Тороп расстелил карту на кухонном столе. Можно было поехать в заповедник Гран-Жарден — на полпути между Монреалем и Сагеней. Территория размером с французский департамент, и никого, кроме бобров и медведей. Здесь было несколько небольших зон, оборудованных для отдыха, и загородных домиков на берегах озер. Просто чудо.

О'кей. Теперь детали. Утром он возьмет напрокат микроавтобус — «крайслер» или «понтиак» последнего поколения с автоматической системой управления, бортовым компьютером, сверхсовременным ветровым стеклом, снабженным новейшей оптической системой, и чуть ли не с водопроводом, газом и каналом CNN. Они смогут ночевать внутри втроем, в спальных мешках. Доуи поедет следом на «тойоте».

Оружие. Никаких глупостей. Они возьмут с собой винтовки и разрешение на них, но никаких пистолетов-автоматов или «Арвен». И помповое ружье в качестве охотничьего оружия.

Если их остановят, например за превышение скорости, сначала нужно показать документы на право ношения оружия, а потом вежливо предупредить, что в багажнике ствол. Никаких неприятностей. Бумаги оформлены так, что комар носа не подточит — все должно пройти как по маслу.

Тороп — канадский бизнесмен; Ребекка и Доуи — сотрудники филиала его компании в Британской Колумбии, они отвечают за безопасность; Мари — секретарша. Они путешествуют с оружием, потому что слышали, что на дорогах в окрестностях залива Джеймс, куда они направляются, не вполне безопасно. Ходят слухи, что организованное «Ангелами ада» убийство служит прелюдией к полномасштабной войне. Объяснений будет предостаточно. Их только что вбили в голову даже самым умственно отсталым сотрудникам полиции Квебека.

Они собирались совершить двух- или трехдневный поход по территории заповедника и сразу же вернуться назад. Если повезет, Мари получит недельную или двухнедельную передышку от кризисов. А значит, все они смогут вздохнуть спокойно хотя бы на это время.

Действительно, блестящая идея.

* * *

Грунтовая дорога № 17 оказалась каменистой просекой, которая змеилась среди поросших лесом холмов вдоль озер, — отливающей серебром маленькой запятой, воткнувшейся между двумя пригорками. Они остановились у озеро Мальбе — возле большой площадки с кучей домиков. Здесь же были небольшое место для пикника и длинная бревенчатая пристань, у которой мерно покачивались две-три лодки.

Тороп вежливо поговорил с четой пенсионеров, сидевших на пристани, пока остальные сваливали рыболовные снасти возле одной из лодочек. Он узнал, что этот участок арендован на год каким-то заводским комитетом или частным пенсионным фондом. Тороп спросил, можно ли снять здесь жилье, нет ли свободного домика или даже двух.

Снять домик было нельзя, но им разрешили разбить лагерь чуть в стороне.

Место для пикника было оборудовано минимумом удобств и отличалось деревенской простотой. Туалет оказался просто деревянной хижиной, в которой был цементный блок с дырой посередине. Несколько столов, скамейки, деревянный навес. Синий пластиковый контейнер для мусора. Как раз то, что нужно, чтобы Мари, он сам и вся их веселая компания насладились жизнью на открытом воздухе. Избавились от стресса и токсинов. До отказа насытили систему кислородом, прочистили карбюратор, клапаны и остальную дребедень. Восстановили равновесие, избавились от негативной энергии, привычки жить сиюминутными интересами и противопоставили им богатырское здоровье.

План был безупречен.

Первый день медленно тянулся до самых сумерек. Только и делай, что читай книгу (Тороп), слушай однообразный техно-рок (Ребекка), изнуряй себя йогой (Мари), не делай ничего (Доуи), ужинай тем, что купили в Монреале по дороге на автобан (все). Пара жареных цыплят и два контейнера с бататом из закусочной «CocoRico» на берегу реки Святого Лаврентия. Несколько порций салата по-китайски. Йогурты в гигантских бутылях. Копченое мясо. Две головки французского камамбера. Яблоки. Пиво. Кока-кола. Минеральная вода. Бутылка шардоне.

