Ветлугина [далее — В]: Сегодня к нам пришел с открытым забралом поистине удивительный гость…
(Кадр из иностранного фильма. За столом сидят мужчина и девочка-подросток. «Леон, ты вообще-то чем занимаешься?» Мужчине не хочется отвечать, он отводит глаза и отворачивается, но потом говорит правду; «Я киллер»).
В: Итак, вы — киллер. Наемный убийца.
Киллер [далее — К]: Да.
(Гость сидит лицом к зрителю, но лицо не в фокусе.)
В: Ваша профессия подразумевает, что вы убиваете за деньги и ради денег…
К: Ну… Не всегда корысти ради… Иногда бывает, что и бесплатно…
В (цепко): Например?
К: Да что далеко ходить. Ехал к вам в Москву, в поезде среди ночи объявились грабители, порядок пришлось наводить…
В: Порядок наводить? То есть?..
К (жестко): Да.
В: Господи! За чемодан с барахлом?..
К: Милая Алена, представьте себе ситуацию. Вы спите на нижней полке в купе. Под вами в ящике ваш, как вы изволили изящно выразиться, чемодан с барахлом. Между вами и стенкой — ваш маленький ребенок. И вот ночью вы просыпаетесь оттого, что кто-то открыл дверь купе, которую, кстати, вы запирали на все запоры Потом этот кто-то приподнимает вашу полку вместе с вами и вашим ребенком, чтобы посмотреть, нет ли у вас чего интересного в ящике. Вы открываете рот, и вам показывают ножичек. Выкидной, скажем, он еще потешно так щелкает. Или, хм, предмет, подозрительно напоминающий пистолет. Представили? Вот вам и чемодан с барахлом.
В (скептически улыбаясь): Ну уж, насчет маленького ребенка… Вы не спекулируете? Это называется «запрещенный прием»…
К: Я таких умных слов не знаю. Я про мою соседку в купе. Я там не один ехал.
В: Трудно все же представить, чтобы человека… вот так просто…
К: А я и не говорил, что просто. Скажите, Алена, к вам когда-нибудь приставали? С нехорошими намерениями?
В: Не раз.
К: Значит, знаете, что даже кричать начать очень трудно. Тем более бить морду. Опять же и уметь надо… Вот вы, например, вместо пистолета лучше телохранителей себе заведите. Они и умеют, и в случае чего комплексовать не будут, человека там, не человека…
(На экране — кадры из гонконгского боевика: два квалифицированных каратиста бешено молотят друг друга на фоне горящего дома. Другие персонажи палят из всех видов оружия. Дым, огонь, крики, брызгами разлетается кровь.)
В: Хотите чаю?
К: Не откажусь.
(Алена наливает из фирменного чайника и передает ему чашку. Руки в перчатках осторожно берут чашку, потом тарелочку с куском пирога.)
К: Замечательный пирог, Елена Николаевна.
В: Спасибо на добром слове, но мы с вами чуточку отвлеклись. Значит, обычно заказчик платит вам деньги, и вы… исполняете. Я правильно понимаю?
К: Нет, неправильно.
В: А как же тогда?..
К: Во-первых, все идет через посредников. Заказчик меня ни в коем случае не знает, зато я обычно знаю, кто собирается меня нанимать. Это моя безопасность. Дальше я обязательно смотрю досье, где про мой объект сообщаются разные интересные факты. Вообще-то про большинство людей, могущих быть втянутыми в сферу моих профессиональных интересов, я и так многое знаю, но лишних подробностей… К тому же могут быть варианты…
В (с тенью сарказма): Значит, вы собираете информацию: привычки, распорядок, после чего приступаете к…
К: Я же сказал, могут быть варианты.
В: Какие, например?
К: Обычно возникают два стандартных вопроса. Первый — это вопрос профессионального уровня. Вы же понимаете, я не пойду убивать торговца газетами, который перехватил бойкое место у конкурента. Пускай своего рэкетира зовет, который дань с него собирает…
В: А второй вопрос?
К: Обычно он касается оплаты. Если, скажем, мелкого клерка выгнали с работы и он хочет, чтобы я разделался с завкадрами, а сам уже позабыл, какая у него зарплата, потому что ее с января не платили…
В: Таким горе-заказчикам самим есть резон вас опасаться.
