Теперь в свободные от занятий в кружке дни она доставала старенький магнитофон «Весна», вставляла чистую, вернее, бывшую когда-то давно чистой кассету, нажимала на кнопку «Запись» и пела, пела, пела… В основном ее репертуар состоял из песен Аллы Пугачевой. С бурей эмоций, с надрывом, со слезами Лена исполняла «Арлекино», «Осенний поцелуй», «Ты на свете есть» и все такое прочее, а потом, перемотав кассету, слушала себя и каждый раз оставалась недовольна. «Паршиво, паршиво!» – ругала она себя и начинала новую запись. И так раз за разом, день за днем.

Однажды мама вернулась домой чуть раньше обычного и случайно услышала пение дочери. «Ты смотри, как у тебя здорово выходит! – похвалила она Лену. – Не Пугачева, конечно, но хорошо, чисто, молодец!» Девочка вся залилась счастливым румянцем. Это был первый и, пожалуй, единственный комплимент от матери в связи с подготовкой Лены к актерскому будущему, да и то по незнанию – тогда ведь девочка еще ни разу вслух не высказала свою мечту стать актрисой, и все, что она делала, родители воспринимали скорее как девичью игру, нежели как что-то серьезное.

К седьмому классу Лена неожиданно сильно поправилась, и это стало катастрофой. Мать утешала, говорила что-то про гормональный сбой, который случается в подростковом возрасте. Но Лена больше грешила на бутерброды и пирожные, которые она поглощала у телевизора, смотря все фильмы подряд. Сначала любимые юбки и брюки стали тесны, потом она и вовсе перестала в них влезать. А однажды, гуляя по парку, Лена увидела весы, заплатила полтинник, встала на них и ахнула – семьдесят два кило! При ее росте метр шестьдесят восемь это просто караул! С таким весом ее не то что в актрисы, вообще никуда не возьмут! Нужно срочно худеть, и причем не меньше, чем на пятнадцать килограммов. Следующие два года она провела на диете: доводила себя до изнеможения, неделями пила только воду и съедала лишь пару яблок в день, ходила, пошатываясь, на грани обморока и чуть не попала в больницу от истощения. Родители подняли панику, потащили ее к врачам, тетка в белом халате пыталась ей что-то внушить… Но Лена никого не слушала. Она знала только одно – из-за этой ужасной жирности мечта всей ее жизни может пойти прахом. Допустить это никак нельзя!

Справиться с проблемой неожиданно помог Сашка Макаров, парень из их двора, тремя годами старше ее. В детстве он ей прохода не давал, все время норовил задеть: то репейником в нее кинет, то толкнет, то за волосы дернет. Потом лезть вроде бы перестал. Но вскоре его приставания стали еще противнее. Бывало, идет Лена вечером домой после драмкружка, а он стоит или сидит с компанией ребят, курит. Увидев ее, обязательно заорет на весь двор какую-нибудь глупость типа: «Ну че, Ленка, когда целоваться будем?» И все, естественно, ржут. Дурак, одним словом.

И вдруг однажды Сашка появился у школьных ворот с букетом.

– В общем, это… – переминаясь с ноги на ногу, промямлил он, – это тебе! – и протянул ей цветы.

«Розовые розы Светке Соколовой» – тут же фальшиво затянул чей-то ехидный голос за спиной, хотя розы были совсем не розовые, а красные.

Однако на дразнилку Лена не обратила никакого внимания. Она и обрадовалась, и растерялась, и удивилась, и от неожиданности задала совершенно глупый вопрос:

– А почему?

– Ну, это… Ты мне давно нравишься, – пряча глаза, выдавил из себя Сашка. – Красивая ты очень. И глаза у тебя, и фигура…

Не зная, что ответить и как себя вести, Лена прошептала тихое «спасибо» и, зажав в руках розы, поспешила домой. Нет, с Сашкой ничего не сложится, это однозначно, он ей никогда не нравился. Но его слова о фигуре немного озадачили. Уже дома, раздевшись догола, она долгим оценивающим взглядом осматривала свой живот и бедра и решила, что все в порядке. И с диетой, пожалуй, можно завязывать. Главное – постоянно поддерживать себя в форме, чтобы не вернуться к тому, от чего ушла.

С того дня родители облегченно вздохнули – дочь перестала изнурять себя голодовками, хоть и ела очень мало, все больше фрукты и овощи и небольшими порциями, но это все же лучше, чем ничего. По утрам Лена вставала на полчаса раньше, чтобы успеть совершить пробежку, вечером, после всех занятий, делала зарядку и по четверть часа качала пресс.

