Двое суток мы пятились, отступая, прикрывали отход, угрожали ударом то на левом, то на правом фланге, избегая входить в соприкосновение с противником. Постепенно это стало бессмысленным: все, кто хотел и мог спастись – спаслись, пришло время подумать о дальнейшем ведении войны. Я оставил две тысячи воинов под командованием Джелме для прикрытия нашего отхода в отрыв от противника. Их задачей было только временное сдерживание, затем Джелме мог действовать по обстановке и уйти на север. Мы же, наконец, вырвались из-под давления основных сил вероломных соседей и галопом ушли на самый восток наших владений, в предгорья хребта, синеющего на горизонте. Там дали отдохнуть и подкормиться измученным лошадям, люди валились с ног от бешеной скачки последних дней.

Но недолгой была тишина отдыха, на третий день, вдали, у степного горизонта, показались клубы пыли, враг настигал нас. Оставив в лагере двести всадников для охраны запасных коней, я во главе оставшихся восьми тысяч выступил навстречу судьбе нашего племени. Биться до последнего с противником, захватившим почти всю нашу землю, выполнить свой долг перед доверившимися мне и поверившими в меня людьми, или смириться с исчезновением моего народа, который растворится в ордах захватчиков, подобно многим и многим, прошедшим этот путь до него?

Не знаю, что бы я выбрал еще полгода назад, но, давая слово Бортэ, внутренне я дал ей слово офицера. Сейчас это решит мою и их судьбу. Врагов было около двадцати тысяч, увидев нас, они остановились и стали традиционно выстраиваться для атаки, тасуя разноплеменные части, со стороны не поймешь, слабого или сильного выставляя на ее острие. Наших бывших коллег было не видно, наверное, разлетелись по дороге, не удержались от традиционно любимого занятия, как и остальные приблуды, отправившиеся пограбить на халяву тех, на кого в другое время опасались даже тявкать из-под забора. Нашу участь это не слишком облегчало, перед нами оказался костяк, наиболее сплоченная и профессиональная часть войск соседнего племени, многие годы воюющих бок о бок умело и жестоко. Ветераны против ветеранов, только моих в два раза меньше, и нам некуда отступать. Никакого выигрыша от отсутствия Генерала и Полковника я не получаю, идей все равно нет, как нет и пространства для маневра. Голая степь и две толпы друг против друга, большая и маленькая, а играть придется по их правилам.

Единственный наш шанс – использовать состояние бешеной злобы наших воинов, схожее со злобой загнанного охотниками волка, ощутимо реющее над последней дивизией. Я буду четырежды бросать по две тысячи этих берсеркеров в самый центр наваливающейся на нас толпы и, уверен, каждый перед смертью уничтожит гораздо больше двух воинов врага.

До заката я наблюдал, как сносило ураганом и буквально растворяло вражеские эскадроны на пути моих отрядов. Как постепенно их продвижение замедлялось, направленные с флангов удары начинали сдвигать их несущие смерть ряды, и я снова слал очередное подкрепление. Мы никуда не хотели прорваться, мы хотели как можно больше их уничтожить. На закате я повел последние наши силы в атаку, и все повторилось, потом сопротивление ослабло, и мы увидели спины наших врагов. Они бежали. Наступила ночь. Поле битвы осталось за нами.

…Более-менее собрались, поискали раненых и скрытно выдвинулись к назначенному ранее месту сбора – лагерю. Всю ночь подъезжали отставшие, израненные, потерявшие сознание в битве и каким-то образом очнувшиеся позже. Нас осталось две тысячи восемьсот, из них две трети ранены, многие тяжело. Из известных мне лично преданных воинов погибло более двадцати. Второй сын Бортэ ранен, тяжело ранен Хоилдар, один из моих офицеров. Потери соседей меня не интересовали. Много, наверное.

Утром снялись из лагеря и ушли в предгорья, буквально копытами коней встав на нашу границу. На всякий случай: мы не знали, в каком состоянии враги и что они опять предпримут. Раненым нужен был хоть какой-то покой, а в степи мы не сможем их защитить. Думаю, и здесь не сможем, но делаю все, что могу. Вокруг отличные пастбища, имеется лес, можно охотой добывать пропитание.

