Литмир - Электронная Библиотека

Они пришпорили лошадей.

— Мой король, — вспомнил вдруг Кандий, — а знаешь, кого я видел на поле брани?

— Ну?

— Этой нелепой вылазкой командовал наш старый знакомый. Нос у него сплющен, точно лопатка, и через все лицо тянутся два шрама…

— Измал? — поморщился Кулл. — Выходит, не сдох тогда, а жаль…

Тем временем они миновали заставу, на ходу крикнув пароль.

Кулл направил коня к Таису, и, когда выехал на берег, пожар уже начал немного отступать. Воины, столкнув горящие суда к середине реки, сумели остановить огонь.

— Наверное, треть кораблей сгорела, — нахмурился Кулл.

К ним подошел Келкор:

— Мой король, кхешийцы использовали шесть старых лоханок. Тут один кормчий уверяет, что они были невидимы.

— Чушь собачья! Магию наши чародеи сразу бы почуяли. Перепились, наверное, бродяги — вот и проворонили. Позови Рамдана и этого кормчего.

В это время воины и матросы вытолкали последний горящий корабль и потушили остальные суда. К ним подплывали на лодках и затапливали их, прорубая борта. Корабли, груженые добычей, быстро шли на дно, вода заливала пожар. Завтра их попытаются поднять и починить.

К военачальникам одновременно подошли Рамдан и кормчий. Кулл посмотрел на моряка: лицо его было сильно обожжено, руки покрывали крупные волдыри, одежда превратилась в обгоревшие лохмотья. Теперь в нем никто не признал бы весельчака Шордана.

— Кто ты? — спросил атлант.

— Мой король, я капитан галеры «Верная Звезда» — Шордан.

— Что ты видел, капитан Шордан, когда начался пожар?

— Я стоял на палубе моей старушки, справлял, извини, малую нужду. В это время, ты не поверишь, прямо в воздухе зажегся факел. И как попрет на меня! Только этот факел горел не просто так — его держал прозрачный человек, который стоял на прозрачном корабле. Мой король, я правду говорю! Сквозь него были видны звезды.

— Я тебе верю, продолжай.

— А тут продолжать нечего. Раздался удар, я треснулся рылом о борт. Очнулся на берегу. Потом мне рассказали, что мой крик переполошил матросов, они меня с горящей палубы и вынесли. Но, мой король, я помню: чем дольше я всматривался в этот корабль, тем отчетливей он становился. Вот вроде и все.

— Хорошо, капитан, иди. Я верю, ты не обманул нас. О будущем не беспокойся. Все, кто потерял этой ночью корабли, получат деньги на покупку или постройку новых.

— Слава королю Куллу! — крикнул Шордан.

Капитан ушел, и Кулл обратился к Рамдану:

— А ты что скажешь, жрец? Со слов моряка выходит, что твои олухи проморгали магию.

Все взгляды устремились на Рамдана.

— Мой король, ты, как всегда, прав. Но, насколько я понимаю, здесь не было магии. Кхешийцы использовали иной трюк. Жрецы Сатха дали воинам лунную пыль. В этом, конечно, есть доля волшебства, но распознать его издалека невозможно. Мы виноваты, но не суди нас слишком строго: каждый может ошибиться.

— Да, Рамдан, вы виноваты. Поэтому примерно накажи мага, который сегодня дежурил. А тебя тоже я накажу: заплачу меньше на триста монет.

— Как будет угодно королю, — покорно склонился Рамдан, понимая, что легко отделался.

— Мы тоже хороши! Клюнули на ложную приманку. Я забыл, что ночная атака не бывает сильной. Да, есть известия от конного отряда? Кто им командует?

— Энкеши, мой король, — ответил Кандий.

— Надеюсь, он не увлечется погоней?

— Мой король, мне сообщили, что прибыл гонец от Энкеши, — доложил Брул. — Он сообщает, что кхешийцы направились к Туиту. Они нашли следы отряда, который сделал ночную вылазку. Погоню прекратили: противник ушел далеко.

— Много ушло? — поинтересовался Кулл.

— Чуть больше сотни, — ответил Брул.

— Хорошо, передай Энкеши — пусть возвращается в лагерь. Всем отбой. Брул, удвой посты, чтоб муха не пролетела. Головой ответишь, — приказал король.

Он повернул коня и поехал шагом вокруг лагеря, за ним потянулись Черные Драконы. Из темноты доносились приглушенный говор, топот копыт и лошадиное ржание. Лагерь быстро затихал. О ночном происшествии напоминали только запах гари да торчавшие из воды обугленные мачты затопленных галер.

