– Да ты не бойся, – улыбнулся он, стараясь вести себя так, как обычно вели себя проверяющие у них в части. Вежливо, с юмором, немного по-панибратски, но одновременно давая понять – я начальство и вы передо мной пешки. – Тащи сюда личные дела.

– Сейчас, – ответил референт и скрылся за дверью.

Григорий Иванович опустился в кресло, очень довольный своей маленькой хитростью.

«Смотри-ка ты, – думал он, – а ведь так можно быть и Президентом. Кормят хорошо, поят, условия хорошие. Ничего – справимся».

Когда референт принес стопку личных дел, Григорий Иванович кивнул ему:

– Иди отдыхай. А я тут еще посижу, поработаю.

Когда референт ушел, он разложил перед собой папки с личными делами. Тут должно быть все – имена и отчества, возраст, биография и, главное, фото. Григорий Иванович просматривал личные дела медленно и вдумчиво, отчасти чтобы как следует всех запомнить, поскольку оставлять записи в такой ситуации он считал неправильным. Но было у него и смутное подозрение, что за ним могут наблюдать, так что он не должен делать ничего, что могло бы показаться странным. Он должен помнить, что он сейчас Президент России, который хочет подобрать кого-то из своих ближайших сотрудников для некоего важного дела.

В третьей по счету папке нашелся и коротышка-референт, с которым он сегодня ужинал. С фотографии 5 х 6 на него смотрел серьезный человек в костюме, белой рубашке и галстуке. «Панов Павел Сергеевич, – прочел дядюшка. – Значит, если завтра появится, надо обратиться к нему по имени-отчеству, – решил он, и тут же ему в голову пришла другая, более разумная мысль: – А не покажется ли ему странным, что накануне за ужином я ему все «ты» да «ты», будто как и звать-то забыл, а как личное дело посмотрел, так сразу вспомнил. Нет, пожалуй, надо и завтра сначала всех называть без имен, а потом ввертывать так, как бы между делом». Панову оказалось тридцать четыре года, москвич, закончил Институт международных отношений, референт по странам ближнего зарубежья. «То бишь по бывшим нашим республикам», – сообразил Грязнов-старший.

Далее шли папки с референтами по странам Европы и Америки, по вооружению, по экономике, сельскому хозяйству, секретари, помощники. Всего набиралось полтора десятка человек. Григорий Иванович старался запомнить на первый раз хотя бы имя-отчество-фамилию и должность, ну и, разумеется, уметь соотнести это с лицом на фотографии. Кстати, все, как референты, так и помощники с секретарями, имели какой-то мрачный, суровый вид. Никого из спецохраны в этих делах не было. Но это было и понятно, Григорий Иванович не упоминал об охране.

Наконец, он почувствовал, что глаза окончательно стали слипаться, а внимание притупилось. «Ладно, – решил Григорий Иванович, – больше я все равно не смогу усвоить. Но то, что выучил, уже лучше, чем ничего».

Он аккуратно сложил папки на углу стола и отправился в «номер» – президентскую комнату отдыха. На разложенной постели лежала глаженая пижама. «Когда же успели положить? – удивился «Президент», но затем понял, что это могли сделать во время ужина. – Какие тут все расторопные», – удовлетворенно кивнул он головой. Его радовало, что пижама постирана и поглажена – не хотелось надевать на себя ношеное белье, пусть даже Президента России.

Отставной майор Грязнов имел привычку что-нибудь почитать перед сном. При этом он старался не брать с собой в постель ничего увлекательного – не дай Бог зачитаешься детективом – под утро только и уснешь, пока не узнаешь, чем все-таки кончается дело. Он старался взять что-нибудь спокойное, такую книгу, которую можно бросить на любой странице. Последний месяц эту роль у него играли «Биографии» Плутарха. С одной стороны, было приятно сознавать, что читаешь такую мудрую книгу, постепенно узнавая о жизни великих, а с другой – она совершенно не препятствовала, а даже весьма способствовала быстрейшему засыпанию.

«Что же Сам-то читает?»– подумал Григорий Иванович, подходя к книжным полкам.

