В подъезде Ритиного дома, как всегда, было темно. Казалось, дорогим соотечественникам доставляло особое удовольствие бить или выкручивать лампочки. Впрочем, Рита не боялась темноты. А на всякий случай у нее был при себе газовый баллончик.

Выйдя из лифта, она нетерпеливо запустила руку в сумочку, нащупывая ключи, но внезапно услышала негромкий и вкрадчивый голос:

— Маргоша…

Рита вздрогнула и обернулась. Перед ней стояла злополучная Ленка Никулина! В руке у нее была модная спортивная сумка. На смазливой мордашке ярко пламенел слегка замаскированный крем-пудрой огромный фонарь. И вся она была какая-то непривычно жалкая, точно побитая собачонка.

— Ты?! — изумилась Рита.

— Маргошенька, — всхлипнула Ленка. — Миленькая… Пусти меня, пожалуйста. Я… Я сейчас тебе все объясню…

В первое мгновение Рита готова была просто взорваться от возмущения. Но, присмотревшись к подруге, невольно сменила гнев на милость.

— Ну, заходи…

Когда за ними захлопнулась дверь, Ленка неожиданно разревелась.

— Что с тобой? — удивилась Рита.

Вместо ответа подруга бросилась ей на грудь и заревела еще громче. Пришлось насильно отвести ее на кухню, усадить за стол и напоить холодной водой.

— Да что случилось?! — раздраженно вырвалось у Риты.

— Маргошенька, лапушка, — сквозь слезы загундосила Ленка. — Пожалуйста, спаси меня… Он псих! Извращенец! Он… Вот, — воскликнула она, распахнув на груди блузку, — посмотри, что он со мной сделал!

На обнаженных плечах и груди девушки красовались весьма недвусмысленные порезы.

— Господи, — ошеломленно прошептала Рита. — Что это?

— Это все он, — жалко всхлипывала Ленка. — Вообразил себя вампиром и всю меня изрезал. Крови ему захотелось! Я от него еле вырвалась… А этот гад еще пригрозил, что, если пикну, вообще меня прибьет! У-у… Мне нельзя домой. А-а… Пожалуйста, Маргоша, ну можно я пару дней поживу у тебя?

Рита опешила.

— Но почему ты не пошла в милицию?

— Ты что, спятила?! — встрепенулась Ленка. — Да он же сам в милиции работает! Вернее, в частной охране. И вообще у него все схвачено… Маргошенька, ну, пожалуйста!

Еще немного, и она готова была грохнуться на колени.

Рита с досадой поджала губы.

— Ладно, оставайся, — вздохнула она, опустив глаза, чтобы не видеть униженного взгляда подруги. — Но за это тебе придется рассказать мне все о тех делах, которые ты крутишь на работе. Ты знаешь, что я имею в виду. Рассказать все! Понятно?

— Ага… — заметно успокоившись, кивнула Ленка. — Конечно, я все тебе расскажу… Извини, что так получилось. Я правда не хотела… Так я остаюсь? Ой, ты просто чудо, Маргоша!.. Слушай, а где у тебя вешалки? У меня тут столько всякого барахла…

И она принялась с облегчением распаковывать свою сумку.

Сыскное агентство «Глория»

Вечер

— Не рвите сердце, дядя Саша, — насмешливо повторил Денис Грязнов. — Эта рухлядь не стоит того, чтобы из-за нее расстраиваться.

— Рухлядь?! — возмутился Турецкий. — А знаешь, сколько мне пришлось вкалывать, чтобы купить эту «рухлядь»?!

— Уровень жизни напрямую зависит от доходов, — философски изрек Грязнов-младший.

— Это только у вас, буржуев, доходы. А у меня зарплата…

Оба сидели в роскошной приемной частного сыскного агентства, обставленной для подобающей солидности массивной старинной мебелью из карельской березы, которую бывший директор «Глории» в свое время приобрел, а вернее, выменял на финский офисный гарнитур в редакции одного известного литературного журнала.

