Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я подошел к ней как-то вечером, когда солнце только начало окрашивать небо в оранжевые тона, а вода, кипевшая под ладьей, потемнела. Она стояла, держась за поручни и повернув лицо навстречу ветру. Мимо проплывали мирные пейзажи Египта — поля с пальмовыми рощами по краям, голые серовато-коричневые холмы, журавли, выглядывающие из густых зарослей тростника. Увидев меня, женщина улыбнулась и откинула назад свои густые волосы.

— Я все не могу поверить, что уже не лежу на своем тюфяке в хижине, мечтая о свободе, — сказала она. — Я понимаю, что все это может разом кончиться, но сейчас я счастлива и не хочу ни о чем думать.

Я заглянул ей в глаза.

— Знаешь, я ведь ни разу не спросил твоего имени, — сказал я. — Но я начал читать твои записки, так что теперь знаю, что тебя зовут Ту.

Она засмеялась.

— О Камен, прости мою грубость! — воскликнула она. — Да, меня зовут Ту, как видишь, простое, короткое и скромное египетское имя, хотя мой отец был ливийцем. Мне давно следовало представиться.

— Ты пишешь, — осторожно продолжал я, — что Великий Прорицатель Гуи забрал тебя с собой из Асвата. Когда-то ты мне говорила, что была лекаркой. Это прорицатель обучил тебя медицине?

Улыбка на лице женщины пропала.

— Да, — просто ответила она. — Он был, а может быть, все еще остается одним из самых великих врачевателей Египта. Он хорошо учил меня.

Умирая от страха, я приготовился задать ей вопрос, который уже давно вертелся у меня на языке. «Молчи, — твердил мне внутренний голос. — Оставь все как есть. Пусть это будут всего лишь твои фантазии». Я не стал к нему прислушиваться.

— Не так давно я тоже ходил к прорицателю, чтобы он помог мне истолковать один сон, который постоянно меня мучил, — сказал я. — Я приемыш. Во сне ко мне приходила мать, моя родная мать. Я думал, что она умерла при родах, как мне всегда говорили. Но прорицатель сказал, что моя мать была простолюдинкой, а дед — ливийским наемником. Он сказал, что моя мать умерла и что он немного знал ее лично. Она была красива и богата. — У меня перехватило дыхание, и я немного помолчал. — Когда генерал Паис послал меня в Асват со своим поручением, я очень обрадовался, потому что собирался спросить тебя, не встречала ли ты женщины, похожей на мою мать. Может быть, ты даже ее лечила. А может быть, я сейчас с ней говорю. Неужели ты моя мать, Ту? Ведь это вполне возможно, не так ли? Твой отец ливиец. Твоему сыну сейчас было бы примерно столько же, сколько и мне.

С жалостью взглянув на меня, женщина мягко провела ладонью по моей щеке.

— О бедный Камен, — сказала она. — Прости меня. Да, в твоей и моей жизни есть некоторые совпадения, но ведь это только совпадения, не больше. Совпадения. В начале своего правления наш фараон нанимал тысячи наемников, которым потом давал египетское подданство. Получив земельные наделы, они расселялись по всему Египту и женились на местных девушках. Когда-то я действительно была красивой и богатой, но все мое богатство либо принадлежало Гуи, либо было подарено мне фараоном, что же касается моего титула, то я его сначала заслужила, а потом потеряла. Я родилась крестьянкой. Я знаю, дети-сироты часто мечтают о том, что когда-нибудь встретят свою мать, которая окажется богатой и знатной дамой. Прости, Камен, но я не могу тебе помочь, — мягко продолжала она. — Я понимаю, что тебя очень беспокоит тайна твоего происхождения. Мне от всего сердца хотелось бы внести в твою душу мир и покой, но нас с тобой соединяют лишь несколько совпадений. К несчастью, доказательств нашей кровной связи не существует. Как бы мне хотелось, чтобы они были! Я гордилась бы таким сыном, как ты.

— Но ведь все возможно, разве не так? — не отступал я. — Совпадения есть, и их как-то слишком много. А что если это действительно так? Что если ты действительно моя мать, и боги по каким-то только им известным причинам дали нам с тобой встретиться, чтобы, возможно, исправить ошибки прошлого…

Ту вопросительно взглянула на меня, и мой голос осекся.

— Такой прыжок мы делать не будем, дорогой Камен, — мягко сказала она. — Если ты прав, боги сами откроют нам правду, когда сочтут нужным это сделать. А пока я бы посоветовала тебе считать, что твоя мать умерла.

То же самое говорил мне и прорицатель, и снова все во мне взбунтовалось.

