— Я встречусь с Рэем?

— Не знаю, — сухо ответила она.

Мы долго шли по берегу, огибая полуостров по краю. Я думала о неприветливом официанте и скучающей парочке, которые остались внутри белого здания.

— Они, наверное, исчезли, — прошептала я. Женщина отрицательно покачала головой.

— Это мы исчезли, — спокойным тоном объяснила она.

— Момо… — вырвался навстречу бушующим волнам мой зовущий крик. Я забыла о Момо. Но вспомнила. Вспомнив, я поняла, что смогу вернуться назад. Туда, где до сих пор стоит белое здание. Туда, где женщина не существует. Женщина сжала пальцы. Мое тело начало таять. Накатила огромная волна, и я почувствовала, как проваливаюсь в небытие.

Очнувшись через миг, я вновь ощутила телом ветер и дождь.

— Мы садимся на корабль? — спросила я.

— В шторм суда в море не выходят, — бесстрастно ответила женщина.

Казалось, только что мы шли по самому краю мыса, как вдруг каким-то странным образом снова очутились у причала. Люди в праздничных одеждах все до единого исчезли. «Должно быть, спрятались от дождя», — подумала я. Только где-то вдалеке слышались звуки флейт и барабанов.

— Звуки вернулись? — спросила я. Женщина отрицательно покачала головой.

— Это не то, что ты думаешь. Это здешние звуки, а там — другие, — тихо проговорила она.

Смысл её слов не был до конца понятен мне.

— Мне все равно, — с наигранным легкомыслием в голосе заявила я. — Я вообще не думала, что окажусь в таком странном месте.

«Мне все равно», — услышала я собственный голос. Он, как все обычные звуки, раздавался не внутри моего тела, а снаружи.

— У меня есть Момо, я не могу идти дальше, — заявила я. Женщина изменилась в лице.

— Ты не хочешь увидеть Рэя? — тихо спросила она.

Всё-таки эта женщина что-то знает о нем. С удовлетворением осознав это, в то же самый миг я почувствовала желание отступиться и бежать прочь.

— Неужели ты знаешь, что он за мужчина? — не желая чувствовать себя побежденной, с упреком в голосе начала допытываться я.

— Ничтожный мужчина, — обронила она.

Ветер свирепствовал. Мало того, он дул с еще большей силой, чем раньше. В гавани было сравнительно тихо, но бушующие волны из открытого моря уже энергично подступали к причалу, подтачивая плотину.

«Он был ничтожным мужчиной?» — рассеяно думала я. От ударов дождя болело все тело.

— Смотри, ты совсем промокла, — со слабой улыбкой заметила женщина. От её слов я почувствовала, что вымокла до нитки не только снаружи, но и изнутри. Инстинктивно я присела на корточки и сжалась в комочек.

— Момо, — звала я. — Помоги, помоги, Момо!

— Ты зовешь на помощь ребенка? — глумливо захихикала женщина. «Безжалостно смеется надо мной, — про себя подумала я. — Кто она такая? Женщина, которая даже не ела суп с китайскими пельменями». Вдруг мне захотелось изо всех сил выгнуться и сдавить влажно таящую частичку моего тела. Влага была готова вот-вот выплеснуться из меня.

— Не хочу! — крикнула я. Но звук моего голоса не вышел наружу.

— Оттого что на самом деле ты желаешь этого, ведь так? — попрекнула женщина. Её тон стал раздражать меня. Зачем только я пошла за ней?

— Потому что ты такая же, как я.

— Неправда, — замотала я головой. Женщина еще громче захихикала. Я сделала попытку стряхнуть с себя истому и собраться, но ничего не получилось. В тот же миг мое тело увлажнилось. Ни во время соитий с Рэем, ни в постели с Сэйдзи, еще никогда прежде влага не изливалась из меня так легко и свободно.

За несколько минут до появления Момо на свет, мне приказали: «Не тужьтесь». Даже после того как матка полностью раскрылась, и плод, медленно вращаясь, постепенно начал выходить из меня, я услышала строгое предупреждение: «Не тужьтесь. Потерпите. Ещё рано. Уже скоро. Но не сейчас».

