Литмир - Электронная Библиотека

Вот их клички: Чин-Чин, Кандерстег и Метеорит. Первая принадлежала самому Хамберу, две другие — Эдамсу.

Я положил бухгалтерские книги на место и взглянул на часы. Могу пробыть здесь еще минут пятнадцать, не больше. Положив карандаш на стол, я сложил лист со списком лошадей и засунул его в свой пояс. Кармашки пояса постепенно наполнялись пятерками — тратиться мне было не на что, но, как и раньше, он плотно лежал на бедрах и был совершенно не заметен. Я следил за тем, чтобы про пояс не узнал никто: меня бы в два счета ограбили.

Я быстро обшарил ящики с газетными вырезками и фотографиями, но ничего, связанного с одиннадцатью лошадьми, не нашел. Осмотр календаря скачек дал хоть какой-то результат: против Супермена в списках участников облегченного стипль-чеза на День благодарения стоял крестик.

Но ближайший по календарю стипль-чез в Седжфилде никак помечен не был.

Счастье улыбнулось мне, когда я рылся в ящике с квитанциями. На самом дне его лежала еще одна голубая папка, и в ней я нашел всех своих одиннадцать знакомцев — на каждую лошадь было отведено по две страницы.

Здесь были данные еще на девять лошадей, которым по разным причинам не удалось прийти к финишу первыми. Среди них — Супермен и Выпускник.

На левой странице разворота шла подробная «биография» лошади, на правой — все о заезде, в котором ей удалось победить благодаря помощи свыше. Внизу стояли суммы — видимо, выигрыши Хамбера. Каждый раз они составляли тысячи. На странице Супермена я прочитал: «Убыток: триста Фунтов». Правая страница разворота, посвященного Выпускнику, была почти пуста. На ней стояло всего одно слово: «Уничтожен».

Каждую страницу перечеркивала диагональная линия, за исключением разворота, отведенного для лошади по кличке Шестиствольный. Хамбер подготовил также новую пару двойных страниц, для Кандерстега и Метеорита. Во всех трех случаях левые страницы он заполнил, правые были пустыми.

Я захлопнул папку и сунул ее на место. Оставаться здесь дальше было опасно. Я еще раз огляделся, убедился, что все в комнате на своих местах, и незаметно выскользнул за дверь. Потом пошел на кухню — а вдруг свершилось чудо и мне оставили хоть крошку от обеда? Увы, чуда не свершилось.

На следующее утро Мики исчез из конюшни, но Касс объяснил Джерри: Джуд отвез лошадь к другу Хамбера на побережье, чтобы она могла поплескаться в морской воде — ей надо укрепить ноги. Вечером ее привезут обратно. Наступил вечер, но Мики не появлялся.

В среду Хамбер снова уехал на скачки, и я снова решил пожертвовать обедом — очень хотелось заглянуть в его дом. Проникнуть внутрь оказалось просто — через открытую вентиляционную трубу, но ничего интересного я в доме не обнаружил.

Весь четверг я не находил себе места: Мики еще не привезли с побережья. В общем, с виду все вполне логично. От конюшни до моря всего двадцать километров, вряд ли найдется тренер, который не воспользуется такой возможностью. Морская вода очень полезна для ног лошадей. И все же… что-то ведь происходило с лошадьми в конюшне Хамбера, и это «что-то» позволяло впоследствии давать им допинг… Я терзался и мучался: вдруг Мики обрабатывают сейчас, в эту самую минуту, а я сижу здесь и теряю, может быть, единственный шанс докопаться до истины?

Из бухгалтерских книг я узнал, что Эдамсу в конюшне принадлежат четыре скаковые лошади плюс две охотничьи. Ни одна его скаковая лошадь не называлась здесь своей настоящей кличкой. Стало быть, Мики вполне мог оказаться любым из этой четверки… Например, Кандерстегом или Метеоритом. Скорее всего, так оно и есть, и беднягу ждет участь Супермена. Не удивительно, что я потерял покой.

В пятницу одна лошадь должна была скакать в Хейдоке, и утром ее повезли туда в фургоне, взятом напрокат, а фургон Джуда и Хамбера оставался во дворе до самого обеда. Это само по себе было странным, и я на всякий случай засек показания спидометра.

