– А когда он уехал, вы решили его наказать?

– Да, решил… Что мне теперь будет?

– А как вы сами думаете?

– Я всего лишь стекло разбил. Сколько это стоит?

– Какое стекло?

– Как какое? Я бутылку в его машину бросил…

Егор подкараулил Костылина вчера вечером, когда тот выезжал на своей машине с территории офиса. Темно было, и место он выбрал безлюдное. Когда «Мерседес» проезжал мимо, он швырнул в него бутылку из-под шампанского. Жаль, не было зажигательной смеси, чтобы заправить ею этот метательный снаряд. Но ничего, разбитое стекло тоже неприятность. Хоть какая-то месть. Только как милиция об этом узнала? Ведь не было же свидетелей. И никто его не догонял…

– Бросили в машину бутылку. Понятно… И вы готовы признать это официально?

– Да…

– Хорошо.

Гущин заполнил шапку протокола, и Егор под запись рассказал, как было дело. А потом подписался под своими показаниями.

– И что мне теперь за это будет? – спросил он, когда протокол допроса лег в папку.

– За стекло? За стекло – ничего. Заявления нет, разбитое стекло заменили оргстеклом, так что все в порядке. Плохо только то, что вы на этом не остановились. И сегодня убили Костылина, так?

– Кто убил Костылина? Я?! – протянул шокированный Егор.

– А разве нет? – пристально и с безжалостной насмешкой посмотрел на Хромцова капитан.

– Не убивал я Костылина!

– Он шел трахать твою жену, Хромцов.

– Что?! – вскипел Егор.

И сама новость его взорвала, и то, как ее преподнесли.

– То, что слышал, рогатый! – презрительно скривился Гущин. – И сядь, а то я сейчас рога тебе обломаю.

– Да как вы смеете!..

– Смею! – Капитан с такой силой ударил по столу ладонью, что Егор испуганно вздрогнул. А если он его самого ударит? Кулаком. В лицо…

– Ты человека убил, Хромцов! – заорал Гущин. – Ты отца у сына забрал! Мужа у жены! Ты убийца! Как я еще могу с тобой разговаривать?

– Но я никого не убивал, – вжав голову в плечи, жалко пробормотал Егор.

– А это что такое? – Капитан достал из папки протокол допроса и взмахнул им, как дирижер палочкой. – Ты сам признался, что у тебя был конфликт с Костылиным. Это раз. Костылин шел к твоей жене. Это два. Его убили по дороге к ней. Это три. И главное, на балконе твоей квартиры был обнаружен нож с пятнами крови на нем… Ты меня слышишь, Хромцов? У тебя дома обнаружили орудие убийства!

– Но я не убивал!

– Где ты находился с двенадцати до часу дня?

– На работе… У нас обед с двенадцати часов… Я в кабинете у себя был… Чай с печеньем…

– Кто это может подтвердить?

– Да кто угодно!

– А конкретно?

– Дима Деткин… Правда, он на обед уехал… Он домой всегда ездит, там рядом… И Соболева тоже не было…

А Юра Соболев у кассирши был. У них производственный роман с интимными отношениями. Запрутся на обед в кассе – и…

– Но я точно в кабинете все это время был!.. Мария Васильевна заглядывала… – лихорадочно вспоминал Егор.

– Когда?

– Диму спрашивала. Только она ушла, и он появился… Примерно без пяти час это было…

– А Костылина предположительно убили в половине первого. Вот видишь, ты на обед печенье ешь, а он чужих жен в это время трахает…

– Что вы такое говорите! – возмутился Егор.

– Ах да, извини, парень, сегодня ты печенье не жрал. Сегодня ты на обед Костылина сожрал… Зарезал его и с балкона спрыгнул.

– С балкона?!

– Только придуряться не надо! Я тебя насквозь вижу! С балкона сиганул и нож при этом выронил… Конкретно ты попал, парень! Лет на пятнадцать как минимум. Но еще не поздно исправить положение. Верней, смягчить свою вину. Экспертиза еще не установила, чья кровь на ноже. А пока результата нет, обвинение мы тебе предъявлять не будем. Вот когда предъявим, тогда уже поздно будет признаваться. Тогда уже никакого снисхождения не получишь и сядешь на все пятнадцать лет. А может, и вышку дадут. Расстреляют тебя, а твою жену будет трахать какой-нибудь Вася Пупкин…

– Хватит! – вспылил Егор. – Вы не смеете так говорить о моей жене!