До рассвета оставалось совсем немного.

*

— Этот человек — предатель. Он привел валузийцев в Тшепи по подземному ходу. Его настоящее имя — Усирзес. Я уже рассказывал о нем, господин верховный жрец.

Сатхамус внимательно слушал Нутхеса, наблюдая за игрой язычка пламени на кончике фитиля. Во взгляде верховного жреца сквозило легкое недоверие.

— Ты не ошибся? — спросил Сатхамус.

— Нет. Унижения, которые я претерпел от него, забыть нельзя.

Сатхамус вздохнул:

— Та-Нут — сводный брат владыки. Двадцать лет назад он отрекся от бога без имени и все эти годы честно служил львиноголовой богине Нут. Твое обвинение очень серьезно. Ты настаиваешь на своих словах?

— Да.

Верховный жрец посмотрел в глаза Нутхеса. Сомнений не оставалось: тот говорил правду.

— Страшно подумать, чего может наделать этот человек. Значит, ты видел, как он поднимался в покои Сенахта?

— Да.

— Надо полагать, он принес какое-то важное известие, — пробормотал Сатхамус. — Интересно, кто помог ему попасть во дворец?

Верховный жрец поднялся, оправил помявшийся плащ и хлопнул в ладони. На зов мгновенно явился раб. Сатхамус указал ему на светильник:

— Пойдем. Мы должны успеть раньше.

Сатхамус и Нутхес вышли из покоев. Раб закрыл двери и застыл в ожидании. Сатхамус взял у него лампу и приказал ждать здесь.

— Пойдем, Нутхес. Как ты думаешь, зачем он сюда пришел?

— Наверное, он прибыл от варвара с какими-то предложениями для владыки, — сказал Нутхес.

Сатхамус кивнул.

— Если ты не ошибся. Если в темноте не спутал его с кем-то другим… Словом, если все так, ты даже представить не можешь, насколько это серьезно, — разволновался верховный жрец.

Они подошли к уже знакомой лестнице, однако миновали ее и направились в южное крыло дворца.

Подойдя к четвертой от площадки нише, Сатхамус толкнул неприметную дверь и отступил в сторону, пропуская Нутхеса вперед. За дверью начинался узкий, как крысиная нора, коридор, стены которого были сложены из грубых каменных блоков и не имели никаких украшений. Пройдя до конца, они попали в небольшую комнату.

Здесь у стены стояла источенная термитами подставка, а за ней сидел маленький человечек с безобразно большой головой, наготу которого прикрывала лишь набедренная повязка, и что-то торопливо записывал на лист пергамента.

Рядом стояла плошка с маслом, в котором плавал горящий фитиль.

Черные лоскутки копоти медленно поднимались к потолку. В комнате звучали приглушенные голоса.

Услышав, что кто-то пришел, карлик беспокойно поднял голову, но, узнав вошедших, вернулся к работе.

— Аль, к правителю приходил гость по имени Та-Нут? — спросил его Сатхамус.

— Нет, господин.

Нутхес не сразу понял, чьи приглушенные голоса звучат здесь.

Потом, прислушавшись, он сообразил, что звук идет с потолка, а подойдя ближе и задрав голову, увидел и все понял: в стене не хватает одного каменного блока.

Верховный жрец бегло просмотрел покрытые письменами листы папируса, затем подошел к стене и, сев на корточки под отверстием, приготовился слушать.

Ждать пришлось, недолго. Они услышали, как наверху голос отчетливо произнес: «Мой господин, к тебе пришел Та-Нут».

Немного послушав, Сатхамус сказал:

— Клянусь, Великим Змеем, похоже, Нутхес, ты не ошибся…

*

Все складывалось для Усирзеса удачно. Гвардеец что-то сказал писцу, тот кивнул, быстро скрылся за дверью и через несколько ударов сердца вернулся:

— Господин Та-Нут, владыка ждет тебя.

Усирзес, провожаемый завистливыми взглядами посетителей, прошел в комнату. Едва за жрецом закрылась дверь, Сенахт встал из-за стола, подошел к Усирзесу и обнял его:

— Брат, мне так не хватало твоих мудрых советов.

— Сенахт, я пришел к тебе, как только смог освободиться, — ответил гость и добавил шепотом: — Здесь можно говорить откровенно?

48
{"b":"168657","o":1}