Джуд увез фургон, когда мы сидели в кухне и давились набившей оскомину бурдой. После обеда всех послали в конец трассы для галопа — поставить На место дерн, выбитый копытами из мягкой почвы за неделю активных тренировок. Когда к четырем часам мы вернулись, Мики уже стоял в своем деннике.

Я тут же залез в кабину фургона и еще раз посмотрел на спидометр. Машина прошла ровно двадцать семь километров. Стало быть, побережье здесь ни при чем.

Разделавшись с двумя скакунами, я взял щетку и вилы, вышел во двор и увидел, что у двери в деннике Мики стоит Джерри, а по щекам его текут слезы.

— Что случилось? — спросил я и прислонил к стене свои орудия труда.

— Мики… укусил меня, — просопел Джерри.

Бедняга весь трясся от боли и страха.

— Ну-ка покажи.

Я помог ему вытащить левую руку из свитера и осмотрел ее. На мякоти около плеча багровел круглый глубокий рубец. Так кусает злое, дикое животное.

Подошел Касс.

— В чем дело?

Но тут же увидел руку Джерри и все понял без объяснений. Он оглядел дверь денника Мики, повернулся к Джерри и сказал:

— Ноги у него здорово запущены, морской водой вылечить не удалось. Ветеринар сказал, что придется обмазать ему ноги блистером, сегодня днем и обмазал. Вот Мики и буянит немножко. Чего удивляться, тебе сделай пришлепку из нарывного пластыря, ты тоже кусаться захочешь! А теперь хватит нюни распускать, иди к нему и делай свое дело. А ты, Дэн, марш к своей охотничьей и не суйся не в свои дела.

И он пошел вдоль ряда денников.

— Я не могу, — прошептал Джерри, обращаясь скорее к себе, а не ко мне.

— Ничего, справишься, — попытался подбодрить его я.

Он повернул ко мне перепуганное лицо.

— Он снова меня укусит.

— Не бойся, не укусит.

— Так и норовит укусить, так и норовит! А лягается как! У меня все поджилки трясутся.

Он стоял вытянувшись и весь трясся от страха. Я понял, что снова войти в денник — это действительно выше его сил.

— Ну ладно, — сказал я. — Я займусь Мики, а ты — моей охотничьей. Только смотри, Джерри, чтобы она у тебя была как новая. Завтра мистер Эдамс поскачет на ней охотиться, и я не хочу проползать на коленях еще одну субботу.

Он перестал трястись, на лице его появилась улыбка. Он с трудом надел свитер на укушенную руку, подхватил щетки и открыл дверь к моей охотничьей.

— А ты не скажешь Кассу? — озабоченно спросил он.

— Нет, — успокоил я его и отодвинул засов на двери денника Мики.

Лошадь была надежно привязана, на шее у нее красовался длинный деревянный ошейник-хомут, который не позволял ей наклонить голову и сорвать повязки с передних ног. Если верить Кассу, под повязками ноги Мики обмазаны блистером, специальной едкой массой, которую применяют, чтобы лучше сокращались мускулы и укреплялись сухожилия. В общем-то, если сухожилия дохленькие, такой метод лечения считается вполне нормальным. Но вся штука в том, что у Мики с ногами, насколько я помню, все было в порядке. Крепкие ноги, лучше и не надо. Но сейчас они сильно болели — сомнений не было. Неужели это только из-за блистера?

Джерри не преувеличивал — Мики действительно был не в себе. Погладить его или хотя бы успокоить голосом я не мог — стоило мне приблизиться, как он начинал взбрыкивать задними ногами и показывать зубы. Осторожно, стараясь не заходить Мики за спину, я перестелил ему соломенную подстилку, принес сена и воды — он не обратил на них внимания, поменял попону, потому что старая вымокла от пота и ночью он бы замерз.

Есть Мики тоже ничего не стал — правда, его, наверное, устроил бы кусочек меня. Нет уж, Мики, извини.

Я оставил его на ночь привязанным, а щетки Джерри сложил поближе к двери. Ничего, старина, может, к утру успокоишься.

Я заглянул в денник к своей черной охотничьей. Джерри, мурлыча что-то себе под нос, вылизывал ее волосок к волоску.

— Отлично, — искренне восхитился я. Лошадей Джерри чистил здорово — тут ему не было равных. На следующий день, к моему облегчению, Эдамс забрал своих лошадок без всяких придирок, да и вообще не сказал мне ни слова.

24
{"b":"168484","o":1}