Чем старше становилась Лена, тем крепче была ее уверенность в принятом решении. Несмотря на то что вокруг не было ни одного человека, который бы ее поддерживал. Даже лучшая подружка Люська, первая в классе отличница, взывала к ее разуму:

– Ленок, ну это просто несерьезно! Кто не мечтал в детстве быть артисткой?! Однако у нормальных людей с возрастом это проходит. Пора и тебе повзрослеть, взяться за ум да начать готовиться к поступлению в какой-нибудь нормальный вуз. А то выпускной на носу, а у тебя какие-то мечты заоблачные!

– У меня не заоблачные мечты, а вполне реальные, – обиделась Лена.

– Да какие ж они реальные? Не смеши. Ты что, не представляешь, какой в театральные конкурс? Да еще в Москве! Не поступишь ты – только год даром потеряешь.

Светка, приятельница по двору, их с ней еще мамы вместе в колясках катали, напирала на другое:

– Ты лучше о личной жизни подумай! Это ж стыдобища – шестнадцать лет, а еще ни с кем даже не целовалась. Так можно и старой девой остаться… Посмотри – у всех девчонок парни есть, только ты одна, как дура. Вместо того чтобы в кружок свой бегать да книжки читать, лучше бы закрутила с кем-нибудь. Что ты, хуже всех, что ли? Ничуть не хуже, и парням нравишься, вон Сашка за тобой хвостом ходит…

С родителями вышло еще хуже. Лена до сих пор как страшный сон вспоминала разговор, состоявшийся за два месяца до выпускного, в апреле, в день ее рождения. Был семейный праздник, мама приготовила много всяких вкусностей – ее любимый салат оливье, жареную курицу, конечно же, медовый торт. За столом папа поднял рюмку с домашней наливкой и провозгласил тост за дочь. Сказал, что она у них уже совсем взрослая, заканчивает школу, через год станет совершеннолетней и ей пора решить, какую дорогу выбрать в жизни – пойти ли работать, поступить ли в училище или подать документы в какой-то вуз. Лена поняла, что больше молчать и скрывать уже нельзя. И спокойно ответила, что уже все решила и давно выбрала вуз, в который будет поступать. В театральный, на актерское отделение. В Москве.

Новость произвела ошеломляющий эффект. Папа так и застыл с рюмкой в руках. А мама принялась кричать, что голова у Лены забита всякой чушью и что она губит себя.

– Ну что ты еще придумала? Какая Москва, кому ты там нужна? Только деньги потратишь на билет туда и обратно. А деньги эти, между прочим, матери с отцом знаешь как тяжело достаются?

– Мам, если ты только за это беспокоишься, то напрасно, – парировала дочь. – Деньги на билет у меня есть, я скопила из своих карманных.

– Да не в деньгах дело! – не унималась мама, хотя видно было, что после такого сообщения Лены ей стало несколько легче. – А в том, что ничего у тебя не получится, это ж заранее ясно. Прокатаешься туда-сюда зазря.

– А если не зазря?

– Ну посмотри ты в зеркало, – уверяла мать, – какая ты артистка? Они же все красавицы, а ты обычная девчонка, ни кожи, ни рожи, прости господи! Да таких, как ты, там, в этой Москве, миллион! Кто ты такая? Тебя в этом твоем театральном и на порог не пустят!

– Мама, это мое призвание.

– Да не смеши ты меня! Призвание у нее! Блажь это все. Блажь и дурь, вот что я тебе скажу. Выкинь из головы!

Словом, закончился праздник скандалом. Ругались они с матерью вдвоем, отец в этом не участвовал, сидел молча и не принял ни одну из сторон. Он вообще был, как считала Лена, человеком довольно слабохарактерным, подкаблучником.

А та ссора так ни к чему и не привела. Каждая – и мама, и Лена, вскоре ушедшая на улицу и пробродившая там до темноты, – осталась при своем мнении.

Даже Тамара Александровна, любимый педагог в драмкружке, и та несколько раз осторожно начинала отговаривать воспитанницу от принятого решения. Мол, ты, конечно, способная девочка, работящая, настойчивая, но этого мало, очень мало… Среди абитуриентов московских вузов тысячи способных настойчивых девочек, ей ли этого не знать, она сама когда-то была одной из них. У многих из этих девочек родители работают в театре или кино, у них есть связи, деньги, их готовили к поступлению педагоги этих же вузов – и даже при таком багаже не каждой из них удается стать студенткой театрального института. А если и удается, это все равно не гарантирует успеха. В России ежегодно театральные вузы выпускают сотни актеров и актрис, но лишь единицы из них становятся популярными, играют в хороших театрах и снимаются в кино. Остальные ютятся где-то на задворках, а то и вовсе меняют профессию. То ли это будущее, которого хочет Лена? Может, передумать, пока не поздно?