Хоилдар скончался. Из тяжелых умерло около двухсот человек. Остальные поправляются. Прискакал перебежчик – и такие еще есть! Сообщил, что соседи готовят новое наступление. И в который уже раз выручила Бортэ – предложила выйти в район кочевий ее рода (откуда она выходила замуж), там передохнем. Через две недели мы расположились на отдых в стойбищах рода Бортэ.

Уже неделю мы здесь, мои люди неплохо размещены и накормлены, раненым оказана помощь, и скоро они будут в строю, лошади отдохнули и набирают вес на великолепных пастбищах. Я благодарен великодушному главе рода, который, несмотря на очевидную угрозу из-за нашего пребывания на земле этих гостеприимных людей, предоставил нам кров и заботу друзей и родственников.

Пора и мне задуматься о путях возвращения наших земель, восстановлении сил племени и изгнании захватчиков. Отсутствие идей еще не повод для бездействия, его губительность уже доказана. Нужны план борьбы и его неуклонное воплощение, а не разовый фейерверк выигранного сражения. Восстановление будет постепенным, одним наскоком и даже истреблением части оккупантов, проблему не решить. Для начала нужна какая-то ниточка, ведущая к пониманию причин круговерти, происходящей на этой земле. Моя неудачная попытка создать островок временной стабильности провалилась неслучайно. Стечение обстоятельств слишком быстро разрушило созданный мир, так и не успевший дать ощутимых для всего народа плодов. Но конец этого мира был закономерен, как и крах всех моих предшественников.

Бортэ объяснила, что всю землю их народа населяет множество племен, родов с различными самоназваниями, их сотни – больших и маленьких, они постоянно враждуют и истребляют друг друга, но мне кажется, что это всё же один народ и объединяет его один язык. Есть какие-то различия в произношении, варианты местного говора, но ситуация близка к тому, что было в моем мире. Россия, Украина, Белоруссия. Каждый из нас понимал каждого, на каком бы языке он ни говорил.

Эта страна также разделена на три части. В восточной, в степи и предгорьях, после победы над своим соперником-ханом совсем недавно правил я. Но, кроме подвластных мне родов и племен, принесших вассальную присягу, есть масса других, которые просто живут, кочуя в бескрайней степи, от пустынь на юге до лесов на севере, воюют, рожают детей и снова воюют, и так век за веком. В срединной части земель, в степях и пустынях, над моим народом властвуют два хана. Один из них, как оказалось, названый отец моего предшественника на посту, и есть напавший на меня сосед, хитрый дедушка. Второй не лучше, и я не удивился, когда узнал, что он тоже участвует в нападении, ведь он мой названый брат, что-то вроде побратима. Бывший муж Бортэ славно повоевал и с ними, и против них, и с каждым из них в отдельности против другого, и, что интересно, втроем – против хана западных земель, в лесах и горах.

В западных землях только один хан, так уж сложилось, и он считает срединных и восточных собратьев грязными дикарями. Меня это не поразило. Похоже, так дело обстоит везде. И вся эта земля одного народа усыпана свободными кочующими племенами, дружественными по отношению к одним, враждебными по отношению к другим, но не принесшими присяги никому и вырезающими всех по своему собственному выбору и почину.

А вот и идея появилась. Первое, что я обязан сделать, – выполнить свои обязательства по отношению к Бортэ. Я обещал передать сыну Бортэ ханство, а где оно? Первое – надо его вернуть. Идея проста – «Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет. Не правда ли, шеф?» В смысле, помогут круговерть и нестабильность, царствующие здесь. Я разбит, обескровлен, сброшен вниз к подножию пирамиды, а мои враги на ее вершине, в зените могущества. Ха! В этой стране ничто не вечно.

Начну с врагов. Им не удержать захваченные территории – не местный уровень. Нахапать и утащить на хазу пропивать награбленное – это пожалуйста. С землей и людьми работать нужно, но это не цель их жизни, своего хватает. Армию я им поубавил, а западный хан не дремлет. Для грабежа много времени не потребуется, рука набита, скоро вынуждены будут уйти. Далее: их двое. Бандиты никогда не довольны своей долей, только если один обокрал другого, тогда да, один доволен. Скоро перессорятся, начнут резаться и придут ко мне просить союза – один против другого. Совести-то нет. Надо немного подождать.