К: Вот именно. Но если, к примеру, окажется, что этот клерк — молодая девчонка, а завкадрами тащил ее на диван в своем кабинете, я… хм… может, даже бесплатно…
(Опять кадр из фильма. Чарльз Бронсон, затянутый в черную кожу, с громадной дымящейся винтовкой в руке, показывает окровавленному мафиози фотографию очаровательной девушки: «Теперь понял, гнида, за что?..»)
В: Так вы, значит, берете на себя роль судьи или даже Господа Бога и сами определяете, следует человеку жить или нет?..
К: Иногда.
В: И часто вы отказываетесь от… работы?
К: Иногда.
В: Бывают ли ваше согласие или отказ как-то связаны с размерами… гонорара?
К: Нет.
В: Но в случае согласия вы деньги за работу берете?
К: Беру.
В: Значит, денежный мотив в вашей деятельности все же присутствует…
К: А у кого он отсутствует?
В: Да, корысть всем нам, грешным, свойственна. А от чего зависит уровень оплаты? У вас прейскурант есть какой-то: трудоспособный мужчина — столько-то, пенсионерка — столько-то, первоклассник — столько-то… Маленькие дети, наверное, особенно дешевы?
К: На детей заказов не поступало. А причина в том, что все, кто на меня выходит, знают: такому заказчику надо параллельно оформлять на себя заказ в бюро ритуальных услуг.
В: А вы знаете, что по древнему закону теперь ни в коем случае не можете меня убивать? Совместная трапеза…
К: Знаю. Только мы живем не в древние времена. К сожалению.
В: Я должна бояться?..
К: Знаете, видел я раз приставленную к вам безопасность…
В: У меня нет «приставленной безопасности».
К: Ну и хорошо, что та была не ваша. Один курил, другой разговаривал по телефону. Будете заводить, так серьезных людей.
В: Все я вам никак не задам ритуального вопроса: как вы дошли до жизни такой?..
(Киллер молчит, думает, что ответить.)
В: Знаете, я, пока готовилась к нашей встрече, кое-что прочитала. Одни пишут о повышенном Пороге чувствительности к чужим страданиям, другие — о желании заработать не важно какими путями, третьи — о знаниях и умениях, полученных в Афганистане и «горячих точках»… Опять же популярный мотив благородного истребителя злодеев, до которых у правосудия руки коротки добраться… Что вы для себя определите — может быть, какой-то другой вариант?..
К: Однажды меня очень крепко обидели…
В: И тогда вы начали мстить? Кому-либо конкретно или обществу в целом?
К: Нет, просто понял, что никому ничем не обязан. Видите ли, я в молодости полагал, что у меня есть некий долг перед государством и другими людьми. Однако долг — дело обоюдное. Когда я выяснил, что соблюдаю его безо всякой взаимности…
В: Вы взялись за пистолет.
(Киллер молча пьет чай. Видно, что отвечать он не намерен.)
В (участливо): Какого же свойства была ваша обида?
К: Вы были комсомолкой, Алена?
В: (с улыбкой): Была.
К: Вот вам дали комсомольское поручение. Вы его с душой, можно сказать, выполняли. А вас ровно за это самое выгнали из комсомола и посадили в тюрьму. Это аналогия.
В (задумчиво): Я встречала людей, которые вытерпели большие несправедливости, но не озлобились.
К: Да я вроде каким был, таким и остался…
В: Только стали наемным убийцей, а так никакой разницы.
(Киллер молчит. Камера показывает красавицу кошку, замершую в углу на комоде. Один глаз у нее зеленый, другой голубой.)
В: Не скажете ли, кем вы работали до того, как с вами случилась та несправедливость?
К: Да у меня другой специальности как бы и не было…
(Опять кадры из фильма. Итальянская полиция ведет в тюрьму мафиози. Тот даже радуется: ушел от вендетты. Но среди уличной толпы стоят последние уцелевшие представители враждебного клана, и бабушка говорит маленькой внучке: «Запомни, солнышко, этого человека. Он выйдет всего через пятнадцать лет». Девчонка провожает его прицельным взглядом…)
В: Это как понимать? Сразу же после армии? Афганистан?
К: А как хотите, так и понимайте.
В: По-моему, вы на меня рассердились.