Еще потерпеть: даже пять минут мне тогда показались вечностью. Вот и сейчас мне едва удавалось себя сдерживать. Переполнившись до краев, мое тело страстно желало излиться. Еще потерпеть и еще чуть-чуть. Я знала, что стоит только изо всех сил зажмуриться и сосредоточиться на ощущении расплывающейся истомы, как возбуждение тут же достигнет своей наивысшей точки. Но я терпела.

Ещё мне говорили не закрывать глаза. «Тужиться уже можно, но глаза откройте. Постарайтесь все время смотреть на потолок. А теперь со всей силы выжимайте к ягодицам. Со всей силы, хорошо?»

«Роды куда более страшная вещь, чем мне это представлялось», — поняла я, уже лежа на родильном кресле. Мне никто не сказал, что дойдет до такого. ««Страшно» — не совсем то слово, чтобы выразить все ощущения. Скорее «странно», это больше подходит к моему теперешнему состоянию, — думала я. — Рожать ребенка странно».

Я тужилась с этой мыслью. Вернее, во время потуги вообще ни о чем не думалось, но в коротких передышках между схватками в моем сознании с головокружительной быстротой вертелось одно: странно, странно…

Я терпела, но тело само уже достигло пика. Из груди вырвался вздох: «А-ах, всё…» После этого я сразу очнулась. И в тот же самый миг очертания женщины исказились. Буря еще бушевала, но вернулись звуки. Постепенно стали проступать силуэты людей.

Женщина куда-то испарилась.

— Вы же совсем вымокли. Я вам сейчас вынесу полотенце, — окликнула меня из лавки пожилая торговка мандзю — полная старуха с простодушным говором.

Добравшись до гостиницы, я попросила принести мне в комнату виски.

— Бутылку виски и лед. Чейзер вы найдете в комнате, — плавная речь консьержа на другом конце провода внутреннего телефона была неопровержимо реальна, мне показалось это странным. Где же я находилась все это время?

Мне вдруг захотелось услышать голос Сэйдзи, и я достала мобильный телефон. Нажав кнопку, я приложила трубку к уху. Гудка не последовало. Должно быть, промок и сломался. Я попыталась позвонить домой, но телефон неизменно молчал.

Тогда я взяла гостиничный аппарат и начала крутить диск. Ответила Момо.

— Это ты, мама! — мягко ответил мне голос дочери. «Может, она делается мягче, когда меня нет рядом», — думала я, перекидываясь с Момо простыми фразами:

— Бабушка в порядке? У вас дождь? Ужас. Пока еще надо поработать. Извини. Послезавтра приеду. Да. Правда? А-а-а. Ну, да.

Повесив трубку, я стала набирать номер Сэйдзи. Но остановилась, передумав. У меня вдруг возникло чувство, что Сэйдзи непременно догадается о том плавящем тело возбуждении, что я испытала во время путешествия с женщиной.

В комнате над встроенным ящиком висело большое овальное зеркало. В нем виднелось отражение моего лица. Мокрые волосы высохли и теперь лежали спутанными прядями. Губы потеряли краски. Под глазами залегли темные круги.

Я подошла к зеркалу и, раздевшись по пояс, взглянула на себя. Груди вяло обвисли. Кожа под ложечкой совсем белая. Спрятанные уголки на теле всегда белые. У Момо кожа смуглее. Её кожа такая упругая — будто натянули — так и манила к себе прикоснуться. Но мне больше не было дозволено трогать её по своему желанию. Мне хотелось стать с Момо единым целым: болтать с ней, находиться с ней рядом, перепутаться и перемешаться. «С ней, — думала я, — а не с той женщиной или кем-то еще».

Глядя в свое отражение, я попыталась представить лицо Момо. В последнее время она опять стала походить на меня. Хотя еще совсем недавно её внешность сильно напоминала мужа. Если немного убрать щеки, глаза сделать чуть глубже и подправить брови, то Момо будет вылитая я.

«Ненавижу зеркало», — всегда думала я. В зеркале нет того, что ты в нем видишь. Там — твое собственное тело, но, протянув руку, ты не можешь прикоснуться к нему.

Сейчас я уже не питала былой неприязни к зеркалам. Обладание собственным телом стало для меня повседневностью. Но в возрасте Момо я не знала, что с ним делать. Я не имела ни малейшего представления о том, как функционирует та или иная часть меня, как реагирует тот или иной мой орган. Незнание рождало в душе страх.