Но Гущин лишь презрительно усмехнулся. Не впечатлила его акция протеста. Да и сам Егор понимал, насколько беспомощным он сейчас выглядел.

– Это жизнь, Хромцов. Если ты не знаешь, вся наша жизнь крутится вокруг полового вопроса. И крутится, и закручивается. Вот и у тебя закрутиться может. И у твоей Лены. У нее новый муж может появиться.

– Но я не убивал Костылина! – воскликнул Егор.

– Да, но все факты против тебя. Даже алиби у тебя нет…

– Я на заводе был… На проходной могут подтвердить, что я никуда не уходил.

– Знаешь, для чего заборы строятся? Чтобы через них перелезать. Или дыры в них делать. Ты мимо проходной мог пройти…

– Но я не проходил!

– Ты можешь говорить что угодно, но дело твое дрянь. Алиби нет, орудие убийства у тебя дома…

– Но я не убивал!

– А может, Лена твоя Костылина убила? – засмеялся вдруг капитан. – А что? Тебя на проходной не видели, значит, она это сделала. И нож на балконе оставила… Может, ее надо задержать? Сейчас мы съездим за ней, закроем ее в КПЗ… Это просто. Для нас. А для нее могут возникнуть сложности. Это в СИЗО есть разделение камер на женские и мужские, а здесь у нас разделения нет. Закроем ее в камеру к уголовникам и на ночь оставим… Ты, наверное, смотрел порно, где молодых и красивых в тюремных камерах имеют?

– Хватит! – взвыл в отчаянии Егор.

Он действительно видел германский ролик, где два надзирателя развлекались с заключенной. Но тогда он и подумать не мог, что на месте этой красотки может оказаться Лена…

– Боюсь, уголовники тебя не услышат. И твоей жене рот заткнут, если она будет возмущаться. Угадай, чем?

– Подонок! Какой же ты подонок!

Вне себя от ярости Егор соскочил с табурета и бросился на Гущина. Но тот как будто этого и ждал. Он поднялся ему навстречу, отбил руку и ударил в живот. Острая боль скрутила Егора, швырнула на колени и завалила на бок. А капитан, присев, ударил его кулаком по почкам. И снова Хромцов ощутил приступ невыносимой боли.

– Еще?

– Не надо! – прохрипел Егор.

– А может, все-таки?..

Гущин ударил его еще несколько раз и только тогда вернулся на место. Потом долго с презрительной насмешкой смотрел, как Егор поднимается и возвращается на свое место.

– Нападение на представителя власти я тебе шить не буду. Ты, Хромцов, свое получил… Больно было, да? Так это только начало. Если, конечно, сядешь сам, а не твоя жена… Если она сядет, то ее будут бить. Уголовники. Чтобы не ломалась…

– Лена здесь ни при чем! – с беспомощной ненавистью посмотрел на Гущина Егор.

– Значит, ты Костылина убил.

– Я не убивал.

– Значит, жена твоя… Ты пойми, Хромцов, нож у вас в квартире нашли. Не отвертеться вам. Или ты сядешь, или она. Но если сядет Лена, ей все пятнадцать лет дадут. А у тебя шанс выкрутиться есть. Знаешь, что такое убийство, совершенное в состоянии аффекта? Это лишение свободы до пяти лет… Да ты сам посмотри!

Гущин взял Уголовный кодекс, нашел в нем нужную статью, подошел к Егору и с добродушным видом хлопнул его по плечу:

– Вот, читай, статья сто четвертая, умышленное убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения… Вот читай, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет. Или исправительными работами на срок до двух лет…

От этого самого сильного душевного волнения у Егора строчки расплывались перед глазами, поэтому приходилось верить Гущину на слово. Только какая тут может быть вера, если не человек перед ним, а самое настоящее чудовище?

– Исправительными работами можешь отделаться. Есть свидетели, которые видели, как Костылин твою жену домой привез, как вместе с ней в квартиру зашел. Видели, как ты выбегал за ним. В состоянии сильного душевного волнения… Сегодня ты пришел домой на обед, а в подъезде встретил Костылина. И снова у тебя возникло состояние аффекта. Рука сама потянулась к ножу…

– Но у меня не было ножа! – отчаянно мотнул головой Егор.