Кажется, мы с Момо, упаковав яблоки и бананы в пластиковый контейнер и захватив с собой подстилку, отправились вдвоем на площадку детского сада, где уже реяли полощущиеся на ветру флаги разных стран, смотреть соревнования.

— Рэй тоже был, — вспомнила я.

Было воскресенье. Проснувшись, я обнаружила Рэя, который как ни в чем не бывало спал рядом.

— Доброе утро, — бодро поприветствовал меня Рэй.

Момо еще посапывала во сне.

Мы все трое спали в одной комнате. Слева от меня лежала Момо, а справа — Рэй, так что наши постели образовывали на полу букву Ж, одна крайняя палочка которой поменялась местами со средней.

— Ш-ш-ш, — поднесла я палец к губам и прильнула щекой к его груди. Рэй уже хотел было встать, но опять откинулся на постель.

— Обними, — вырвался из моей груди вздох желания.

Рэй колебался.

— Ну же, не тяни, — настойчиво посмотрела я ему в глаза. В радужке отражалась часть моего лица. Я дотронулась пальцами до брюк его пижамы.

Пустив в ход всю ладонь, я с удовлетворением почувствовала его возбуждение.

Момо что-то промычала. Её голос вырвался сквозь сонное сопение. Рэй, не шевелясь, подчинился ласкавшей его руке. Я легла сверху. Наши тела оказались распластанными друг на друге, словно футон и покрывающее его одеяло. Приподнявшись на руках, я переместила бедра туда, где только что была моя рука, к самой вершине.

— Вошёл, — прошептала я, Рэй едва заметно нахмурился.

«Мучительное выражение», — наблюдая за его лицом, начала двигаться я. Его плоть легко скользила внутри меня. Закрыв глаза, Рэй, казалось, лишь безучастно сносил это движение. Но, несмотря на это, я ощутила, как его тело мгновенно подхватило начатый мною ритм. Словно по немому сговору, мы двигались с ним в один лад. Наконец, он извергся в меня тихо, чтобы не разбудить Момо, и глубоко.

Просыпаясь, заворочалась Момо. От меня исходил запах Рэя. Сжавшись, я поспешила в ванну и встала под душ. Из нутра хлынул поток и заструился по телу вместе с водой. Я вновь сжалась, сдерживая его. Мне хотелось, чтобы он проник в самые глубины и там, в потаенном уголке моего тела, зародил существо, которое потом обретет человеческие формы. «Пусть он заставит меня вновь почувствовать эту мучительную тошноту», — мысленно молила я.

— Мамоська, — позвала Момо, распахнув двери ванной комнаты. — Возьмёсь бананы, ладно? Сегодня на небе солнысько!

Её голосок, ещё похожий на лепет грудничка, был таким милым и по-младенчески нежным, что мне тут же захотелось сжать её в объятьях, зарывшись лицом в маленькое тельце.

Сидя на площадке детского сада, Рэй выглядел утомленным. Нещадно палило солнце.

— Что-то я устал. Дел в последнее время навалилось… — пожаловался он и вытянулся на серебристо-сером покрывале. Накрыв панамой лицо, он положил голову на скрещенные под затылком руки и поставил на землю согнутые в коленях ноги. Так его можно было принять за любого другого мужчину.

— В следующем году и наша Момо в садик пойдет, — из-под шапки глухо пробубнил Рэй.

В тот день Момо тоже должна была бежать наперегонки с другими такими же, как она, малышами, которые еще не ходили в садик.

— Я следуюсяя побегу, — стащив панамку с лица Рэя, сообщила ему она.

— Хорошо, хорошо, — повиновался он, снова принимая сидячее положение.

Посадив Момо к себе на колени, он взял её обеими руками под мышки и несколько раз подкинул. Момо залилась пронзительным смехом.