Во второй половине дня Тороп позволил себе выкурить маленький косяк с местной дурью — хорошо знакомым ему «северным сиянием». Когда солнце опустилось к самому горизонту, он уже успел здорово проголодаться.

«Рай земной», — думал он, пожирая свою часть цыпленка и порцию батата.

Он почувствовал восторг, когда лучи закатного солнца воспламенили небо и чилийское вино подсластило резкий вкус камамбера. Позже, сидя лицом к озеру на краю пристани, он долго смаковал яблоко — сладкое, как мед.

Засыпая в своем спальном мешке возле микроавтобуса «Вояджер», после финальной дозы наркотика, Тороп громко рыгнул, возблагодарив Творца за то, что Тот так щедро даровал ему — пусть на краткий миг — столько порядка, спокойствия, роскоши и неги.

18

От вошедшего в комнату человека из Владивостока веяло неслыханной мощью. Даже Горский замер на месте.

Марков поспешно вскочил с кресла. Горский тоже встал, но медленнее: он должен был сохранять спокойствие и играть свою роль как можно убедительнее.

Человек шагнул ему навстречу с улыбкой, напоминавшей оскал хищного зверя. Он был выше Горского больше чем на голову. Мужчина раздвинул огромные руки, чтобы по традиции обнять его. Ему показалось, что его сжали стальные щупальца, которые вот-вот раздробят ему кости.

Горский знал, что это означает: «Антон, нам нужно поговорить один на один, по-мужски».

Щупальца наконец разжались, и Горский получил возможность разглядеть мощное тело, упакованное в костюм для толстяков от Версаче в стиле неодвадцатых годов, который совершенно не шел ее владельцу, толстое круглое лицо, бритый череп, кустистые брови.

«Настоящий мерзавец, — подумал Горский. — Как и я».

Дмитрий Меркушев по прозвищу Китаец. Этой кличкой его наградили японские якудза, увидевшие в нем сходство с каким-нибудь уроженцем Маньчжурии. Он был одним из главных воров в законе далекого города на берегу Тихого океана. Именно его приказам отныне придется подчиняться Горскому.

Они сели по разные стороны стола. Горский сделал незаметный, но недвусмысленный знак Маркову. Тот моментально испарился.

Гость оценивающе оглядел просторную гостиную в светлых тонах, роскошные диваны и кресла шведского производства, выложенные хрусталем световые колодцы, через которые в комнату падали золотые солнечные блики, огромный стол в стиле ар-деко, за которым они сидели, и одобрительно цыкнул зубом, разглядывая продолговатые предметы, выставленные напоказ почти повсюду — на стенах или на бронзовых подставках.

— С тех пор как мы виделись в последний раз, твоя коллекция опять пополнилась.

Горский улыбнулся и нажал кнопку. Появился робот-слуга от компании «Хонда» с двумя заиндевевшими стопками, ведерком со льдом и бутылкой настоящей зубровки.

— Ты еще не видел лучший экземпляр. Оставим это на сладкое.

— Прекрасно, Антон, прекрасно. А это что такое?

Горский обернулся:

— Самая первая модель «Экзосет». ^[69]Говорят, этот экземпляр был установлен на одном из истребителей «Мираж» аргентинской авиации во время войны за Фолклендские острова.

— Здорово!

— Выпущен девятого декабря тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Как и все остальные экспонаты, находится в идеальном состоянии, полностью готов к эксплуатации.

Китаец расхохотался:

— Возможно, они тебе еще понадобятся.

Горский напрягся: угроза в словах собеседника была почти неприкрытой. Это был сигнал, что пора сворачивать обмен любезностями и переходить к делу.

— Ну, какие новости?

Китаец ответил не сразу. Он поудобнее устроился в огромном, приглушенно скрипевшем кожаном кресле.

— Ты влез туда, куда не следовало. Эти истории с байкерами не сулят ничего хорошего. Наши бруклинские друзья говорят, что лучше бросить это дело. Легавые всего североамериканского континента стоят на ушах. Там сейчас слишком жарко.

Горский почувствовал, как кровь отхлынула у него от лица.