Здесь были книги по истории, экономике, географии. Но на самой нижней полке стояла литература более легкого содержания – путешествия, приключения, детективы. Григорий Иванович вытащил наугад «Ярмарку в Сокольниках», но затем поставил обратно. Сегодня надо выспаться как следует, а не читать, пока не рассветет.

Он лег в кровать и выключил свет. Однако сон не шел. Григорий Иванович долго лежал, всматриваясь в темноту, и снова и снова поражался превратностям судьбы. Мало того, что он случайно, по какому-то капризу стал двойником российского Президента, так теперь на время еще и занял его место. «Дня три, наверно, придется тут провести», – думал он. Он испытывал некоторое беспокойство, впрочем не очень сильное. Накануне все прошло как будто нормально, даст Бог, так пойдет и дальше.

Глава двенадцатая ДЯДЯ ОН И ЕСТЬ ДЯДЯ

1

– Нет, это черт знает что! – Романова была не в духе. Такое случалось с ней и раньше, но теперь это состояние стало постоянным.

Работать с каждым годом становилось все труднее. Теперь «застойные» годы воспринимались почти как идиллия. Да, были свои сложности, и немало, но такого беспредела, как сейчас, Романова тогда и представить себе не могла.

Безудержный разгул преступности ассоциировался с Америкой. Чикаго времен сухого закона. Да по сравнению с тем, что сейчас делается в одной Москве, Чикаго покажется детским садом! Надо же, «расстрел в гараже»! Да у нас такие расстрелы каждый месяц. И никаких следов!

А теперь дожили. Глава государства пропал без вести, возможно, похищен, и никто ничего! Все идет так, как будто ничего не случилось. Знаменитый МУР, Московский уголовный розыск, прокуратура не могут ничего выяснить. До чего же мы докатились?!

Александра Ивановна взяла сигарету, закурила и почти сразу же с силой ткнула окурок в пепельницу. Даже «Ява» стала не та, просто дрянь какая-то!

В дверь кто-то сунулся, но Романова только гаркнула:

– Приема нет!

Зазвонил городской телефон. Первым импульсом Александры Ивановны было поднять трубку и сразу же бросить – не было желания ни с кем разговаривать. Но, сообразив, что рабочий день формально уже два часа как кончился, поняла, что абы кто с ерундой не позвонит.

– МУР, – сухо произнесла она.

– Шура! – раздался в трубке голос Славы Грязнова. – Я только что смотрел телевизор. Это же дядя Гриша! Что у вас там, где Президент?

– Там, где надо,– ответила Романова,– Да ты что, Славка, с ума сошел, о чем ты говоришь? Дядя и есть дядя, и вообще это не телефонный разговор!

2

Григорий Иванович открыл глаза и не сразу сообразил, где же он. Через секунду он все вспомнил, но явь оказалась причудливее всякого сна. И если Грязнов-старший еще какое-то время сомневался, не приснилось ли все это ему, то достаточно было оглядеться, чтобы понять, что все правда. Он проснулся Президентом России. Конечно, не навсегда, но в каком-то смысле самым настоящим.

Часы на стене пробили семь. Это значит, проспал он меньше шести часов, что было для него нормально. Военные привыкли спать немного. Григорий Иванович и понятия не имел, когда Президенту России положено вставать, но решил на всякий случай ничего не предпринимать.

Он вышел на середину «номера» и сделал несколько традиционных элементов зарядки– пару приседаний, несколько наклонов и взмахов руками. Затем он прошел в душевую кабину. Душ был хороший, этого Григорий Иванович не мог не признать – напор воды был мощный, струи так и колотили по телу, массируя его. «Вишь ты, – подумал он, – такой душ с утра примешь, как заново родился».

Вернувшись в «номер», он хотел было надеть свой прежний костюм, но вовремя вспомнил, что вообще-то неплохо бы поменять носки. Григорий Иванович знал за собой некую особенность. Зина всегда говорила ему. «Ты бы, Гриша, не бросал носки на полу, в комнату войти невозможно».