Приема не было. На огромном письменном столе, покрытом, наподобие игрального, зеленым сукном, красовалась поверх одноразовой скатерти початая бутылка водки и набор разных импортных деликатесов из ближайшего супермаркета. За столом в кожаном кресле восседал без пиджака и галстука, расслабленный и осовелый, надзирающий столичную милицию прокурор Турецкий и угрюмо созерцал в своей руке опустевший стопарь. Напротив, сочувственно поглядывая на собеседника, расположился не кто иной, как нынешний директор сыскного агентства и студент заочного отделения юрфака, весьма самоуверенный и респектабельный, в стильном итальянском костюме, на какой у Турецкого уж точно не хватило бы никакой зарплаты. Судя по слегка растерянному лицу, Денису было искренне жаль «дядю Сашу». Но единственное, что он мог для него сделать, — просто составить знаменитому прокурору компанию. И вот уже около часа оба сидели над бутылкой водки, но все никак не могли ее «уговорить». Пригубив для приличия стопарь, Грязнов-младший от выпивки наотрез отказался. А Турецкий, немного захмелев, впал в угрюмую меланхолию. И надо признаться, что повод для этого у него был. Повод неожиданный и печальный.

Дело в том, что ближе к вечеру Турецкий наконец вспомнил о своей разбитой «телеге», сиротливо брошенной на Ленинградском шоссе в районе поселка Черная Грязь. Особых причин для беспокойства у него не было, поскольку местные гаишники клятвенно пообещали крутому прокурору отбуксировать машину к ближайшему посту и не спускать с нее глаз. Покончив с делами, Александр Борисович позвонил в «Глорию» и, как говорится, не в службу, а в дружбу попросил Дениса помочь ему доставить пострадавшую «телегу» на Фрунзенскую набережную. (Денег на ремонт у него, как всегда, не было, а занимать не хотелось.) Тот, разумеется, не отказал. И вскоре оба уже мчались с ветерком за город на его новенькой красной «ауди».

Однако на месте их ожидало разочарование. Среди разбитых машин, скопившихся у поста ГАИ, «жигуленка» Турецкого почему-то не оказалось, а новый дежурный, грузный усатый дядька с обветренным медно-красным лицом и бегающими глазами, лишь беспомощно разводил руками, ни единым духом не ведая о том, что наобещали и не выполнили его коллега. Гаишника можно было понять: ведь потерпевшим оказался прокурор из Генеральной прокуратуры. Хоть и не гаишное непосредственное начальство, а все же большая шишка.

Устав выслушивать невнятные объяснения дежурного, Турецкий и Грязнов покатили на место аварии. И… обнаружили то, что искали. Вернее — жалкий скелетообразный кузов, весь перепачканный машинным маслом. Все остальное за прошедшие сутки успели напрочь растащить мародеры из Черной Грязи.

Турецкий долго и молча смотрел на останки своей злополучной «телеги» и чувствовал, как давно загнанное вглубь глухое раздражение жизнью вообще переполняет его. Главное, что случилось все это, как нарочно, накануне дня его рождения. Хорошенький подарочек, ничего не скажешь! Единственное, что он наконец изрек по поводу случившегося, была следующая крылатая фраза:

— Знаешь, рыжий, иногда мне кажется, что это не страна, а сплошная Черная Грязь…

Надо ли говорить, что именинное настроение у прокурора было безнадежно испорчено и, естественно, ему захотелось выпить? Да что выпить — напиться до беспамятства.

Похоже, Ленинградское шоссе становилось для Турецкого в некотором роде заколдованным местом. Ведь не так давно на этом же самом шоссе, у местечка с весьма необычным названием Эммаус, небезызвестный киллер Скунс подарил ему ценный опыт пребывания в наручниках — запоминающийся опыт, надо сказать. И вот теперь эта Черногрязская история…

Неудивительно, что по возвращении в Москву раздосадованный прокурор тотчас приобрел бутылку водки и, воспользовавшись гостеприимством нынешнего директора «Глории», поспешил залить свое неожиданное горе.

— Не рвите сердце, дядя Саша, — сочувственно приговаривал Денис. — Все равно давно пора было покупать новую.

Турецкий скривился, издав глухой рычащий звук. Этот рыжий нахал явно над ним издевался!

Угадав его мысли, Грязнов-младший затянул старую песню:

— Ну чего вы сидите в этой своей прокурадуре? Далась она вам… Сколько раз дядя приглашал вас в наше агентство? Вы же суперпрофессионал. Мы бы вам такой месячный оклад положили, сколько вы у себя за год не заработаете! Сразу взяли бы себе иномарку. Как говорится, почувствовали себя человеком…