— И не подумаю! — с жаром сказал я. — Она уже ожила в моих снах, она дышит и говорит со мной! Мне нужно снова увидеться с прорицателем.

Женщина молча отвернулась и стала смотреть на воду, а я пошел к капитану, который готовился подвести ладью к берегу на ночную стоянку. Шагая по палубе, я вдруг вспомнил о записке, которую прислала мне Тахуру перед моим отъездом. Она писала, что нашла что-то интересное, а значит, у меня еще есть какая-то надежда.

К тому времени, когда мы достигли устья Фаюма, я закончил чтение рукописи. Несмотря на описываемые ужасы и интриги, история Ту показалась мне правдивой, и, засовывая папирус обратно в кожаный мешок, я уже знал, что ни за что не выдам женщину властям. Да, она была амбициозна, но в то же время молода и неопытна, а потому оказалась послушной игрушкой в руках мужчин, плетущих заговоры против фараона. Когда же она перестала быть им нужной, ее обвинили во всех тяжких грехах; последним же ударом стало для нее предательство Великого Прорицателя, единственного человека, которого она любила и которому верила. Несколько часов просидел я под навесом, целиком погрузившись в историю страсти, измены и убийства, и, только закончив чтение, задумался о том, что же мне теперь делать. Больше всего на свете мне хотелось привести Ту к себе домой и представить ее домочадцам как свою мать, но она была права: нас соединяло всего лишь несколько совпадений.

Я постучал в стену каюты, и Ту вышла ко мне, заспанная и растрепанная. Мы плыли по каналу, ведущему к широкому озеру Фаюм. Завернувшись в одеяло, Ту некоторое время любовалась берегами, затем опустилась на пол возле меня.

— Рамзес подарил мне усадьбу на этом озере, — сказала она. — Я была хорошей любовницей, он был доволен. А когда я попыталась его убить, у меня все отобрали. Мои земли, мой титул, моего ребенка. — Ее голос звучал совсем равнодушно. — За свой поступок я заслуживала смерти, но царь смилостивился и заменил ее ссылкой. Те же, кто пытался избавиться от ненавистного им фараона моими руками, остались безнаказанными — Паис, Гуи, Гунро, Банемус, Паибекаман.

— Знаю, — сказал я, — я читал.

— Ты мне веришь?

Этот вопрос она задавала мне уже не раз и этим только лишний раз подчеркивала, какая же она, в сущности, беззащитная. Обхватив колени руками, я смотрел туда, где на фоне голубого неба четко выделялись белые прямоугольники парусов, хлопающих на ветру.

— Если бы генерал Паис не подослал к тебе убийцу, не верил бы, — ответил я. — Твоя жизнь необыкновенна, но без фактов, подтверждающих попытку убийства, я бы тебе не поверил. А сейчас хочу спросить: как ты собираешься призвать к ответу бывших заговорщиков? У тебя есть друзья в Пи-Рамзесе?

— Друзья? — переспросила она. — Нет. Есть Старшая жена, Аст-Амасарет, если она еще жива и по-прежнему управляет фараоном с помощью своих бесчисленных шпионов и собственных способностей к политике. Мы с ней не были друзьями, но ей выгодно, чтобы на троне оставался Рамзес, поэтому, возможно, она согласится меня выслушать. — Ту вздохнула. — Столько лет прошло. Может быть, она уже умерла или потеряла власть. Царский двор — это сложная игра, где каждый делает ход, а потом отражает удар и плетет интриги, тайно или явно, чтобы получить хотя бы малую толику власти, исходящую от Престола Гора. Танцовщицы приходят и уходят, мгновенно возвышаются, потом скатываются вниз. Знакомые лица исчезают, их место занимают другие. — Она задумчиво прижала палец к виску. — Болезнь фараона — всего лишь его старость, за годы своей жизни он ни разу серьезно не болел, поэтому я думаю, что заговорщики решили отказаться от своих планов. Они живут и процветают. Единственный человек, который может их обличить, это я, но меня уже никто не помнит. Конечно, я хочу расплатиться с ними за все зло, которое они мне причинили, только не знаю как. Все, что я могу сделать, это броситься к ногам Рамзеса и умолять его вернуть меня из ссылки. Как отомстить Гуи, я еще не придумала. — Она бросила на меня острый взгляд. — Ты, наверное, ломаешь голову, что со мной делать, когда мы вернемся в город? Тогда посмотри на меня, Камен. Я больше не та изнеженная дама, какой была раньше. Я могу сесть на рынке и предлагать себя в качестве прислуги, пока буду думать, что мне делать дальше. Я обязана тебе своей жизнью и не хочу портить твою.

28
{"b":"168463","o":1}